Современная теория об антропосоциогенезе

Орудийная деятельность имеется  только у гоминид. Она есть целесообразный целенаправленный результативный труд. Случаи употребления животными предметов в качестве орудий не есть орудийная деятельность, как не есть орудийная деятельность возведение бобровых плотин, строительство птичьих гнезд, муравьиных куч и т.д. Принципиальная разница между орудийной деятельностью гоминид и животным трудом: высокая временная динамичность, акты творчества, частые переходы на качественно новую ступень, детализация форм деятельности. Строительная и иная созидательная деятельность животных отличается от созидательной деятельности людей тем, что она узко запрограммирована, от нее почти нет отклонений, животная особь отвечает на зов наследственности, даже если он находится в условиях, в которых ответ на этот зов грозит гибелью. Инстинкт ограниченно целесообразен, так как он неизменен и автоматичен. Модификации малозаметны и малозначимы в рамках популяции и носят случайный характер. Изменения инстинктивного поведения при переходе от поколения к поколению происходят в связи с изменением в среде обитания. Но это относится лишь к групповой эволюции, у отдельных особей инстинкт строго автоматичен и повторяем.

Б.Ф.Поршнев приводит следующее  обоснование своей теории: «Все изменения  в общем шаблоне инстинктивного поведения животных происходят в  связи с изменением экологических  условий. Но ведь ископаемые гоминиды жили как раз в условиях очень  нестабильной, многократно менявшейся природной среды с перемежающимися  похолоданиями и потеплениями, сухостью и влажностью, со сменяющимися биогеоценозами. Орудия нижнего и среднего палеолита  изменялись ни в коем случае не быстрее  этих экологических перемен. Есть основания  считать, что и с появлением Homo sapiens изменения его каменной техники в верхнем палеолите еще долго не обгоняли изменений в природной обстановке позднего плейстоцена. Значительный разрыв в темпах изменения человеческой материальной культуры и окружающей человека природы произошел значительно позже. Может быть, это и есть в экологическом смысле начало человеческой истории».

В чем же заключается основная суть человеческой деятельности и ее отличие от животной? Если взять за основу изготовление орудий при помощи орудий, то оно не является логически достаточным, так как, то же самое могут сделать современные машины, а в экспериментальных условиях это наблюдалось у обезьян.

Поведение людей, входящих в  состав различных обществ, и их материальная деятельность часто существенно  различаются. И речь идет не о всегда возможных индивидуальных и групповых  вариациях поведения. У людей  в разных обществах могут быть совершенно различные потребности, стимулы, мотивы поведения и формы деятельности, чего не наблюдается в разных популяциях одного вида у животных. Совершенно ясно, что эти различия имеют свою основу не в биологии человека, а в чем-то ином, надбиологическом. Многие зарубежные исследователи видят такую основу в духовной культуре. Надбиологический характер культуры проявляется в особенностях ее развития. Если при биологическом развитии информация записывается в молекулах ДНК и передается через зародышевые клетки, то в данном случае она закрепляется в сознании и передается посредством примера, показа и языка. Биологическая наследственность передается только от родителей к детям, а культурная доступна каждой особи в пределах сообщества. В результате развитие культуры идет независимо от биологического развития.

Итак, появление разумной деятельности можно констатировать с появлением внегенетической формы передачи и накопления информации от поколения к поколению, что становится основой социальных закономерностей.

Почему прекратилось размножение  более приспособленных и вымирание  менее приспособленных (за вычетом, разумеется, летальных мутаций)? Иначе  говоря, почему забота о нетрудоспособных, посильная защита их от смерти стала отличительным признаком вида? Как бы ни звучал ответ на этот вопрос, сущность его – это самоустранение естественного отбора, как решающей движущей силы развития.

