Реформы Петра 1 и образование Российской империи (конец 17-нач. 18 вв.)

Первые шаги к НЭПу осуществлялись под руководством Ленина. На X съезде РКП (б) (март 1921 г.) принимается решение  о замене продразверстки продовольственным  налогом. Это была значительная уступка  крестьянству. Теперь оно должно было платить вместо продразверстки продналог, который был в два раза меньше продразверстки. Крестьяне получили право свободно сбывать оставшуюся в их распоряжении продукцию.

 

Целью НЭПа, по замыслам Ленина, должен быть союз рабочего класса и  крестьянства, их «смычка», а средством  — экономические реформы. С 1921 г. по 1925 г. проводится ряд мер по либерализации  экономической деятельности. Среди  них: 1) замена продразверстки продналогом; 2) введение свободной торговли; 3) денационализация, т.е. передача в частную собственность  мелкой и средней промышленности; 4) перевод государственной промышленности на рыночные основы; 5) воссоздание банковской системы; 6) проведение денежной реформы; 7) снятие запрета на аренду земли  и наем рабочей силы на селе; 8} допущение  в Советскую Россию иностранного капитала и создание смешанных предприятий.

 

Все это в сочетании  с такими факторами, как твердый  политический режим, который обеспечивал  политическую стабильность, централизованное перераспределение прибыли из легкой и пищевой промышленности в убыточную  тяжелую и транспорт, неэквивалентный  обмен с деревней, отказ выплачивать  дореволюционную задолженность  привели к тому, что с 1921 по 1927 гг. темпы прироста промышленной продукции  были довольно высокими. В1921 г. они составили 42,1%; в 1922 г. — 30,7%; в 1923 г. — 62,9%% в 1924 г. —16,4%;. в 1925 г. — 66,1%; в 1926 г. — 43,2%; в 1927 г. —13,3%.

 

Но чем дальше страна продвигалась по пути НЭПа, тем труднее становилось  поддерживать такие высокие темпы. Это объяснялось следующими причинами. Вначале действовал, так называемый, "Восстановительный эффект». Его  суть в том, что в промышленности загружалось уже имевшееся, но простаивавшее  ранее оборудование, а в сельском хозяйстве вводились в оборот заброшенные ранее земли. В конце 20-х годов, когда закончился восстановительный  период, стране потребовались большие  капиталовложения в промышленность. Без таких средств реконструировать старые заводы, создать новые отрасли  промышленности было невозможно.

 

Делу мог бы помочь частный  капитал, но в силу политических соображений  его не допускали в крупную  и во многих случаях и в среднюю  промышленность. Население, не уверенное  в прочной стабилизации режима, не спешило вкладывать свои деньги в  сберегательные кассы, а хранило  их в тайниках или пускало в  коммерческий оборот. Нельзя было рассчитывать на иностранные кредиты: для этого  необходимо было уплатить царские долги.

 

Накопление ресурсов внутригосударственного сектора в конце 20-х годов по сравнению с 1913 г. было значительно  ниже. Так, фондоотдача за это время  упала на 25%, прибыли в промышленности было получено на 20% меньше, на железнодорожном  транспорте в 4 раза.

 

В сельском хозяйстве вследствие ликвидации крупных помещичьих хозяйств и дробления крестьянских хозяйств товарность Сельскохозяйственной продукции  резко сократилась. Если норма товарности сельскохозяйственных продуктов (без  учета внутриде-ревенского оборота) составила в 1913 г. около 23,8%, то в 1923/24 гг. — 16,1%; в 1926/27 гг.—18,3%.

 

Все эти факторы негативно  сказались на социальных результатах  НЭПа. С социальной точки зрения от политики НЭПа в наибольшей степени, пожалуй, выиграло одно крестьянство. По сравнению с дореволюционным  периодом крестьяне стали лучше  питаться. Так, потребление молока выросло  в 2,8 раза, картофеля — в 2,5 раза, мяса — в 2 раза, хлеба — в 1,1 раза. Рабочие  оказались в худшем положении: зарплата рабочихв 1925/26 гг. в среднем по промышленности составила 93,7% довоенного уровня. Не случайно, среди представителей рабочего класса было немало недовольных новой экономической  политикой. Аббревиатура «НЭП» нередко  в их среде расшифровывалась как  «новая эксплуатация пролетариата». В  деревне тоже находилось немало недовольных НЭПом. Этот прежде всего сельская беднота (в 1927 г. 28,3% крестьянских хозяйств РСФСР не вмели рабочего скота, 31,6% — пахотного инвентаря, 18,2% — коров).

