Современная теория об антропосоциогенезе

В эволюции живых систем с высоким уровнем организации  существует тенденция опережения образа жизни организмов относительно их морфофизиологических характеристик с последующим  выравниванием морфологии относительно поведения. На раннем этапе гоминизации отмечается медленный процесс совершенствования техники орудий и бурная эволюция морфологии. В конце плейстоцена, то есть на завершающем этапе антропогенеза, было сочетание ничтожных изменений морфологии становящихся людей со значительным ростом производительных сил и развитием культуры.

Палеоантропологическая  летопись свидетельствует о том, что даже млекопитающие, высокоразвитый класс, имеют много бесперспективных высокоспециализированных линий развития. Плиоцен, окончившийся три млн. лет  назад, был для млекопитающих  последней фазой развития, с тех  пор совершались лишь небольшие  изменения, но не появилось новых  родов животных. Приматы, сохранив вплоть до плиоцена относительную «примитивность»  своей организации, оказались в  более выгодных условиях в смысле наличия тенденций к дальнейшему  развитию. Избежав специализации  и сохранив высокие эволюционные потенции для развития универсальных  приспособлений, приматы привели  к возникновению гоминид. Причину ограничения прогресса в ветвях приматов, не ведущих к человеку, можно усматривать в том, что уже само появление человека исключило возможность возникновения аналогичных форм организации в других ветвях, сохраняющих низкие темпы развития. У приматов вырабатывалась полифункциональность конечностей, явление, противоположное узкой специализации. Большую роль в этом сыграло лазание по деревьям с охватом веток пальцами. Одной из общих закономерностей эволюции двигательной активности млекопитающих являются антагонистические отношения между основной (опорно-локомотивной) и дополнительной (манипуляционной) функциями передних конечностей. У большинства млекопитающих этот антагонизм препятствовал прогрессивному развитию манипуляции, а у приматов в силу сохранения способа передвижения с пальцеобхватом, главная функция не приходила в противоречие с дополнительной. Этот эволюционно-перспективный способ двигательной активности гармонично сочетающий обе функции грудных конечностей, можно рассматривать в качестве морфологической основы орудийной деятельности и одной из предпосылок антропогенеза. Исследования показали, что представительство кисти, и особенно первого пальца в двигательной зоне коры мозга занимает значительное место.

Французский ученый А.Леруа-Гуран в 1964 г. обосновал синтетическую концепцию происхождения человека. Решающее исходное морфологическое приобретение предков человека, по его мнению, выделившее их из млекопитающих было двуногое прямохождение. Переход к прямохождению повлек укорочение морды (отразившееся и в зубной системе) и освобождение рук от локомоции. Отсюда вытекали три взаимосвязанных следствия: нервно-физиологические трансформации; морда освободилась от части функций (нападение и оборона, пищевое обшаривание) и смогла обрести функцию речи; рука обрела техническую активность и стала использовать искусственные органы – орудия – возмещающие клыки. Увеличение объема мозга, по Леруа-Гурану, не первостепенное явление, а вторичное, производное от вертикального положения. Однако затем развитие мозга играет решающую роль в развитии общества: вместе с прогрессом орудий и речи анатомическое тело человека находит продолжение в социальном «теле», набор биологических инстинктов заменяется коллективной памятью, видовые различия перекрываются этническими как формой организации коллективной памяти.

Б.Ф.Поршнев отмечает, что  неправильность этой концепции состоит  в отожествлении возможного и необходимого. Да, прямохождение было первым условием становления человека, без которого не могли бы произойти последующие изменения. Но при наличии прямохождения могли быть и совсем иные трансформации с непредсказуемым дальнейшим продолжением. Это подтверждается палеоантропологическими фактами. Целая ветвь прямоходящих высших приматов – мегантропы и гигантопитеки – безусловно не имели орудий. Кроме того, лишь некоторую часть австралопитеков можно связать хоть с элементарнейшей орудийной деятельностью, другую часть, телесно не менее развитую, - нет оснований. Сложившуюся ситуацию рассмотрел советский антрополог М.И.Урысон. Он признает за аксиому, что человека отличает изготовление и использование орудий, но показывает невозможность связать появление этого признака с какими бы то ни было анатомическими изменениями.

Однако, главная задача состоит не в том, чтобы найти то или иное отличие человека от животных, а том, чтобы объяснить его возникновение. Сказать, что человек возникал «постепенно» – значит, ничего не сказать, а увильнуть. Сказать, что он возник «сразу», «с самого начала» – значит, отослать к понятию начала и задать снова тот же вопрос, то есть получается замкнутый круг.

