Культура эпох Средневековья и Возрождения

2.9 Художник и универсальное знание.

Важно понять, что поэту или художнику нужно было приобретать различного рода знания в области философии и в области теории искусств, с целью роста престижа: художников причисляли к категории ученых людей, оказывали им предпочтение во внимании как к лицам, преодолевшим большие трудности. Разумеется, движение к ученой степени нельзя воспринимать, как карьеризм, но нельзя забывать, что повышение уровня значимости и придание искусству статуса официально признанного было возможным только через традиционную философскую оправданность, философское обоснование. Поскольку художник приобретает универсальное знание, он уже не противопоставлен, как человек чувства (т.е. нечто малограмотное) человеку науки. Он претендует не на звание «человек воображения», а на звание философа, носителя мудрости, истолкователя форм и причин вещей. Еще Бокаччо утверждал, что поэты не только подражают философам, но что поэтов следует относить к числу самих философов. Критики того времени указывали на различие путей у философии и поэзии; у философии – путь силлогизмов и простого прозаического стиля, у поэзии же – путь созерцания и украшения речи символическими образами. Какими бы ни были различия, у поэта и философа общим для них является знание скрытых причин вещей. Да Винчи также называет живопись философией: она полна глубокого размышления над движением и формой,  ее темой служат выразительность и разнообразие движений как истинная сущность всех природных явлений. Если поэзия имеет дело с моральной философией (этика), то живопись – с философией естественной. Так как художник не только рассматривает природу глазами, но много и глубоко размышляет над увиденным, то из его размышлений в целом вытекает скорее критический взгляд на природу, чем ее точное воспроизведение. Художник. в силу необходимости, должен объединять свой ум с самим разумом природы и быть посредником между природой и искусством, проясняя с помощью искусства причины явлений природы как неизбежный результат ее законов.

2.10 Идеальное и реальное.

В качестве философа художник Возрождения проявляет двойственность своей натуры: традиционное уважение к теологии и светскую мудрость, направленную на выяснение внутренних причин вещей в сочетании с возникшим у него интересом к специальным знаниям. Философски настроенный художник, едва ли не соперник божественного художника, и одновременно специалист в области математики, перспективы и философии – такой портрет личности того времени. Т.о., исключительное трудолюбие, которое должно было сделать живопись, скульптуру и поэзию свободными искусствами, достойными свободных людей, сопрягалось со множеством задач.

Красота – одна из фундаментальных законов бытия, и сущность искусства отсюда определяется понятием подражания природе, так как цель искусства – постижение, утверждение и умножение этой красоты. Иерархия видов искусства осталась без изменений, однако критерии оценки достоинства и значимости каждого вида искусства определялись по мере близости их природе. Отсюда живопись получила статус высшего искусства, так как она наиболее полно изображала природные вещи. Если поэзия в качестве материала использует знаки, то она менее правдива, чем живопись, использующая прямые образы. Так утверждал Леонардо да Винчи. Дюрер считал, что искусство заключено в природе и кто способен ее читать, тот только и владеет им. Натурализм эпохи Возрождения не означал слепое подражание природе. Да, первоначально все человеческие способности были направлены к тому, чтобы создать и правильно объяснить копию предмета, существующего в природе. Однако по мере своего интеллектуального развития натуралисты все чаще старались совместить художественные замыслы со строгим идеалом формы и гармоничностью рисунка. Природа здесь уже не модель, а комплекс законов, скрытая сущность, которую нужно прочесть. К данным органов чувств прилагаются специальные разделы знаний – перспектива, анатомия, психология и математика. Художники воспринимали математический подход к живописи с особенными надеждами. Дюрер не находит слов, чтобы описать восторг от увиденных фигур мужчины и женщины, которые были нарисованы в соответствии с каноном пропорций. Культ гармонии и пропорций выразил сознание, что без меры свободное развитие само себя разрушает. С одной стороны, для Возрождения подлинное – в реальном, идеал художника – на земле, разлитый в пространстве, которое неотделимо от предметного мира вещей. Сосредоточен идеал в человеке, воплощаясь в гармонически совершенной человеческой красоте, в чувственно прелестном облике, которому соответствует внутреннее богатство. Реализмом это назвать нельзя ни в коем случае, так как искусство обращено к реальности идеализированной, обобщенной. Человек со всеми его слабостями неинтересен Возрождению, ему интересен предел человеческого совершенствования. Человеческая мысль стремится к строгости и точности, но еще полноценно существует астрология и алхимия. Многие шаги к новой научной теории представляют скорее полуфантастический очерк, знание угаданного не изучено. Утопично большинство представлений возрожденцев (математические каноны красоты, научность живописи, переоценка человеческих возможностей). Большинство исследователей оценивают потенциал Возрождения как «заявку на невозможное». Нельзя вместить в одну математическую конструкцию всю полноту мира.

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

Подводя итоги данной работы, можно отметить, что анализ явлений культуры породил больше вопросов, нежели ответов. Характер большинства исследований исказил материально-диалектический подход. А сделать кардинально новые выводы мешает неопытность.

