4.4 Дискуссии о методах  научного познания: эмпиризм и рационализм

    Мыслители Нового времени уделяют огромное внимание определению методов научного познания. Так, Бекон дал научное  обоснование индуктивного метода познания. Лейбниц задачу философии видит  в сознании методов научного познания, цель которого – польза человечеству. Бэкон подчеркивал, что наиболее серьезная из всех ошибок состоит  в отклонении от конечной цели науки. Ведь «… одни люди стремятся к знанию в силу врожденного и беспредельного любопытства, другие – ради удовольствия, третьи – чтобы приобрести авторитет, четвертые – чтобы одержать верх в состязании и споре, большинство  – ради материальной выгоды и лишь очень немногие – для того, чтобы  данный от бога дар разума направить  на пользу человеческому роду». Если мыслители древности ограничивали критику познавательных способностей указанием на обманчивость чувств и разума, то Бэкон не только видит источники, которые «затрудняют вход истине», но и способ освобождения от них.

    Это «построение понятий и аксиом через истинную индукцию, под которой  понимается движение мысли от фактов, накопленных в наблюдениях и  экспериментах, к теоретическим  обобщениям (законам науки, аксиомам, теориям и т.п.). Бэкон утверждал, что в науке главнейшим методом является эмпирический (т.е. получение знаний через наблюдение и эксперимент). Исследование природы осуществляется либо от  экспериментов к экспериментам, либо от экспериментов к аксиомам, которые, в свою очередь, указывают путь к новым экспериментам. Поэтому в науке различаются такие разделы, как научный опыт и истолкование природы. Вторую часть науки Бэкон называет Новым Органоном, который целиком посвящается рассмотрению всех форм перехода от экспериментов к аксиомам или от аксиом к экспериментам. Работа Бэкона «Новый Органон» посвящена обоснованию индуктивного метода: «Индукцию мы считаем той формой доказательства, которая считается с данными чувств и настигает природу и устремляется к практике, почти смешиваясь с нею». Название «Органон» было присвоено логике Аристотеля. Называя свой труд «Новый Органон», Бэкон утверждает, что он открыл новое орудие познания – индуктивную логику. Он писал, что доказательство силлогизмом (т.е. с помощью дедуктивных умозаключений, предполагающих движение познания от некоторых умозрительно сконструированных постулатов к конкретным явлениям) создает лишь неразбериху, а природа уходит из-под рук. Однако Ф. Бэкон видел уязвимость и индуктивного метода. Во-первых, индукция дает проблематичное, вероятностное умозаключение, в то время как дедуктивный метод приводит к выводам, которые следуют с необходимостью. Во-вторых, существуют три вида индукции – полная, неполная (через перечисление признаков) и истинная. Полная индукция представляет собой перечисление признаков всех предметов некоторого класса.  Ее вывод вполне достоверен. Разновидность неполной индукции через перечисление признаков подвергается Бэконом обоснованной критике: «Индукция, которая совершается путем простого перечисления, есть детская вещь: она дает шаткие заключения и подвергнута опасности со стороны противоречащих частностей, вынося решение большей части на основании меньшего, чем следует, количества фактов, и притом только тех, которые имеются налицо».

    В отличие от Бэкона Р. Декарт отдает предпочтение дедуктивному методу познания. Как создатель аналитической  геометрии и теоретического фундамента классической механики он внес значительный вклад в развитие математики, оптики, физиологии. Как ученый Декарт придавал особое значение методу научного познания, под которым понимал «достоверные и легкие правила, строго соблюдая которые, человек никогда не примет ничего ложного за истинное и, не затрачивая напрасно никакого усилия ума, … придет к истинному познанию всего того, что он будет способным познать». Но возникает вопрос о том, каким образом осуществляется познание и что такое познание.

