Философия/ экзистенциализм: А.Камю «Миф о Сизифе»

ГОСУДАРСТВЕННОЕ ОБРАЗОВАТЕЛЬНОЕ  УЧРЕЖДЕНИЕ

ВЫСШЕГО ПРОФЕССИОНАЛЬНОГО  ОБРАЗОВАНИЯ

МОСКОВСКИЙ ГОСУДАРСТВЕННЫЙ  ЛИНГВИСТИЧЕСКИЙ УНИВЕРСИТЕТ

Переводческий факультет

Кафедра философии

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

А.Камю «Миф о Сизифе»

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

Альбер  Камю  родился  7 ноября 1913  года  в небольшом  городе  Мондови  во французском Алжире  в семье сельскохозяйственных  рабочих.  В самом начале  первой  мировой  войны  его  отец,  Люсьен  Камю,  погиб   в  битве на  Марне.  Потеряв  кормильца,  семья – мать  и  двое  сыновей – перебираются  в  город  Алжир,  столицу одноименного  департамента (французской колонии).

Старший  брат  Альбера,  как  то  было  обычным  делом  в  рабочих  семьях, рано  начинает  зарабатывать  себе на  хлеб.  Младшему  сыну  было   суждено выйти  из  своего  круга,  стать  властителем  дум,  кумиром  интеллектуалов. Для  этого  требовалось  образование. Окончив  в  1924  году  начальную  школу  в  Белькуре,  одном из  беднейших районов  Алжира,  Камю  должен  был  бы  пополнить  ряды  рабочих  после кратковременного  обучения  ремеслу.  Судьба  распорядилась  иначе:  учитель начальной  школы,  Луи  Жермен,  обратил внимание  на  одаренного  подростка и  добился  для   него  стипендии.  Французский  лицей  давал  хорошую гуманитарную  подготовку  и  право  без  экзамена   поступить  в университет.  Учился  Камю  прекрасно,  проблемы  возникали,  скорее, социально-психологические.  На  нищего  стипендиата,  выходца  из  Белькура, смотрели  покровительно  и преподаватели,  и соученики – потомки местной аристократии.  Стремление  к справедливости,  к социальному равенству  было  у  Камю  в  зрелые  годы  не  умственной  конструкцией,  а результатом  жизненного  опыта.  В  классе  Камю  вторично  повезло  с преподавателем:  учителем  класса  философии  был  Жак  Гренье,  в будущем близкий  друг  Камю.  Он  способствовал  пробуждению  интереса  к метафизике,  литературе,  театру.

Материальную  нужду,  как  вспоминал  Камю,  значительно  легче  переносить там,  где  ее  восполняет  красота  природы,  полнота  телесной  жизни. Средиземноморской  природе  посвящены  самые  прекрасные  страницы  прозы Камю.  Эта  земля,  сохранившая  элементы  античности,  постоянно присутствовала  в сознании  Камю  как  солнечный  аполлоновский  мир, унаследовавший  от  эллинов  ясность  мысли  и  чувства.  Несчастным, обделенным  Камю  себя  не  считал  хотя  бы  потому,  что  ему  было даровано  Средиземное  море,  пляжи,  спорт.

По  окончании  лицея  он  поступает  на  философско-исторический  факультет местного  университета.  Несмотря  на  постоянные  заботы  о  хлебе насущном,  он  успешно  осваивает  классические  философские  тексты, знакомится  с  современной  философией.  Ницше,  Кьеркегор,  Шестов,  Ясперс входят  в  круг  его  чтения  одновременно  с  Достоевским,  Прустом, Мальро.  Завершая  обучение  в  университете,  он  пишет  дипломную  работу «Христианская  метафизика  и  неоплатонизм».  Эта  тема – соотношение христианской  и  языческой  мысли – будет  в  дальнейшем  составлять  одну из  важнейших  философствования  Камю.  Религиозного  воспитания  Камю  не получил,  веры  у  него  не  было  ни  в  юности,  ни  в  зрелости.  Идеалы евангельского  христианства он  рассматривал  через  труды  своего  «земляка» – святого  Августина,  а  также  современных  философов – Кьеркегора, Шестова,  Ясперса.  На  всю жизнь у него  сохранилось уважение  к древним   и  средневековым  ересям – к  гностикам,  манихеям,  катарам – и неприятие  католицизма  ни  как  народной  религии,  ни  как  богословской доктрины.  Ницшеанского  презрения  к  христианству  Камю  никогда  не разделял;  выходцу  из  бедноты  были  чужды  и  гневные  филиппики  Ницше против  «подлой  черни».  Но  провидение  для  него  означало  род  фатализма (сказывалось сведение  христианства  к учению  Августина);  первородный грех,  загробное  воздаяние,  спасение  Камю  считал  мифами,  примиряющими человека  с земной  несправедливостью.