Процесс цефализации то есть формирование в головном конце нервной системы ее центрального отдела, есть общая закономерность всех билатеральных (имеющих двустороннее строение тела) животных, обусловленная расположением на переднем конце тела дистантных органов чувств (зрение, слух, обоняние), а также оральной полости и органов равновесия. Начиная с рептилий, эволюция головного мозга пошла по двум различным путям. У млекопитающих шло прогрессивное развитие коры большого мозга, у птиц развитие надстроек на аппарате полосатого тела. Развитие новой коры переднего мозга повлекло за собой значительное расширение его полушарий и усложнение борозд и извилин на их поверхности, что способствовало морфофизиологическому прогрессу млекопитающих.

И.П.Павлов писал: «Большие полушария  представляют собой орган, который  специализирован на то, чтобы постоянно  осуществлять все более и более  совершенное уравновешивание организма  с внешней средой, орган соответственного и непосредственного реагирования на различные комбинации и колебания  явлений внешнего мира, орган для  беспрерывного дальнейшего развития организма».

Высокое развитие комплекса  анализаторов связанных с функциями  мозга представляет собой качественно  новый этап эволюции нервной системы  – образование первой сигнальной системы. Она создает групповые  представления о вещах и явлениях внешнего мира. Но лишь образование  связей третьего порядка могло привести ко второму величайшему скачку эволюции – к образованию мышления со словесными абстрактными понятиями. В комплекс анализаторов включается система высшего  качества – вторая сигнальная система. Высшие формы нервной деятельности явились ароморфозом, который определил  приспособления к разнообразным  условиям среды не только за счет преобразования органов, но в основном за счет увеличения возможности перегруппировки одних и тех же органов в самых разнообразных функциональных системах.

Только у человека, с  его мышлением, адекватное отражение  опосредуется общественно-обобщенным опытом и получает свое выражение  в форме планомерности и целенаправленности действий, оценки, предвидения как  различных способов осознания причинно-следственных связей. Человеческое мышление раскрывает все новые возможности мозга  «опережать действительность» более  эффективными способами, чем это  достигается посредством других форм опережающего отражения в живой  природе.

Суть гипотезы опережающего отражения в следующем: при превышении определенного уровня сложности  система, чтобы вести себя адекватно  окружающей среде, должна начать предугадывать  ход будущих событий. Иначе она, сталкиваясь с изменением условий, в силу своей сложности и невозможности  быстрой перестройки будет постоянно  отставать в своих ответах  на новые задачи. Советский философ  и кибернетик А.Д.Урсул объяснял опережающие информационные причинные  цепи тем, что «кибернетические системы» осуществляют ценностный подход к многообразию воздействующих сигналов. Наличие подобных субъективных реакций приводит к  тому, что вредность или полезность того или иного воздействия определяется не после того, как оно привело  к биологически (или социально) вредному (или полезному) эффекту, а до этого. Отбор сигналов происходит посредством  их кодирования. Сигнал выступает в  качестве стимула внутреннего информационного  моделирования внешних будущих событий.

Благодаря адаптивной функции  опережающего отражения, в ходе прогрессивной  эволюции соотношение врожденных и  приобретенных компонентов рефлекторной деятельности меняется в сторону  превосходства индивидуальной формы  приспособления над видовой.

Весь цикл развития мозга  у обезьян короче, чем у человека. К моменту рождения клеточные  элементы в коре уже сформированы и ширина коры новорожденной обезьяны мало уступает ширине коры взрослой, в  то время как у человека ширина коры возрастает вдвое после рождения и значительно усложняется ее строение. У обезьяны мозг почти  полностью формируется к моменту  рождения, у человека период формирования заканчивается примерно к семи годам.

Отмеченные особенности  онтогенеза человека является специфично новыми, эпиморфными, с ярко выраженными признаками неспециализированности: иметь заранее лишь основное и на первый случай, все остальное приобретать в зависимости от конкретных условий. Это привело к возможности неограниченной аккумуляции индивидуального опыта, знаний и навыков поведения, способностей быстрой адаптации, что содействовало выделению человека из отряда приматов.

Немецкий ученый Т.Добжанский считает, что развитие мозга было решающим моментом эволюции человека и отбор действовал в направлении совершенствования умственных способностей людей. «Адаптивное превосходство в способности к обучению является постоянной и универсальной адаптацией в эволюции человека с начала его культурной или действительно человеческой фазы. Поэтому генетические различия между расами второстепенные в сравнении с различиями в наследии культур». Биологическая эволюция создала генетическую базу для возникновения специфически новой человеческой формы эволюции, которая в свою очередь существенно воздействовала на биологическую эволюцию человека. Однако в настоящее время оба вида эволюции, биологическая и культурная, объединились в едином процессе исторического преобразования человеческого рода.