 

Важную роль в судьбе НЭПа сыграло и то обстоятельство, что  к середине 20-х годов среди  населения страны почти половину населения составляла молодежь. Это  была наиболее социально-активная группа населения, но она не обладала необходимыми знаниями, была малокультурна. К этому  времени эти малокультурные, обездоленные, бедные и даже нищие люди поняли, что они могут не только встать вровень с богатыми, имущими, но и  оказаться выше их в социальной иерархии, имеют возможность завладеть  его домом, имуществом, хозяйством, коллективно или индивидуально. Когда они увидели в этом смысл  социальной революции, то последовал взрыв, который смел НЭП. Если лозунг социальной справедливости был для этого  слоя абстрактным призывом, то тезис  о всеобщем равенстве, а точнее социальном уравнении был близким и понятным. Эта мысль о социальном уравнивании  проходит лейтмотивом через политическую практику большевистского руководства.

 

Однако несмотря на эти  обстоятельства, ученые отмечают, что  в 20-х годах в принципе возможны были два варианта развития НЭПа. Первый — трансформация НЭПа в рыночную модель. В этом случае отечественный  капитал устремляется в производство предметов потребления, аграрный сектор, внутриторговые операции. В таком  случае произошла бы явная стагнация  производства средств производства. Второй вариант: дальнейшее сокращение рыночных начал, жесткий переход  к административным методам, закрытие всех каналов перелива капиталов  в аграрный сектор, концентрация всех материальных и финансовых ресурсов на производстве средств производства, оборонной промышленности. Это позволяло  бы развить производство средств  производства и в дальнейшем провести модернизацию производства предметов  потребления и аграрного сектора. Негативным аспектом такого пути было резкое сокращение, а то и отсутствие материальных стимулов к труду, а  это прямой путь к внеэкономическому  принуждению, насилию над личностью, давление и всевозможные запреты.

 

Таким образом, к концу 20-х  годов четко вырисовывалось два  пути: продолжение НЭПа по первому  варианту, как предлагал Бухарин  и его окружение, и переход  к насильственному, форсированному строительству «социализма» в городе и деревне. На такой путь направляла страну группа Сталина.

 

32.              Внешняя политика СССР  в предвоенные  годы (1936-1941гг.)

 

Ни одно из предвоенных  дипломатических событий не вызывает сейчас такого интереса, как совете ко-германски и договор о ненападении  от 23 августа 1939 г. О нем много  написано советскими историками. При  рассмотрении договора важно исходить из той реальности, которая была при его заключении, а не руководствоваться  соображениями, вырванными из контекста  времени.

 

В соответствии с первоначальными  наметками к основным военным  операциям по обеспечению «жизненного  пространства» гитлеровцы планировали  приступить в 1942-1945 гг. Но сложившаяся  обстановка приблизила начало этих операций. Во-первых, милитаризация Германии, быстрый рост ее вооруженных сил  создали для гитлеровцев внутренние трудности: стране грозил финансово-экономический  кризис, который мог вызвать недовольство населения. Самый простой и быстрый  способ преодоления возникших трудностей гитлеровцы усматривали в расширении экономической базы за счет захвата  богатств других стран, а для этого  нужно было скорее начать войну.

 

Во-вторых, к более быстрому переходу к агрессивным акциям Германию и другие фашистско-милитаристские государства подталкивало попустительство  им со стороны правящих кругов англо-франко-американского  лагеря. Особенно наглядно податливость правящих кругов западных держав фашистским агрессорам была продемонстрирована Мюнхенским соглашением в сентябре 1938 г. Пожертвовав  Чехословакией, они намеренно толкали  Германию против СССР.

 

В соответствии с принятой военно-политическим руководством концепцией завоеваний Германия предполагала нанести  последовательные удары по противникам  с целью разгрома их одного за другим, сначала более слабых, а затем  и сильных. Имелось в виду использование  не только военных средств, но и различных  методов из арсенала политики, дипломатии и пропаганды с задачей не допустить  объединения противников Германии.

 

Зная об экспансионистских  замыслах фашистской Германии, западные державы стремились направить ее агрессию против СССР. Их пропаганда неустанно  твердила о слабости Красной Армии, о непрочности советского тыла, представляла СССР «колоссом на глиняных ногах».

 

В нацистской печати тоже можно  было встретить немало утверждений  о слабости СССР. Этим подогревались  надежды правящих кругов англо-франко-американского  лагеря на то, что германская экспансия  будет направлена на восток. Однако германский генеральный штаб в 1938-1939 гг. (в отличие от 1940-1941 гг.) оценивал Красную Армию как очень серьезного противника, столкновение с которым  считал пока нежелательным. "Русские  вооруженные силы военного времени, — говорилось, например, в сводке 12-го отдела генштаба от 28 января 1939 г. — в численном отношении представляют собой гигантский военный инструмент. Боевые средства в целом являются современными. Оперативные принципы ясны и определенны. Богатые источники  страны и глубина оперативного пространства — хорошие союзники (Красной Армии)».

 

Характерно в этой связи  мнение генералов — начальника штаба  верховного главнокомандования вермахта В.Кейтеля и главнокомандующего сухопутными войсками В.Браухича. На вопрос Гитлера, чем кончится дело, если рейх нападет на Польшу, а Франция  и Англия придут ей на помощь, оба  генерала ответили, что Германия покончит с Польшей в течение месяца, Кейтель полагал также, что Германия разгромит затем также Францию и Англию. В случае же если против Германии выступит и Советский Союз, то, по мнению Браухича, она «потерпит поражение».

