Лекции по "История исторической науки. Историография всеобщей истории"

    Но  что же вывело эту панику за обычные  локальные рамки и сделало  явлением национального масштаба? Чтобы  понять это, Л. сопоставил панику 1789 г. с аналогичными явлениями во Франции  в 1703г. и 1848 г. Во всех случаях, помимо объективных причин в дело вступали мощные «усилители»: общее беспокойство, быстро распространявшееся по стране благодаря эмоциональной силе и заразительности.

    Истоки  «великого страха 1789 года» Л. связывает  с представлениями третьего сословия о заговоре аристократов. Слух «о разбойниках на службе у аристократии» зародился в Париже и оттуда распространился по стране.

    Вопреки сложившемуся в литературе мнению, Л. полагает, что не «великий страх» вызывал вооружение народа и спровоцировал  крестьянские волнения. Он, однако, создал атмосферу враждебности, в которой сеньоры и духовенство не могли чувствовать себя в безопасности.

    «Великий  страх» породил мощный эмоциональный  порыв, в  ходе которого с необычайной  яркостью выявилось и укрепилось чувство национального единства. Сплотившись для защиты и помощи соседям, крестьяне почувствовали свою силу, и это увеличивало тот натиск, которому суждено было окончательно разрушить сеньориальный режим.

    Социал-реформистское  направление в западной историографии 1920–1930-х гг. представлено трудами теоретиков и идеологов европейской социал-демократии и лейборизма. Предметом исследования были главным образом история рабочего движения и теория исторического процесса.

    К. Каутский (1854–1938) опубликовал в 1927 г. монографию «Материалистическое понимание истории». Он признавал верным марксово положение о решающем значении противоречия между производительными силами и производственными отношениями лишь применительно к капитализму свободной конкуренции. На этапе финансово-промышленного капитализма производственные отношения становятся достаточно гибкими и указанное противоречие теряет свой антагонистический характер. Борьба между пролетариатом и буржуазией развертывается внутри капиталистической системы за расширение демократии путем реформ.

    При рассмотрении генезиса цивилизаций  он отдал дань географическому детерминизму, в концепции классообразования  – теории насилия и «завоевания».

    Левый лейборист, председатель Фабианского  общества, проф. Оксфордского университета Джордж Коул (1889–1959) в монографии «Краткая история английского рабочего движения» (1925–1927) выделил три стадии в истории рабочего движения со времени его возникновения и до 1914 г.

1. – последняя треть XVIII в. – 1848 г., или «период бунта», отмечена цепью выступлений против «новой промышленной системы». На этой стадии англ. рабочие, включая чартистов, главным образом еще смотрели назад, желая возврата к земле и цеховому строю.
2. – 1848 –1880-е гг. происходит адаптация рабочих к капиталистической действительности. Создается структура тред-юнионов и кооперативных обществ, которая становится фундаментом раб. движения в последующие десятилетия.
3. – 1880-е – 1914 гг. характеризует распространение идей социализма в британском раб. движении. Тред-юнионы расширяются за счет неквалифицированных и малоквалиф. рабочих. Образуются самостоятельные рабочие партии Независимая рабочая партия    и Лейбористская партия. Оппортунистический  социализм Кейр-Харди и других лидеров НРП был более созвучен потребностям и умонастроениям английских рабочих, чем марксизм Социал-демократической федерации Гайндмана.   

       Социал-реформистскую трактовку истории американского рабочего движения обосновывала коммонсовско-висконсинская школа . В 1918 1935 гг. вышли 4 тома «Истории рабочего движения в США»

         Следуя историко-экономической схеме немецкого исследователя  К. Бюхера, Коммонс утверждал, что на ранней стадии развития капитализма в США промышленная буржуазия находилась в полной зависимости от ссудного капитала и торговой бурж. Поэтому она была вынуждена извлекать дополнительный доход за счет эксплуатации  наемных рабочих. Но в дальнейшем острота противоречий между трудом и капиталом затухала. Позиция АФТ во главе с С. Гомперсом была для коммонсовской школы образцом рабочей политики, основанной на принципах предпринимательского патернализма. К. выдвигал «теорию социальной интеграции», или «взаимных уступок». Раб. движение было вызвано к жизни главным образом конкуренцией между соперничающими группами самих рабочих (квалифицир. и неквалифицир. из числа иммигрантов).