Самоустранение  естественного отбора

В.И.Кремяновский различает два типа самоустранения естественного отбора. Относительное самоустранение – это частичный выход из-под давления отбора за счет какого-либо эволюционного приобретения. Так, млекопитающие в результате приобретения теплокровности и термоизоляционного волосяного покрова перестали быть объектом отбора в этих направлениях. Произошло сужение поля действия, смена форм и направлений отбора для определенных признаков. Абсолютное самоустранение преобразующей роли отбора может быть достигнуто за счет уникальных эволюционных приобретений: «прогресс группового объединения внешней деятельности», «прогресс способности к индивидуальному обучению». Диалектика этого процесса такова: произошло вытеснение действия закона, подготовленное и вызванное самим же этим действием – причина устраняется следствием.

Первым трудовую теорию происхождения  человека выдвинул Ф.Энгельс. Предположения  существовали и до этого, но именно Ф.Энгельс научно обосновал эту  теорию в своей книге «Роль  труда в процессе превращения  обезьяны в человека».

Постепенное вытеснение естественного  отбора примитивной, но с каждым новым  шагом усложнявшейся производственной деятельностью первобытных людей, сопровождалось изменением и самой  формы отбора, которую И.Ю.Семенов  предложил называть биосоциальным отбором. Самосовершенствование трудовой деятельности постоянно вступало в конфликт с морфологической организацией формирующихся людей, с уровнем сплоченности первобытного стада. Биосоциальный отбор, совершенствуя их физическую и общественную организацию, устранял это противоречие. Действие этой формы отбора определялось развитием трудовой деятельности, выполняя ее требования. В этом состояло, по И.Ю.Семенову, специфическое отличие биосоциального отбора от естественного отбора. Вместе с тем ученый полагает, что наряду с биосоциальным групповым отбором одновременно действовал и обычный индивидуальный естественный отбор, функции которого выражались в совершенствовании способностей становящихся людей к новым формам приспособления к среде. Таким образом, согласно этой гипотезе, процесс антропосоциогенеза управлялся группой законов, включающей индивидуальный естественный отбор, групповой биосоциальный отбор и производственную деятельность, способную развиваться без участия отбора.

Основное противоречие орудийной  деятельности ранних гоминид в том, что животнообразные способы труда рождались в пределах их биологической эволюции, то есть всецело определялись биологическими закономерностями, сдерживающими их самостоятельное развитие. Преодоление сложившегося противоречия шло в направлении коренного изменения структуры и содержания коллективно организованной деятельности. Переход к систематическому изготовлению элементарных орудий и спорадическому их применению специфичен в том, что изготовление орудий, будучи осознанным, сочеталось с инстинктивным их применением. Такая форма труда еще не изменяла окружающей среды соответственно потребностям группы.

Эволюция навыков орудийных  действий, совершенствование и разнообразие способов обработки орудий, привлечение  новых природных материалов, более  адекватные способы их употребления, закрепление, накопление и передача опыта позволили более прогрессивным  группам быстрее и эффективнее  приспособиться. На заключительном этапе  производственная деятельность становится основой жизнедеятельности человека и способом существования общества.

Среди исследователей, рассматривающих  стадную организацию как необходимый  фактор антропосоциогенеза, нет единого мнения о внутренних движущих механизмах стадности, приведших к человеческому обществу. Одни говорят о существовании врожденного общественного инстинкта, обеспечивающего сотрудничество и взаимопомощь; другие – о преодолении конкуренции, антагонизмов и агрессивности. Очевидно, что стадная форма организации могла стать естественной предпосылкой возникновения элементарных социальных связей лишь при оптимальном соотношении сотрудничества и соперничества. Новейшие данные этологии и зоопсихологии не позволяют судить о преобладании какой-либо одной из форм внутристадных отношений, а говорят о том, что именно многообразие и противоречивость форм групповой организации приматов являются решающим фактором поддержания жизнеспособности особей и их сообществ. Конечно, образ жизни современных обезьян неадекватен стадности формирующихся людей. Поэтому неправомерны прямые экстраполяции от понятия стадности к социальности, как и ошибочны поиски у современных обезьян источников очеловечивания. Жизнь современных обезьян может служить лишь приближенной моделью.