Во-первых, может быть, в силу этой неопытности, я не вполне усматриваю антропоцентричность в чистом виде. Эту качественную характеристику можно соотнести с XVII и особенно с XVIII веками. Мной уже отмечено несогласие с концепцией Маркса-Энгельса в том, что движущим началом развития культуры как таковой и ее фундаментом явилась экономическая составляющая, что начало перехода от ремесла к мануфактуре, являясь прогрессивным движением, еще не довлел над личностью, незнающей тенденции к узкой специализации и стандартизации труда. Считаю необходимым противопоставить подобной точки зрения предположением о том, что именно религиозность живая и искренняя являлась мировоззренческим базисом, и нужное направление развития мысли обогатило теоцентрическую систему пропорциональностью соотношения Творца и Его творения, как образа и подобия Творца. Только допущение подобной логики развития событий оправдывает все элементы, составляющие суть эпохи. Теоцентризм творчески переосмыслился, снимая шелуху вырожденческих наслоений, совершенно замечательно описанных у великого Франсуа Рабле (1494-1553) в произведении «Гаргантюа и Пантагрюэль». Более выпукло и перспективно, «пространственно» осознал себя человек, будучи частью всевеликого божьего замысла. Человек этот, божий образ и Его подобие, должен быть многоразвитым, чтобы постичь первооснову, которая однозначно занебесна, наиболее полно. Человек Возрождения подобен орлу, парящему в небесах, где небеса – Бог, а орел – дитя небес, дитя божье, летящее навстречу с Отцом. В эпоху Просвещения человек уподобляется пловцу, который отталкивается от скалы, т.е. от Бога, совершая прыжок в бездны морской пучины, к технократизации современного мировоззрения человека, глобальной эксплуатации его субъективности, уплощению, примитивизации бытия как следствия неестественности примитивно-цивилизационного понимания прогресса…Кант полагал, что разумный человек не будет действовать аморально. Современное течение жизни доказывает несостоятельность подобного императива. Невольно вспоминаешь Петрарку, размышляющего о слабости человеческой природы и невозможности противостоять соблазнам. Возрождение было еще сильно мощью теологизма, что обусловило высочайшую нравственность всех творческих достижений. Исследователи «упрекают» возрожденцев в том, что преобразование их коснулись узкого круга, не затронув все социальные слои. Мне представляется абсолютно естественным подобное течение событий: оценить достижение культуры по достоинству могли только высокообразованные люди.

Как уже отмечалось, удивительным является уже факт Возрождения культуры греческой античности. Почему именно греческой? До обломков Древнеримской империи – рукой подать, но имперский замысел («Град Божий на земле») терпит поражение. Наиболее целесообразным доказательством обращенности именно к греческой культуре является, как упоминалось ранее, некоторое типологическое сходство античного полиса и итальянского города; без сомненья, не только образцы искусства привлекали возрожденцев, но и рассуждения древних мыслителей о демократии, формах политического устройства и т.д. Возрожденцы тоже мечтали о демократии. Противоречивость культуры эпохи неизменно подается как некое разлагающее начало. И вновь возникает вопрос: какая культура в принципе не содержит в себе противоречий? По моему глубокому убеждению, именно противоречия движут развитием культуры, важно только сохранение некоего баланса между этими противоречиями. Города богатели? Верно, но это было связано с насилием и жестокостью. Аристократы были, по сути, тиранами и эксплуататорами? Верно. Однако именно они меценатствовали, опекая великих деятелей Возрождения.

Внутренняя неудовлетворенность художника выплескивалась в шедевр, материальная стабильность и благополучие – обмирщало и упрощало человека. Т.о., мы видим наличие противоречий как нечто прогрессивное. Иная картина предстает, когда противоречия принимают иной характер. Например, церковь как символ Бога на земле, обмирщается до немыслимых пределов, распространяя светское влияние на изначально светские власти. Здесь налицо противоречия духовного, искреннего и уродливой реализации духовности как таковой. Поэтому деятельность Савонаролы видится как неотъемлемая часть культуры эпохи. Забегая вперед, можно отметить, что вспышка искреннего христианства в его протесте не вразумила институт церкви, и мощнейшее движение реформации нанесло окончательный удар теологическому засилью.

Жаль, что пути человеческого развития всегда как-то искривлены; как могла столь совершенная программа, каковой для человечества являлся протестантизм, превратить человека в «буржуазного субъекта»? Эпоха Возрождения представляется мне временем титанов, периодом высочайшего взлета человеческого духа, вобравшего в себя ощущение полноты бытия и выплеснувшего это бытие из самого себя в мир, который не устанет с затаенным восхищением созерцать эти звездные искры творчества до скончания века.

СПИСОК ИСПОЛЗОВАННОЙ ЛИТЕРАТУРЫ:

1. А.Боннар, Греческая цивилизация. - Ростов-на-Дону, «Феникс», 1994, С.3-40;

2. К.Гилберт, История эстетики, пер. с англ. В. В. Кузнецова, И. С. Тихомировой; спец.ред., послесл. М.Ф.Овсянникова, Изд-во иностранной литературы, 1960, С.3-685.

3. Данте, Божественная комедия, – Мн., «Мастацкая лiтаратура», 1986, С.3-15;

4. Н.А.Дмитриева, Краткая история искусств. –  М., «Искусство», 1996, том 1;

5. Г.В.Драч, Культурология. – Ростов-на-Дону, «Феникс», 1998, С.5-23;

6. В.П.Кохановский, Философия, – Ростов-на-Дону, «Феникс», 1996, С.3–574.

7. А.Ф.Лосев, Эстетика Возрождения, – М., 1978, С.79-109;

8. М.Ф.Овсянников Памятники мировой эстетической мысли в пяти томах, том 1, Античность, Средние Века, Возрождение. - М.: Изд. Академии художеств СССР, С.3-682.

9. Памятники мировой эстетической мысли. М., 1964, т.2, т.4;

10. Ф.Петрарка, Сонеты, - Москва, 1984, С.5-19;

11. А.И.Чернокозов, История мировой культуры. – Ростов-на-Дону, «Феникс», 1997, С.3-20.

2