Патентное права в России

Остается, наконец, изложить совокупность обязанностей, которые разделялись на три категории[114]:

       Прежде всего, он должен был уплачивать ежегодные патентные пошлины за поддержание патента в силе, а также пошлину за продление срока действия патента. Размер пошлин, сроки их уплаты, основания для их уменьшения или отсрочки уплаты и другие вопросы регулировался законом. Неуплата пошлины за поддержание патента в силе могла послужить основанием для досрочного прекращения действия патента. По Положению 1833 г. взималось единовременно до выдачи патента 90 р. за трехлетний патент, 150 р.- за 5-летний патент, 450 р.- за 10-летний - раз выданный, хотя бы на три года, патент не мог быть продолжаем.

       Ст. 191 предписывала патентодержателю «привести изобретение в полное действие не позже как в продолжение четверти срочного времени» и представить о том удостоверение подлежащего начальства.

       Наконец, ст. 194 содержала несколько странное постановление: «Если получивший привилегию... сделает какое-либо существенное изменение или усовершенствование, с важными приспособлениями или облегчениями в производстве, то... во всяком случае, он обязан объявить о том департаменту». Точный смысл этой статьи, а в особенности отношение к ст. 197, п. 5, представляется очень спорным. В одном из процессов Петербургская палата признала, что ст. 194 содержит в себе как бы совет изобретателю и что неисполнение этого совета не обеспечено никакой санкцией. Историческая справка, однако, убеждает нас в противном: санкция в законе есть; она выражена в ст. 197, п. 5-и заключается в уничтожении привилегии. «Привилегии прекращаются: ... 5) если впоследствии откроется, что... при исполнении в изобретении сделаны такие существенные изменения и усовершенствования, без которых нельзя было достигнуть надлежащей цели, и что вообще оно не сходствует с действительным производством».

2) Как отмечалось в первой главе, Закон 1870 г. не содержал норм о правах и обязанностях субъектов.

После принятия Положения 1896 г. ситуация значительно изменилась. Субъектами патентных правоотношений по Положению стали: русские или иностранные подданные; изобретатели и их правопреемники; также из статьи 15 можно сделать вывод, что привилегии выдавались первому лицу, заявившему о том ходатайство за исключением случая возбуждения против первого просителя обвинения в присвоении себе чужого изобретения или усовершенствования; их наследники; лицо, которое приобрело патент по взаимному договору[115].

Получение патента создавало для изобретателя значительный комплекс прав и обязанностей. Что касается прав, то они конструировались по двум схемам: по общему правилу, патентообладатель получает права, перечисленные в ст. 22 Положения, безусловно; в виде же исключения и именно при выдаче патента в форме зависимой привилегии (ст. 28 Положения) права эти присваиваются ему условно, т. е. «по взаимному соглашению с держателем другой привилегии» (так называемой основной)[116].

Полный собственник патента мог передать свой патент другому лицу, что регулировалось ст. 22, п. 2 и ст. 25 Положения: «22. Получивший привилегию... может... 2) отчуждать самую привилегию на весь срок ее действия или на часть сего срока». «25. В случае отчуждения привилегии (п. 2 ст. 22) о сем должно быть доведено до сведения департамента торговли и мануфактур, с представлением документов, удостоверяющих совершение передачи. Департамент делает публикацию о переходе прав на привилегию в указанных в ст. 7 ведомостях за счет заявителя»[117], что означало публичность сведений о правообладателях.

Естественно, что у сторон данного договора, как у субъектов патентных правоотношений, возникали особенные права и обязанности, но по этому вопросу нет общего мнения. Леонидов Н.Б. в своей работе утверждает, что патентное право есть собственность, возмездная передача права собственности - купля-продажа, следовательно, передача патента есть купля-продажа, и все постановления о купле-продаже должны быть применимы и к передаче патентов, хотя бы и ценой некоторых изменений их смысла.[118] В свою очередь, Пиленко А.А. сравнивают передачу патента с цессией.[119]Из этих мнений можно сделать выводы по поводу природы сделки по отчуждению патента и о природе самого патента как такового. Получается, что при купле-продаже, патент является объектом материального мира, а при цессии - правом.