 

Основываясь на оценке силы своих противников, фашистское руководство  наметило Польшу в качестве первой жертвы агрессии, хотя еще незадолго  до этого Риббентроп предлагал польскому  правительству проводить «общую политику в отношении России». А  когда Польша отказалась быть вассалом Берлина, то гитлеровцы решили расправиться с нею военным путем, учитывая тот факт, что война с Советским  Союзом, как с очень сильным  противником, откладывалась ими  на более поздний срок.

 

С начала 1939 г. в Германии развернулась интенсивная подготовка военного похода против Польши. Был  разработан план, получивший наименование «Вейс». Он предусматривал нанесение  «неожиданных сильных ударов» и  достижение «быстрых успехов». Распоряжением  начальника штаба верховного главнокомандования вооруженных сил Германии. В.Кейтеля  от 3 апреля 1939 г. осуществление плана  «Вейс» должно было начаться «в любое  время, начиная с 1 сентября 1939 г.». Политическое руководство Германии стремилось «по  возможности изолировать Польшу», не допустить вмешательства в  польские дела Англии, Франции и  Советского Союза.

 

Осуществлявшиеся Германией  мероприятия по подготовке нападения  на Польшу не были секретом для правительства  Англии, Франции, СССР и других страи. Е мире сознавали опасность фашистской агрессии. Искренне стремясь к созданию коллективного фронта защиты мира, к сплочению сил неагрессивных  стран, Советское правительство 17 апреля 1939 г. обратилось к Англии, а затем  и к Франции с конкретными  предложениями заключить соглашение о взаимной помощи, включая и военную  конвенцию, на случай агрессии в Европе. Оно исходило из того, что нужны  самые решительные и эффективные  меры для предотвращения войны, в  особенности твердая позиция  великих держав в отношении проблемы коллективного спасения мира.

 

Правительства Англии и Франции  встретили советские предложения  сдержанно. Сначала они занимали выжидательную позицию, а затем, осознав опасность, угрожавшую им со стороны Германии, несколько изменили тактику и дали согласие на переговоры с Москвой, которые начались в  мае 1939 г.

 

Серьезность намерения СССР достичь равноправного соглашения о военном сотрудничестве с Англией  и Францией особенно проявилась на специальных переговорах военных  миссий трех держав, начавшихся 12 августа 1939 г. в Москве. Партнерам по переговорам  был предоставлен подробно разработанный  план, согласно которому СССР обязывался выставить против агрессора в  Европе 136 дивизий, 9-10 тысяч танков и 5-5,5 тысячи боевых самолетов.

 

В противоположность Советскому Союзу правительства Англии и  Франции, как мы теперь знаем из открытых архивов, на переговорах в Москве действовали неискренне, вели двойную  игру. Ни Лондон, ни Париж не хотели установления равноправных союзнических отношений с СССР, так как полагали, что это приведет к усилению социалистического  государства. Их враждебность к нему осталась прежней. Согласие на переговоры было лишь тактическим шагом, но не отвечало сути политики западных держав. От увещевания и поощрения фашистской Германии уступками они перешли  к ее запугиванию, стремясь заставить  Германию пойти на соглашение с западными  державами. Поэтому на переговорах  с СССР Англия и Франция предлагали такие варианты соглашений, которые  бы лишь поставили Советский Союз под удар, а их обязательствами  по отношению к СССР не связывали. В то же время они старались  обеспечить себе его поддержку на тот случай, если Германия, вопреки  их желанию, двинется не на восток, а  на запад. Все это свидетельствовало  о стремлении Англии и Франции  поставить Советский Союз в неравное, унизительное положение, об их нежелании  заключить с СССР договор, который  бы отвечал принципам взаимности и равенства обязательств. Провал переговоров был предопределен  позицией, занятой правительствами  западных стран.

 

Безрезультатность англо-франко-советских  переговоров сводила на нет усилия правительства СССР по созданию коалиции неагрессивных государств. Советский  Союз продолжал оставаться в международной  изоляции. Ему грозила опасность  войны на два фронта с очень  сильными противниками: Германией —  на западе и Японией — на востоке. С точки зрения руководства СССР продолжала также существовать опасность  антисоветского сговора всего лагеря империалистов. В этой исключительно  сложной им чреватой тяжелыми последствиями  обстановке правительству СССР приходилось  думать прежде всего о безопасности собственной страны.

 

С мая 1939 г., когда начались переговоры СССР с Англией и Францией, работники внешнеполитического  ведомства Германии настойчиво вступали в контакты с представителями  СССР в Берлине, различными неофициальными способами давали понять о готовности Германии пойти на сближение с  СССР. Вплоть до середины августа 1939 г., пока существовала надежда на заключение англо-франко-советского договора о  взаимной помощи, Советское правительство  оставляло осуществлявшийся германской стороной зондаж без ответа, но одновременно внимательно следило за ее действиями.