    Коммонс справедливо относил к специфическим условиям формирования раб. класса наличие свободных земель, огромных ресурсов внутреннего рынка, постоянного притока иммигрантов, своеобразие системы гос. управления. Но он усматривал в них объяснение «исключительности» америк. раб. движ., которая заключалась в отсутствии массовой рабочей партии, чужеродности социалистической идеологии. (Не изучали радикальный юнионизм, положение и психологию неорганизованных рабочих). 
 

Лекции 18–20

Историография Новой и Новейшей истории стран  Европы и Америки (1945 –2000-е гг.)

План

1. Политизация западной историографии в 1945 – 1950-х гг.
2. Историография Новой и Новейшей истории в СССР (1945 – 1950-е гг.).
3. Западная неопозитивистская историография (конец 1950-х – 1970-е гг.).
4. Новая научная история (1970-е – 2000-е гг.).
5. Неофрейдистская трактовка исторических процессов.

1. Политизация западной историографии в 1945 – 1950-х  гг.

В методологии  исторического познания заметное место заняло идиографическое направление (см. Лекцию 10).  Наряду с этой преобладающей тенденцией своеобразием историографической ситуации во Франции было доминирование в ней школы «Анналов», ориентированной на исследование проблем, а не единичных явлений. Неокантианский подход укрепил свои позиции, используя идеи прагматизма (см. лекцию 10), персонализма, экзистенциализма. Показательна в этой связи эволюция взглядов крупнейшего американского историка Ч. Бирда, лидера прогрессистского (экономического) направления в историографии США. В 1946 г. он выступил с концепцией «объективного релятивизма». Одним из крайних следствий релятивистского подхода явился презентизм – подчинение исторической науки современному политическому заказу, и как результат – модернизация истории.

    На  первый план в американской историографии  выдвинулась теория «согласованных интересов» (консенсуса). Историки Р. Хофстедтер, Д. Бурстин, Л. Харц утверждали, что американское общество на своем историческом пути отличалось единством по фундаментальным вопросам общественно-политического устройства. Р. Хофст., автор монографий «Американская политическая традиция»  (1948), «Эра реформ» (1955), «Антиинтеллектуализм в американской жизни» (1963) писал: «Взгляды главных борющихся партий никогда не выходили за границы собственности и предпринимательства. Все основные политические традиции покоились на вере в право собственности, философии экономического индивидуализма, ценности конкуренции. В США никогда не было классовой борьбы в европейском смысле этого слова».Составной частью теории «согласованных интересов» было положение об «органической преемственности» (континуитете) общественных институтов США.

    Изучение  истории США с позиций «согласованных интересов» требовало иных приемов, нежели те, которыми пользовались прогрессистские историки. На смену экономическому объяснению пришла психологическая трактовка событий. Р.Хофст. утверждал, что действия людей, как правило, не определяются «материальными мотивами или соображениями обладания властью». Скорее движущими мотивами являются предрассудки, страх и ненависть. Большое место отводилось роли идей и политических доктрин в истории. В тень отодвигались  социальные конфликты: Война за независимость, Гражданская война 1861–1865 гг., антимонополистическое движение конца XIX – начала XX в., социальная борьба в период Нового курса Ф. Рузвельа. Ч. Бирд интерпретировал теперь Конституцию 1787 г. как выражение всеобщих народных устремлений. Гражданскую войну 1861–1865 гг. он уже не называл «социальной революцией»

      В английской историографии примечательным  было появление книги Дж. Ренира  «История, ее цели и метод» (1950). Он (как и И. Берлин, Дж. Барраклаф)  делал акцент на субъективное  начало в отборе историками  фактов, их группировке и интерпретации.  

    Проф. Кебриджского ун-та (Англия) Г. Баттерфилд в монографии «Христианство и история» (1949) ограничивал задачу историка скрупулезным изложением фактов и описанием деятельности людей. Смысл же происходившего  можно постичь только посредством религиозного чувства. Главный инструмент историка – это его воображение. Оно совершается через интуицию и симпатию: способность читать между строк и проникнуть в психологию людей прошлого. Понятия «Закон» и «необходимость» не должны присутствовать в словаре профессионального историка.