Основной обязанностью продавца являлась его обязанность передать патент покупателю. Эта обязанность сводилась к обязанности ходатайствовать перед отделом о совершении публикации по ст. 25 Положения. Этой обязанности продавца соответствовало право покупателя заставить (даже в судебном порядке) продавца подать ходатайство. Если продавец уже заявлял к опубликованию другую сделку (ранее или позже совершенную), то покупателю предоставлялось право изыскивать убытки.[120]

Согласно А.А. Пиленко, «возложение обязанности ходатайствовать перед отделом являлось настолько существенным моментом, что по наличности его возможно решение вопроса имели ли стороны намерение передать абсолютное право или что-либо другое».[121] Если передача была совершена на срок, то ее можно понимать в смысле установления исключительного права пользования патентом в течение пяти лет, по истечении каковых восстанавливалась полнота прав первого собственника (если в сделке не оговаривалось о ходатайстве перед отделом - обязательственное отношение), или же в смысле перехода абсолютного права к приобретателю (если была сделана публикация): в этом случае по истечении пяти лет первый держатель получал лишь личный иск ко второму держателю о понуждении его совершить обратную публикацию.[122] И.М. Тютрюмов полагает, что «продавец должен был передать покупателю патент, но если имевшийся в его руках документ был патентом недействительным, соответственно, продавцу нечего передавать покупателю - сделка признавалась недействительной, если даже о передаче документа было опубликовано, покупатель имел право требовать обратно деньги»[123]. Наконец, продавец должен был передать весь патент. Следовательно, он отвечал перед покупателем за убытки, если впоследствии окажется, что патент уже имел какое-нибудь вещное обременение (например, залоговое право).

Из сказанного вытекает, что продавец не отвечал ни за достоинство изобретения (т.е. не гарантирует, что эксплуатация будет выгодной), ни за прекращение патента вследствие фактов, имевших место после совершения передачи.

Права полного патентообладателя изложены в Положении 1896 г. в ст. 22: «Получивший привилегию имеет право исключительного пользования указанным в ней изобретением или усовершенствованием в течение всего срока действия привилегии и вследствие того может: 1) приводить в исполнение изобретение или усовершенствование, принимать меры к его распространению и дозволять другим пользование оным; 2) отчуждать самую привилегию на весь срок ее действия или на часть сего срока и 3) преследовать по суду самовольное пользование его правами по привилегии и всякое иное нарушение сих прав со дня публикации о выдаче охранительного свидетельства, а также искать удовлетворение в понесенных от того убытках...»[124]

Первым элементом правомочий, предоставляемых патентообладателю п. 1 ст. 22, являлось право «приводить изобретение или усовершенствование в исполнение». Вопрос о том, что именно нужно было признавать изготовлением продукта, есть вопрос факта. В частности, починка патентованной вещи могла быть признана фабрикацией, если она являлась настолько обширной, что могла быть рассматриваема как воспроизведение существенных частей изобретения.

Однако, как замечает А.А. Пиленко, уже на первый взгляд бросается в глаза то обстоятельство, «что в приведенной статье второй пункт являлся неуместным, так как он не имеет никакого отношения к объему прав, принадлежащих патентообладателю: возможность изменений в лице носителя прав не могла влиять на пределы тех правомочий, которые принадлежали данному субъекту в данный момент».[125] Несомненно, что первый пункт был отредактирован некорректно, т.к. он не упоминает самого важного момента в конструкции патентного права: момента исключительности. Понятно, что «приводить в исполнение» свое изобретение всякий может и без привилегии, но ведь получивший привилегию отличается от неполучившего тем, что он может исключительно приводить, исключительно продавать и т. д. Ввиду этого толкование этой статьи представляет очень большие трудности.

Введением элемента пользования Закон 1896 г. существенно изменил защиту прав патентообладателя  сравнительно с тем, какой она представлялась ранее. А именно, ст. 71 Устава о промышленности говорила только о «праве пользоваться изобретением как своей неотъемлемой и исключительной собственностью».[126] Практика же толковала это постановление в том ограничительном смысле, что запрещала пользование только процессами и орудиями производства, а по отношению к продуктам - всякое пользование считала дозволенным. Ввиду всего этого изменения, внесенные ст. 22, п. 1, нужно признать вполне справедливыми и целесообразными. Вопрос о том, что именно нужно считать употреблением изобретения также вопрос факта. В частности, А.И. Пулужник отмечает, что «зависимость понятия употребления изобретения от тех целей, которые преследует употребляющий, меняется в связи с характером самого изобретения»[127].

Еще одним правомочием являлось право распространять изобретение. Этот момент выражен в ст. 22, п. 1: «принимать меры к распространению».[128]

«Принимать меры к распространению» - является понятием более широким, чем просто «распространять». Столь же несомненно, что понятие распространения шире, чем понятие выпуска в обращение, т. е. что ненаказуемым является не только первая продажа, но и всякая последующая перепродажа. Ввоз продуктов, правомерно изготовленных за границей, очевидно, также подойдет под понятие мер, направленных к распространению. Наконец, несомненно, что «распространение» значительно шире понятия продажи. Под распространением стоит понимать всякое действие, которым переносится на третьих лиц владение или вещное право на материальный предмет, воплощающий данное изобретение: дарение, заклад, продажа с публичного торга и даже простая фактическая передача составят ненаказуемое деяние.[129]

Перейдем к изложению обязанностей патентообладателя:

Статья 24 Положения 1896 г. содержит следующее предписание: «Получивший привилегию обязан, не позже пяти лет со дня подписания патента на оную, привести в действие в России изобретение или усовершенствование, на которое привилегия выдана, и представить о сем, в упомянутый срок, в Департамент торговли и мануфактур удостоверение подлежащего, по указанию министра финансов, начальства».[130]

Это положение  требует от патентообладателя производства изобретения на территории России, и притом промышленным путем, т.к. единичное производство не могло быть признано способствующим развитию отечественной промышленности, но при этом в законе не говорится, что привилегия прекращается, если изобретение не было приведено в действие. Время, в течение которого должна произойти эксплуатация, определяется Положением в 5 лет.