    Как математик Декарт придавал особое значение рассуждению, которые опирается  на некоторые аксиомы и по соответствующим правилам логики позволяет строить достоверные выводы: «Мы приходим к познанию вещей двумя путями, именно посредством опыта (т.е. эмпирическим путем) или дедукции… Следует заметить, что опытные данные о вещах часто бывают обманчивыми, дедукция же или чистый вывод одного из другого… никогда не может быть неверно произведена разумом, даже крайне малорассудительным». Мы видим, что Декарт придерживается мнения, противоположного индуктивной логике Бэкона. Однако он согласен с тем, что строить дедуктивные умозаключения необходимо, опираясь на некоторые самоочевидные, ясные и не требующие доказательства аксиомы. Можно ли принимать на веру истинность того, что считалось знанием? На этот вопрос Декарт дает отрицательный ответ. Истинное знание, полагал Декарт, не дается ни с помощью органов чувств, ни с помощью рассуждений. Возникает вопрос, как обнаружить такие истины, и каковы критерии проверки всего имеющегося у нас знания: «Человеку, исследующему истину, необходимо хоть один раз в жизни усомниться во всех вещах – насколько они возможны», – подчеркивает философ. Во всем, что касается истины, мы должны считать все сомнительное ложным, хотя в жизненной практике мы нередко бывает вынуждены руководствоваться тем, что кажется правдоподобным. Декарт последовательно проводит свой принцип методического сомнения и показывает, почему мы должны сомневаться в чувственных вещах (чувства иногда заблуждаются); почему мы должны сомневаться даже в математических доказательствах (если люди допускают в качестве достовернейших и самоочевиднейших вещей то, что нам представляется ложным). Декарт понимает, что если отбросить все, в чем мы может каким-либо образом сомневаться, мы неизбежно должны будем предположить, что нет ни неба, ни Бога, ни каких-либо тел, и что мы сами не имеем ни рук, ни ног. В таком случае, где же следует искать достоверную истину, опираясь на которую можно строить научные выводы? Декарт полагает, что единственным достоверным источником истины является наш разум. Ведь будет явным противоречием считать, что мы, как мыслящая вещь, не существуем, в то время как мы мыслим. И поэтому следует признать истинным и достовернейшим положение: «Я мыслю, следовательно, я существую». «Мы не можем сомневаться в том, что пока мы сомневаемся, мы существуем: это – первое, что мы познаем в ходе философствования».

    Почему  это истина провозглашает не вызывающей сомнения? Потому что я – человек, мыслящее существо. Таким образом, получается, что сознание более достоверно, чем  природа, а мое сознание более  достоверно, чем сознание другого. Опираясь на выведенную таким образом аксиому, Декарт выстраивает свою онтологию и гносеологию. Он отмечает, что из названного положения – «Я мыслю, следовательно, я существую» – мы познаем различие между душой и телом или между вещью мыслящей и телесной. Это, подчеркивает Декарт, наилучший путь к познанию природы ума и его отличия от тела. Декарт исходит из того, что для познания вещей нужно учитывать лишь два условия, а именно нас, познающих, и сами подлежащие познанию вещи. Поэтому он последовательно описывает наиболее общие особенности объекта познания (тела) и субъекта познания (души).

    Особенное значение придавал Декарт требованию объективности познания. Только опираясь на несомненные факты и несомненные принципы вывода, ученый обеспечивает максимальную объективность. Вот почему Декарт подчеркивал важность метода в познании: «Лучше совсем не помышлять об отыскании каких бы то ни было истин, чем делать это без всякого метода». Он обосновал четыре правила рационалистического познания:

1. Требование ясности и отчетливости познания. Никогда не принимать за истинное ничего, что не познано таковым с очевидностью, тщательно избегать опрометчивости и предвзятости и включать в свои суждения только то, что представляется нашему уму столь ясно и столь отчетливо, что не дает уже никакого повода подвергать их сомнению.
2. Следует делить каждое из исследуемых затруднений на столько частей, сколько это возможно, для лучшего их преодоления.
3. Желательно придерживаться определенного порядка мышления, начиная с предметов, наиболее простых, постепенно переходя к познанию наиболее сложного.
4. Не упускать ничего существенного. Полезно всегда составлять перечни столь полные и обзоры столь общие, чтобы была уверенность в отсутствии упущений.

    Значение  наследия Декарта для философии  и науки весьма велико. Идея создания единого научного метода, подобного математическому, позволила превратить познание из кустарного промысла в профессиональную деятельность, перейти от случайных открытий к организованному познанию. В реализации этой идеи Декарт опирался на концепции нового естествознания и реализовал концепцию философии как самостоятельной области духовной деятельности.

    Методологию рационализма обосновывал и другой известный философ Нового времени  – Г. Лейбниц. Он был убежден, что  основные философские принципы возможно обосновать правилами логики. «Наши рассуждения основываются на двух великих принципах: принципе противоречия, в силу которого мы считаем ложным то, что скрывает в себе противоречие, и истинным то, что противоположно, или противоречит ложному.

    И на принципе достаточного основания, в  силу которого мы усматриваем, что ни одно явление не может оказаться  истинным или действительным, ни одно утверждение справедливым без достаточного основания, почему именно дело обстоит так, а не иначе, хотя эти основания в большинстве случаев вовсе не могут быть нам известны». Лейбниц последовательно реализовал эти принципы в построении своей системы и во всех своих философских рассуждениях, как в «Теодицее» (оправдание Бога), так и в теории познания.