    Пережив трагедию В.м.в., Б. проникся верой в  божественное Провидение. В его понимании  Провидение не слепой фатум, но сотворчество Бога и свободной воли человека. Провидение нельзя выразить в рациональных определениях, для этого применяются  разные метафоры. Свободная воля людей вносит в историю непредсказуемость, и каждая ист. ситуация является уникальной комбинацией обстоятельств.

    Международная обстановка «холодной войны» сказалась  на состоянии ист. науки, усилив ее консервативный вектор. В 1947 г. Комитет социальных исследований при Чикагском ун-те издал сборник статей «Капитализм и историки». Авторами статей были американские и западноевропейские исследователи. Редактор сборника Ф. Хайек легендой, пропагандистским мифом марксистский тезис о решающей роли империализма в развязывнии В.м.в. (как и Первой м. в. ) ПРоф. Лондонского ун-та, экономист Т. Эштон  решительно отклонял марксистскую концепцию с-эконом. Формаций и избегал понятия «капитализм». Нелепым понятием объявлялся прогресс (Л. Хэкер. Он писал, что «материалистическая интерпретация политики несостоятельна. Это марксистский анализ».

    Т. о., в 1945–1950-х гг. в западной историографии  наблюдались отход исследователей от принципа историзма, модернизация прошлого. Обнаружилась также тенденция политизации исторической науки.    

2. Историография Новой и Новейшей истории в  СССР (1945 – 1950-е гг.).

Историческая  наука в СССР находилась под сильнейшим идеологическим и политическим прессингом партийно-государственной машины. Советская  историческая наука была искусственно изолирована от мировой. На ее развитии негативно сказались идеологические и псевдонаучные кампании конца 40-х – начала 50-х гг.

    В обстановке «холодной войны» на одно из первых мест выдвигается внешнеполитическая тематика. Руководящей работой для советских историков-международников стала санкционированная сверху публикация «Фальсификаторы истории» (1948)., в которой содержалась тенденциозная оценка предвоенных советско-германских отношений и в особенности пакта Р.–М. В исторических работах явно преувеличивалась степень участия США в антисоветской интервенции, Ш. де Голль выдавался как «фашист» и «агент англо-американского империализма». Критикуя западных историков, российские исследователи утверждали, что, к примеру, концепция А. де Токвиля не имеет научной ценности, у французских историков Ж. Лефевра и Э. Лябрусса «нелепая точка зрения», «крайняя методологическая беспомощность». А. Тойнби объявлялся мистиком, идеологом крупной буржуазии и снобов-интеллектуалов.

    Однако  профессионализм ученых спасал советскую историческую науку. В 1958 г. В.М. Лавровский опубликовал «Проблемы исследования земельной собственности в Англии XVII – XVIII вв.», проследив изменения форм землевладения и социальные последствия этих перемен. С. И. Архангельский в монографии «Крестьянские движения в Англии в 40–50-х гг. XVII в.» (1960) раскрыл содержание и формы крестьянских выступлений, рассмотрел переход церковных и коронных земель в руки новых собственников – буржуазии, нового дворянства, верхушки кромвелевской армии.

    В.М. Лавровский и М.А. Барг  в книге  «Английская буржуазная революция  XVII в» (1958) на основе новых источников рассмотрели проблемы пауперизма и плебейской борьбы за углубление демократического содержания революции.

    Е.Б. Черняк в монографии (1957г.) показал, что радикально-демократическое движение 1866–1820 гг. в Англии не было чисто  буржуазным.

    Явно  политизированным было изучение рабочего движения XX в. На этом фоне выгодно отличалась монография Л.Е. Кертмана о лейбористской партии Великобритании в 1900–1914 гг. Историк выступил против общепринятой схемы о безраздельном господстве оппортунизма в британском рабочем движении. Основное внимание было уделено борьбе двух тенденций в англ. раб. движ., роли левого лейборизма в политической жизни страны.

    В центре внимания историков-франковедов была Французская революция к. XVIII в., в особенности ее якобинский период. Он оценивался как пик рев. В трактовке якобинской политики заметны аналогии с деятельностью большевиков в Окт. рев. Наиболее рельефно якобиноцентризм представлен в книге А.З. Манфреда «Великая французская буржуазная революция» (М., 1950, 2 изд., 1956). Изучением теорий французских Просветителей, а также коммунистических идей XVIII в. занимался В.П. Волгин. Он доказывал, что по своей социальной сути Просвещение было буржуазной идеологией. Первым предложил критерии классификации социального утопизма.