Став общественным существом, человек не перестал быть биологическим  организмом. У него существовали определенные биологические потребности и  инстинкты (половой, пищевой, самосохранения). Но если у животного биологические  потребности единственные и господствующие, то у человека они подчинены социальным стимулам и мотивам. Удовлетворение биологических потребностей всегда контролируется обществом. Это происходит в рамках определенных норм и правил. Эти нормы неизбежно должны были носить негативный характер, то есть они были запретами. Данные этнографии подтверждают их существование в форме табу. Табу касались, прежде всего, пищевого инстинкта, и проявились в отношениях собственности, которая была коллективной и основывалась на уравнительном распределении. Половой инстинкт ограничивался законом экзогамии, то есть запрещением полового общения внутри кровнородственных групп.

В отличие от ранних стадий, когда отбор благоприятствовал  индивидам, особенно продвинувшимся в  освоении орудийной деятельности, в  современных условиях этот признак  перестал быть ведущим. Шел процесс ослабления действия отбора сначала по смертности (за счет заботы о нетрудоспособных), затем по уровню рождаемости (за счет возрастания фертильности (от лат. fertilis - плодородный), то есть способности к удовлетворению полового инстинкта не в определенный сезон, а в любое время), наконец по социально-экономическим и образовательным показателям (за счет усложнения структуры общества). В дальнейшем и эти последние критерии теряют ценность. И даже такие показатели как «самосовершенствование», то есть стремление отдельных особо развитых индивидуумов к улучшению своих личных способностей, или «успех в среде», то есть способность некоторых индивидуумов к организаторской деятельности и их стремление к лидерству, со временем перестают играть значительную роль в распространении в популяциях человека эффективных и перспективных генов. Прогрессивное развитие окончательно переходит из генетической в социальную сферу. Сохранение потенциала, заложенного в генотипе возможно теперь за счет огромной численности населения.

Большинство исследователей полагают, что дальнейшее развитие биологических свойств человека исключает видообразующие процессы. Естественный отбор, прекратив быть причиной развития, сохраняется как  механизм поддержания достигнутого уровня биологической организации; его роль ограничивается устранением  нежизнеспособных и аномальных гамет, зигот, эмбрионов и индивидов.

Советский невропатолог и  антрополог С.Н.Давиденков считает, что вытеснение естественного отбора сопровождалось формированием социальных норм поведения, которыми осуществляется контроль и упорядочивание эмоционально-психической сферы жизнедеятельности перволюдей. Однако, считает С.Н.Давиденков, нарастание эффективности этих норм проходило гораздо медленнее, чем сокращались преобразующие функции естественного отбора. Таким образом, накапливались своего рода издержки, инерциальные последствия самоустранения естественного отбора для современного человека. К ним можно отнести известную «недостроенность» анатомической конституции и соматических признаков человека, на которые указывал еще Мечников. Такую «недостроенность» можно рассматривать как сохранение варьирующегося спектра патологических отклонений от нормального типа, что оказывается необходимым для выживания группы в изменившихся условиях.

Скорость размножения  любого вида определяется в границах его биологических возможностей информационными потоками (природа  которых остается еще не ясной), влияющими  через рефлекторную сферу на половую  активность животных и регулирующими  численность и соотношение полов  в зависимости от благоприятности  факторов среды. Различна роль мужского и женского плов в поддержании  видового равновесия и развития. Женский  пол – это устойчивое начало эволюции, закрепляющее видовые признаки и  обеспечивающее приспособленность  к среде. Мужской пол несет функции подвижного начала и расширяет у следующего поколения норму реакций и изменение генотипа. Вид эволюционирует быстрее всего, когда он разбит на популяции, между которыми до какой-то степени осуществляется обмен генами. Подвижность мужского пола проявляла себя лишь в границах группы сообществ, приуроченных к определенному ландшафтному участку. В.П.Алексеев, рассматривая полицентрическую теорию происхождения современного человека, обосновал существование форм рассеивающего и стабилизирующего отбора. По мере расширения ойкумены предкам человека пришлось столкнуться с большим разнообразием среды. Это потребовало расширения и интенсификации адаптивных реакций в самых различных направлениях, что приводило к дифференциации форм и сочетаний изменчивости, полиморфизму и закреплялось отбором. Таким образом, считает В.П.Алексеев, начало дифференциации человечества на географические расы положено еще при первых шагах заселения ойкумены в нижнем палеолите. Если стабилизирующий отбор закрепляет наследственный генотип, то рассеивающий расшатывает его. По мере приближения к современности все большую роль в эволюции человека играл именно рассеивающий отбор. Противоречивое взаимодействие двух этих форм отбора является основным содержанием антропогенеза. Стабилизирующий и рассеивающий отбор противоположны по направлению: первый центростремителен, второй центробежен. Второй занял первенствующее положение в развитии человека