 

Сам Камю не считал себя ни философом, ни, тем более, экзистенциалистом. Тем  не менее, работы представителей этого  философского направления оказали  на творчество Камю большое влияние. Вместе с этим, его приверженность экзистенциалистской проблематике обусловлена и тяжёлым заболеванием (а значит, и постоянным ощущением  близости смерти), с которым он жил  с детства (по иронии судьбы, скончался  не от болезни, а в силу трагической  случайности).

 

В отличие от религиозных  экзистенциалистов, вроде Ясперса, и «бунтаря» Сартра, Камю полагал  единственным средством борьбы с  абсурдом признание его данности. В «Мифе о Сизифе» Камю пишет, что для того, чтобы понять, что  заставляет человека совершать бессмысленную  работу, нужно представить спускающегося  с горы Сизифа счастливым. Многие герои  Камю приходят к похожему состоянию  души под влиянием обстоятельств (угроза жизни, смерть близких, конфликт с собственной  совестью и т. д.), их дальнейшие судьбы различны.

 

Высшим воплощением абсурда, по Камю, являются разнообразные попытки  насильственного улучшения общества — фашизм, сталинизм и т. п. Будучи гуманистом и антиавторитарным социалистом, он полагал, что борьба с насилием и несправедливостью «их же методами» могут породить только ещё большие насилие и несправедливость.

 

Камю исследует в «Мифе  о Сизифе» два неправомерных  вывода из констатации абсурда. Первый из них — самоубийство, второй—«философское самоубийство». Если для абсурда необходимы человек и мир, то исчезновение одного из этих двух полюсов означает и прекращение абсурда. Так стоит ли жизнь того, чтобы быть прожитой? Так французский писатель и мыслитель видоизменил «вечный» вопрос о смысле жизни. Подобное видоизменение «вечных» вопросов характерно как для творчества Камю, так и для всего философского течения экзистенциализма, представителем которого он является.

 

Вообще экзистенциализм, который в литературе обычно выводят  из творчества Ф.М. Достоевского и Ф. Ницше, сегодня, в начале XXI века, – больше образ, чем рабочее понятие философии. Это образ рационального, сомневающегося, но непрестанного разума. Именно в сомнении и постоянной неудовлетворенности содержится энергия экзистенциального мышления, ставящего знак вопроса в конце аксиом, разрушающего стереотипы общественного сознания, приводящего к самоотрицанию. «Нет, я не экзистенциалист, – писал Камю, – и единственная книга идей, которую опубликовал, – «Миф о Сизифе» – была направлена против философов, называемых экзистенциалистами». Живое мышление противится фиксации, дидактизму и какому-либо формальному обобщению. Литература, которую принято называть экзистенциализмом, поставила под вопрос традиционную эстетику и традиционную общественную мораль. Экзистенциалисты очистили литературу от «декора». Точно так же и смерть «очищает» жизнь от театральности, так как настоящую смерть сыграть невозможно. Экзистенциализм словно вырывается за рамки традиционных представлений об искусстве с его привычными атрибутами. Авторский вымысел, условность ситуации и персонажей здесь не выверяются, как обычно, правдоподобием, зависящим от мастерства и таланта писателя. Здесь все наоборот. Правдивость самой жизни, жизненных ситуаций и персонажей выверяется при помощи литературной условности. Истинность жизни важнее правдоподобия литературы. Застой в жизни людей, когда все определено и повторяется по привычке, когда человек приспосабливается и привыкает к нетворчеству, – такой застой ведет к деформации морали. Вот почему здоровый противовес застою – ежедневное и ежеминутное испытание и утверждение нравственных принципов. Привычные нравственные константы все время, в каждой новой ситуации ставятся под сомнение, опровергаются, и тогда каждый раз находятся свои доказательства их жизненности и стойкости. Эти доказательства убедительны только тогда, когда они «разовые», «именные», частные. Иначе все стандартизируется и автоматизируется – до бездумности и абсурда. Живая мораль как и контекст произведения не может быть совершенной, так как она ни минуты не стоит на месте, не застывает. Совершенная мораль, зафиксированная в кодексах, – мертва. Также и произведение с совершенным контекстом, когда читателю не оставляется простора для творчества, – мертвое. Но совершенство живого произведения может достигаться в тексте, в форме. И экзистенциалисты достигли такого совершенства.

 

Главной особенностью этой книги является то, что «абсурд, который  до сих пор принимали за вывод, берется здесь в качестве исходного  пункта». Этим автор сразу подчёркивает своеобразие этого рассуждения.