 Патентодержатель также обязан был платить пошлины. Пошлины эти имели двойственный характер: как пошлины, так и налога одновременно. Положение различало взнос в тридцать рублей при подаче прошения, «на расходы по рассмотрению прошения и на публикации»[131] - с одной стороны, и ежегодные пошлины. В отличие от Положения 1833 г., новый закон шел навстречу патентообладателям, рассрочив уплату пошлин на годовые взносы, однако размер этих взносов был рассчитан так, что плата за привилегии не только не уменьшалась, а еще и увеличивалась. За трехлетнюю привилегию изобретатель платил те же 90 р. (45 р. + 20 р. + 25 р.), за 5 лет - 160 р. (90 р. + 30 р. + 40 р.), а за 10 лет - целых 660 р.  Если патентодержатель оплачивал требуемую пошлину вперед за несколько лет действия привилегии, то он, по точному смыслу ст. 4(п.2),  не обязан был сообщать об этом отделу: привилегия его все равно продляется на эти несколько лет.[132] В течение трех месяцев со дня вручения просителю объявления, извещающего о разрешении выдать ему привилегию, уплачивалась первая годовая пошлина. Последующие пошлины уплачивались за каждый год действия привилегии вперед, считая со дня подписания ее министром. После некоторых жалоб со стороны изобретателей насчет жесткой прямолинейности норм Положения 1896 г., в 1900 г. был издан Закон об отсрочках. Этим актом было дозволено вносить пошлины не свыше трех месяцев после срока с уплатой соответственной пени. В случае установленной бедности изобретатель мог быть освобожден от уплаты пошлины министром финансов, впрочем, эта мера распространялась лишь на русских подданных. Неуплата пошлины, соответственно, вела за собой прекращение привилегии.

Внесенными изменениями 1912 г. к Положению 1896 г. объем прав и обязанностей не изменялся.

2.4. Способы защиты патентных правоотношений.

Одним из важнейших показателей эффективности патентного законодательства является гарантированность и защищенность прав и законных интересов действительных изобретателей и патентообладателей.

Под защитой прав и законных интересов изобретателей и патентообладателей обычно понимаются предусмотренные законом меры по их признанию и восстановлению, пресечению их нарушений, применению к нарушителям мер ответственности, а также механизм практической реализации этих мер.[133] В качестве субъектов, обладавших правом на защиту, выступали авторы разработок, патентообладатели  и их правопреемники. Наряду с этим обеспечивается защита личных прав непосредственных создателей изобретений, полезных моделей и промышленных образцов, а также их имущественных интересов во взаимоотношениях с патентообладателями и другими пользователями созданных ими разработок. В случае смерти авторов или патентообладателей принадлежавшие им права и соответственно права на их защиту переходят к их наследникам.

Нарушение прав патентообладателя регулировалось статьей 1353 Уложения о наказаниях уголовных и исправительных: «Кто нарушит чью-либо привилегию на изобретение, тот, сверх вознаграждения привилегированного за понесенные им убытки, подвергается денежному взысканию от ста до трехсот рублей».[134] Из этого положения можно сделать вывод, что в статье идет сочетание гражданско-правового и уголовного способов защиты (вознаграждение за убытки выплачивалось изобретателю, в чем заключалась гражданская ответственность, а штраф вносился в государственную казну-это уже уголовная)

Субъектом деяния, предусмотренного ст. 1353, могло быть всякое третье лицо, действующее без разрешения истинного патентообладателя. Следовательно, прежде всего, контрафактором мог быть тот, кто сам сделал изобретение в двух случаях: 1)когда патентодержатель заявил изобретение, им самостоятельно сделанное и лишь случайно совпавшее с тем, которое было также самостоятельно сделано обвиняемым (параллельное творчество), 2) когда патентообладатель позаимствовал в той или другой  форме у обвиняемого сделанное последним изобретение.

Объектом деяния, предусмотренного ст. 1353, являлась совокупность исключительных прав, которая была гарантирована патентообладателю его патентом. Так как патентодержатель имеет исключительное право изготовлятъ, употреблять и распространять то, что ему запатентовано выданной привилегией, то, следовательно, объектом нарушения могут быть именно эти указанные три права.