Из гоминидной триады два признака – прямохождение и свободная верхняя конечность, способная к тонким манипуляциям – почти полностью сформировались ко времени появления рода Homo. Но третий признак – мозг – продолжал интенсивно развиваться на протяжении истории рода. Поэтому дифференциацию видов внутри рода, считает В.П. Алексеев, следует производить по строению мозга. Эта отмеченная особенность говорит в пользу утверждений Т.Добжанского.

Вопрос о том, какой  культурно-социальный признак или  приобретение стали определяющими  в формировании человека не может  быть решен однозначно. Орудийная  деятельность, мышление и речь развивались  как параллельные процессы, начавшиеся со своих самых примитивных форм. Они стимулировали развитие друг друга, когда один из процессов отставал от других. Каким образом происходило  это стимулирование, то есть, какой  из признаков становился решающим в  данный период, зависело от конкретных условий в каждой популяции. Вопрос о хронологических границах последовательных этапов эволюции человека, отделяющих одну форму от другой и обусловливающихся  развитием и сменой движущих сил, также не может быть решен однозначно в пользу точных границ или отсутствия границ как таковых. Шло постепенное  совершенствование морфологии, физиологии и психики гоминид. Но если это  «постепенно» раскрыть как наличие  переходных форм между основными (австралопитеки, архантропы, палеоантропы, неоантропы), то возникает вопрос: где же тогда граница, отделяющая переходную форму от основной? Утверждать, что качественные переходы от простых форм к более развитым происходили в определенный промежуток времени, когда существовала такая-то форма, с такими-то признаками – бессмысленно. Немного раньше существовала форма почти не отличающаяся от следующей, и какую из этих форм считать качественно новой зависит от установки исследователя.

Если внимательно вдуматься  в такой феномен как ускорение  развития по мере усложнения форм материи, то становится ясно, что проблема качественных скачков и переходов в антропосоциогенезе является иллюзорной, если решать ее прежними методами. Сами понятия «качественный скачок», «перерыв постепенности», учитывая феномен ускорения, становятся неадекватными. Последних палеоантропов и первых неоантропов отделяют друг от друга всего пять тысяч лет. Но этот факт есть следствие увеличения скорости развития, то есть ускорения, которое действовало постоянно. Утверждать, что произошел скачок, значит либо утверждать, что произошло увеличение увеличения скорости развития (ускорение ускорения), а это будет ненужной тавтологией, либо считать, что ускорение прервалось, но это очевидно неверно. Ускорение действует постоянно (частные случаи регресса и тупиков развития не меняют общего направления), и уловить когда накопленное количество переходит в качественно новую форму, если и возможно, то пока недоступно. Любое деление первобытной истории на этапы необходимо лишь для упрощения понимания.

Возможно, что в развитии видов существуют такие моменты, когда в их генотипе накапливается  информация, делающая переход на следующий  этап видообразования необратимым  процессом. Какое количество поколений  вмещали в себя эти периоды  и когда они проходили, пока невозможно ответить достаточно точно. Но дальнейшие палеоантропологические, биохимические  и генетические исследования, безусловно повысят эту точность от миллионов лет до тысяч для ранних этапов антропогенеза, и от десятков тысяч до нескольких тысяч лет для поздних. Так как антропогенез неразрывно связан с социогенезом, то к последнему применим тот же принцип: границей между этапами социогенеза можно считать время, когда накопленная человеческим обществом информация и созидательный опыт достигают такого уровня, что необходимым и необратимым становится переход к новым формам хозяйственно-общественной жизни. Необходимость и необратимость перехода нельзя зафиксировать по каким-то конкретным признакам, но это проявляется в усложнении взаимодействий между различными факторами (морфо-физиологическими и генетическими, социокультурными и психическими).

Между архантропами, палеоантропами и неоантропами существуют значительные морфологические различия, которые  не могут быть оценены ниже, чем  видовые. Процесс трансформации  гоминид с точки зрения биологии не может рассматриваться иначе, как процесс видообразования. С  появлением неоантропа развитие человека как биологического вида прекратилось. Это отнюдь не значит, что человек  вообще перестал развиваться. Наоборот, только с этого времени ускорение  развития человечества достигло невиданных размеров. За 40 тыс. лет был пройден  путь от каменного топора  до атомных  электростанций и космических кораблей, от первобытно-общинного строя до постиндустриальной цивилизации. Но все эти колоссальные изменения не затронули человека как биологический вид, он коренным образом изменился как социальное существо. Это свидетельствует о том, что с появлением неоантропа развитие человека безраздельно определяется социальными закономерностями, что только с ним возникло готовое сформировавшееся общество. Завершился не только антропогенез, но и социогенез, закончился единый процесс становления человечества – антропосоциогенез.