В самом начале своего эссе об абсурде А. Камю подчеркивает, что, пожалуй, основным философским вопросом является вопрос о смысле жизни. Это, в общем- то, и определяет основные проблемы, рассмотренные автором в его работе: абсурдность бытия, чувство абсурда и его влияние на отношение к жизни и вопрос самоубийства, надежда и свобода. Начиная эссе с попытки понять причины, способные заставить человека добровольно уйти из жизни, Камю подходит к понятию чувства абсурда. Это чувство, по мнению автора, возникает прежде всего на основе противоречия между человеком и окружающим его миром, или, словами Камю, «между актером и декорациями».

Если мир поддается  объяснению, даже и не слишком убедительному, он понятен и приемлем для человека. Но как только человек осознает всю иллюзорность этого объяснения, он начинает ощущать себя чужим во вселенной. Перед человеком встает вопрос: стоит ли жизнь того, чтобы быть прожитой? Из этого противоречия и возникает чувство абсурда. Камю кратко описывает факторы, присущие этому чувству. Абсурд проникает в сознание человека неожиданно, когда он в какой-то момент вдруг чувствует опустошенность, усталость от повседневного бытия. Вдруг он перестает понимать смысл и цель этой повседневности. Цепочка привычных поступков разрывается, и именно в этот момент, по мнению автора, сознание человека, застывшее до этого в машинальной жизни, начинает приходить в движение.

Еще один фактор абсурда  – время. Человек, живущий будущим, вдруг осознает, что как раз время – его враг. Как говорит Камю, возникает своего рода бунт плоти, направленный против воздействия времени.

Следующей ступенью является ощущение человеком своей чужеродности в окружающем мире. Мир, по всей сути, имеет бесчеловечное начало. Плотность и чуждость мира выражают абсурдность бытия.

Кроме того, и в самом  человеке скрыто нечто бесчеловечное  – поведение, жесты, действия других людей вызывают растерянность, показывая чем человек как физическое существо является на самом деле. В этом тоже проявляется абсурд. Смертность человека и неизбежность смерти придают чувству абсурда дополнительное содержание.

Камю особо останавливается  на проблеме интеллекта, разума и познания мира. Познаваемость мира для человека заключается в сведении его к человеческим понятиям. Однако существует неизменное противоречие между тем, что человек, как ему кажется, знает и тем, что он знает на самом деле.

Познание мира с помощью  образов (литература, живопись и т.п.) предполагает отсутствие точного знания. В то же время освоение мира и с помощью науки невозможно, поскольку она способна лишь опознать и перечислить отдельные явления. При этом Камю отмечает, что мир как таковой не абсурден, он неразумен. Абсурдность же заключается в столкновении этой непознанности мира с отчаянной жаждой ясности, зов которой раздается в душе человека. Абсурд рождается из столкновения человеческого запроса быть счастливым и постигнуть разумность мира, с одной стороны, и безмолвного неразумия мира, с другой. Этим выводом Камю противопоставляет себя многим современным ему философским школам, утверждавшим, что все сущее разумно, и все познаваемо с помощью разума.

Углубляясь в анализ понятия  абсурда, Камю отмечает, что чувство  абсурда возникает при рассмотрении не единичных фактов и впечатлений, а при сравнении наличного положения вещей с определенного рода действительностью, действия – с превосходящим его миром. Камю говорит, что абсурд не коренится ни в человеке, ни в мире, а в их совместном присутствии. Абсурд – единственная связующая нить между ними. Развивая свою мысль, автор определяет своего рода триединство: абсурд, человеческое сознание и мир. Исключение одного из этих слагаемых приведет к разрушению всей общности.

Столкновение и борьба этих составляющих предполагает отсутствие надежды (но, как подчеркивает Камю, это не отчаяние), постоянное отрицание (но не отречение) и осознанную неудовлетворенность. Нарушение этих условий устраняет абсурд, поскольку разлад уничтожается согласием. Абсурд, по мнению Камю, имеет смысл только в той мере, в какой с ним не соглашаются. Он добавляет также, что человек, осознавший абсурд, навсегда к нему привязан. Возвращаясь к проблеме смысла бытия, Камю отмечает, что пережить и испытать все, что положено судьбой, значит всецело ее принять. Однако, если человек осознал, что судьба абсурдна, он не сможет пережить ее испытаний, если не сделает все возможное для поддержания этого выявленного сознанием абсурда. «Жить означает поддерживать жизнь абсурда», – говорит Камю.

Поэтому автор и делает очень важный вывод о том, что  опыт абсурда и самоубийство – категории несовместимые. Человек осознавший абсурдность бытия, находит смысл жизни как раз в постоянной схватке разума с превосходящей его действительностью.

 Соответственно, и обеднение, облегчение действительности, которая своим бесчеловечием питает величие человека, – означает обеднение самого человека. Поэтому основным следствием абсурда Камю считает то, что человек своим сознанием изо дня в день свидетельствует об истине, которой является вызов превосходящему миру.