    Главная идея состоит в требовании обоснованности научных представлений. По степени  обоснованности Лейбниц различает  истины разума и истины факта: «Истины  разума необходимы, и противоположное им невозможно; истины факта случайны, и противоположное им возможно». Однако Лейбниц подчеркивает, что «достаточное основание должно быть также и в истинах случайных или в истинах факта, т.е. в ряде вещей, рассеянных в мире творений…». Истины разума имеют всеобщий характер и достаточное основание, так как в них отражается необходимость. Истины факта по причине своей случайной природы имеют вероятностный характер. Истинное мышление есть мышление бытия, оно определяется тем, о чем мыслим, неистинное мышление (заблуждение) возникает в силу нашего субъективизма, т.е. определяется особенностями субъекта.

    Придавая  огромное значение логике, Лейбниц  в теории познания отдает приоритет  разуму, стоит на позициях рационализма. Однако он не склонен отвергать значение чувственного познания. Соглашаясь с тезисом Локка «нет ничего в разуме, что не прошло раньше через чувства», Лейбниц добавляет: кроме самого разума. Он отрицает наличие в сознании врожденных идей, но считает, что разум наделен способностями к мышлению и образованию абстрактных понятий и идей.

    Движение  познания Лейбниц характеризует  как переход от перцепции (т.е. неосознанного  восприятия) к цельному восприятию, и от него – к рефлексивным актам. Лейбниц убежден, что люди, ограничивающие познание только восприятиями, действуют  как неразумные животные, уподобляясь  врачам-эмпирикам, обладающим только практическими  сведениями, без теоретических. Человек в трех четвертях своих поступков бывает только эмпириком (разъяснения Лейбница свидетельствуют о том, что под эмпиризмом он понимает обыденное сознание). Главные предметы наших рассуждений – рефлексивные акты, утверждает Лейбниц. Рефлексивные акты дают нам мысль о том, что называется «я», «а мысля о себе, мы мыслим также и о бытии, о субстанции, о простом и сложном, о невещественном и о самом Боге».

    Лейбница  можно назвать философствующим  ученым. Он стремился синтезировать  научное знание и философские установки своих предшественников и современников. Идеи, которые были высказаны Лейбницем, оказались гениальными догадками, получившими свое развитие и обоснование в науке и философии.

    Философское осмысление науки Нового времени  укрепило идеалы объективного, обоснованного, эмпирически подтверждаемого, доказательного знания. Наука рассматривается как единственно достоверная форма знания, которая способна реализовать эти идеалы. Происходит окончательное размежевание философии и науки – с одной стороны теологии, и религии – с другой. Наука утверждает свое право на автономию и приоритет в поисках истины. Философия рассматривается как органическая часть науки, а теория познания – как аналог естественнонаучной теории. Например, И. Кант подчеркивал, что философия сможет стать наукой при условии, что она откажется от поиска решения традиционных метафизических проблем (т.е. проблем онтологии) и сконцентрирует свои интересы в области теории познания. В трудах Ф. Бэкона, Р. Декарта, Г. Лейбница, Д. Локка и их последователей обсуждается специфика научного метода, который должен приводить к истине. Достижение истины рассматривалось не только как регулятивная идея, но и как вполне достижимая цель. Однако это не означало требования некритического принятия открытий науки. Напротив, философы тщательно анализируют возможности и ограничения в познавательной деятельности человека, заняты поисками такого основания науки, который не вызывал бы никакого сомнения (Декарт) и способы демаркации истины и заблуждения, науки и не-науки. Средневековое преклонение перед авторитетами сменилось критикой схоластики (Бэкон, Декарт), критикой материализма (Беркли), критикой традиционной онтологии (Кант) и т.д. Философы концентрируют внимание на анализе познавательных способностей человека (Бэкон, Локк, Декарт, Юм, Кант). В результате происходит разделение познавательных установок на эмпиризм и рационализм, а в дальнейшем – на разделение направлений психологизма и антипсихологизма. Формируется отношение к рациональности как высшей ценности. В рамках классической механики Ньютона в XVIII – середине XIX веков названные установки играли положительную роль в силу откристаллизовавшихся в то время критериев оценки процесса и результатов научного знания.

Заключение

    Процесс познания человеком окружающего  мира непрерывно протекает вместе с  самой историей человека и человечества. Человеку во все времена были свойственны  вопросы: «кто я?», и «что меня окружает?». От поколения к поколению передавались накопленный жизненный опыт и знания, и чем эти знания и опыт становились больше, тем больше человек нуждался в систематизации этих знаний, в новых инструментах и методах познания, а также в критериях, по которым полученные знания можно было оценить как истинные или ложные.