Численность человечества увеличилась начиная с нижнего палеолита до настоящего времени минимум в тысячу раз. Параллельно с увеличением численности росло число популяций, вследствие действия интегративных и консолидирующих механизмов, постепенно усиливающихся в поздние эпохи по сравнению с ранними. С другой стороны, достаточно мощные генетические барьеры продолжают активно действовать и в современную эпоху (например, политические границы). На ранних этапах человеческой истории наличие генетического барьера между популяциями всегда приводило к действию центростремительных сил, то есть закрывало популяции от внешних влияний и отделяло их от других популяций. В современную эпоху такая ситуация составляет исключение и сохраняется лишь в труднодоступных районах. В подавляющем большинстве случаев, разделенные генетическим барьером популяции входят в границы более широких общностей, поэтому центробежные силы тенденции подавляют центростремительные, происходит размывание популяционных границ.

В 30-е годы XX в. советский  биолог, теоретик эволюционного учения И.И.Шмальгаузен обосновал теорию эпиморфной (греч. эпи – сверх) эволюции. Он исходил из того, что приспособленность организмов к среде является неотъемлемой характеристикой жизни, и что непрерывное изменение окружающей среды вызывает через естественный отбор непрерывную смену приспособлений и их совершенствование. Особое значение он придавал ароморфозам (от греч. airo –поднимаю, ароморфоз – совершенствование строения организма), считая их «узловыми точками» эволюции. Именно ароморфозы дают начало новым крупным эволюционным группам (типам и классам) с более высоким уровнем организации, обеспечивающим их широкую адаптивную радиацию и господствующее положение. Разрабатывая ароморфную теорию, И.И.Шмальгаузен выдвинул понятие «эпиморфоз»: «Можно представить беспредельное расширение среды, то есть не только расселение организма по всей поверхности земного шара, где жизнь вообще возможна, но и использование всех жизненных ресурсов. Такой организм займет совершенно особое положение, так как он возвысится над всеми организмами, овладеет всей средой и подчинит ее своим потребностям. Такой тип развития вносит принципиально новое – господство над условиями среды. Поэтому для этого этапа развития органических форм предлагается термин «эпиморфоз». Этот этап достигнут только человеком. По И.И.Шмальгаузену, эпиморфное развитие человека связано, прежде всего, с развитием головного мозга. Этот ароморфоз тесно связан с прямохождением – следствием выхода предков человека из леса в открытые степи и предгорья. Из прямохождения вытекают следующие последствия: освобождение передних конечностей, развитие позвоночника, положение головы и кости таза и т.д. «Освобождение и развитие руки позволило вырабатывать более эффективные способы добывания пищи, строить жилище, изготовлять орудия. Орудийная деятельность, компенсировав недостающие органы защиты и нападения, оказала в свою очередь решающее воздействие на дальнейшее развитие морфологии, и в особенности психики и поведения. Это в свою очередь привело к развитию и совершенствованию форм самой орудийной деятельности, которые открыли человеку самые широкие перспективы овладения средой, что явилось основой для эпиморфоза. Стадная жизнь первобытных людей общавшихся между собой посредством условных сигналов, благодаря появившимся коллективным способам деятельности дала толчок к развитию членораздельной речи. С возникновением последней открылась возможность накопления и передачи приобретенного опыта от одного поколения к другому, зарождения культуры». По мысли И.И.Шмальгаузена, эпиморфная эволюция представляла этап развития живого на стыке двух форм движения материи – биологической и социальной, на протяжении которого общие закономерности органической эволюции специфическим образом проявились как факторы человеческой предыстории.