Правовые позиции Конституционного Суда России

Один из доводов (аргументов), изложенных в Определении, заключается в следующем:

Государственная Дума как субъект законодательного процесса, руководствуясь ст. 96 (ч. 2) Конституции Российской Федерации, могла бы реализовать свои полномочия по внесению соответствующих изменений в оспариваемый ею закон или принять по этому вопросу новый федеральный акт, тем более, что запрос Государственной Думы оформлен постановлением, т.е. поддержан большинством от ее общего состава. Обращение Государственной Думы с запросом о проверке конституционности ранее принятого ею акта, по существу, связано с отступлением от установленного способа изменения закона в действующей законотворческой процедуре, предусматривающей также участие Совета Федерации - второй палаты Федерального Собрания, и ставит под сомнение нормальное функционирование двухпалатного законодательного органа. При этом обнаруживается стремление с помощью решения Конституционного Суда Российской Федерации повлиять на позиции во внутрипарламентской дискуссии, в результате которой должно быть найдено целесообразное и сбалансированное решение о принятии нового или изменении действующего закона. Конституционный Суд Российской Федерации, однако, не может выступать участником законотворческого процесса*(84).

Н.В. Варламова полагает, что из данного аргумента вытекает такая правовая позиция: Государственная Дума не вправе обращаться в Конституционный Суд с запросом о проверке конституционности федеральных законов, ибо она может внести в них необходимые с ее точки зрения изменения в ходе нормального законодательного процесса. Вовлечение Конституционного Суда в этот процесс недопустимо, так как его решение может повлиять на внутрипарламентскую дискуссию.

Однако содержание Определения не дает оснований для такой интерпретации. Указанный аргумент касался конкретного закона в конкретной правовой ситуации, не типичной для других законов. Оспоренный Федеральный закон регламентировал порядок формирования Совета Федерации, что может быть осуществлено по-разному, учитывая норму ст. 95 (ч. 2) Конституции - в Совет Федерации входят по два представителя от каждого субъекта Российской Федерации: по одному от представительного и исполнительного органов государственной власти. "Вхождение" же может быть осуществлено посредством всеобщих выборов либо, соответственно, выборов представительным органом и назначением исполнительным органом или, возможно, каким-либо иным способом.

Допустимость различного решения данного вопроса в рамках Конституции подтверждается и нормой ст. 96 (ч. 2) Конституции об установлении федеральным законом порядка формирования Совета Федерации. "Порядок формирования" - понятие родовое, включающее и всеобщие выборы, и иные, указанные выше способы, в отличие от не имеющего других вариантов положения той же ст. 96 (ч. 2) Конституции об установлении федеральным законом "порядка выборов" депутатов Государственной Думы. Что касается выбора варианта порядка формирования Совета Федерации, то это во многом зависит от конкретных социально-политических условий и является вопросом политической целесообразности, решение которого относится к прерогативе законодателя. Именно в этом суть указанного аргумента Конституционного Суда, как одного из доводов решения об отказе в принятии к рассмотрению запроса Государственной Думы, и он не содержит ни в явном виде, ни имплицитно сформулированную Н.В. Варламовой правовую позицию. Из рассмотренного аргумента можно вывести лишь правовую позицию, касающуюся определения пределов юрисдикции Конституционного Суда, согласно которой Конституционный Суд не вправе подменять законодателя и становиться участником законодательного процесса. Таким образом, не любой правовой аргумент содержит в том или ином виде правовую позицию, но правовая позиция всегда является порождением правовых аргументов.

Изложенное позволяет перейти к некоторым обобщениям и прежде всего определить, что же такое правовая позиция Конституционного Суда. В предварительных замечаниях указывалось на разнообразие мнений относительно данного понятия. Не все в них представляется убедительным и точным.

Так, утверждается, что правовая позиция - это "отношение Конституционного Суда к значимым конституционно-правовым явлениям, проблемам, отраженное в его решениях", "отношение к содержанию конституционной нормы в результате ее истолкования". Правовая позиция, конечно, характеризует отношение Конституционного Суда к конституционно-правовым явлениям и проблемам, но это еще не ответ на вопрос, что есть сама правовая позиция. Попытка такого ответа содержится в утверждениях, что правовая позиция - это "правовые представления", "правовые умозаключения" Конституционного Суда, его "точка зрения на тот или иной вопрос права". Но это характеристика не формы объективации правовой позиции, а скорее ее субъективной составляющей как формы выражения коллективного правосознания судей Конституционного Суда.

Довольно распространено понимание правовой позиции как системы правовых аргументов и выводов, лежащих в основе решения Конституционного Суда. В определенном смысле это верно. Однако, как уже выше указывалось, точнее говорить, что правовая позиция рождается из правовых аргументов, они ее основание. Более формализована характеристика правовой позиции как "правоположения", "нормативного правоположения". Такое определение допустимо, но с оговоркой. Дело в том, что правоположения как содержащиеся в постановлениях Верховного Суда и Высшего Арбитражного Суда разъяснения по вопросам судебной практики применения тех или иных норм права, как результат обобщения этой практики являются самостоятельным правовым понятием. Поэтому верно замечание Г.А. Гаджиева, что это понятие не следует смешивать с понятием правовой позиции Конституционного Суда*(85).

Не ставя перед собой задачу рассмотреть в критическом плане все разнообразие существующих определений правовой позиции, в завершение приведу целиком одно из чаще всего цитируемых в литературе и порой называемых наиболее полным. Оно, принадлежащее Н.В. Витруку, уже упоминалось в предварительных замечаниях, но для логики изложения уместно и здесь.

В одной из последних работ Н.В. Витрука в модифицированном виде это определение сформулировано так: "Правовые позиции Конституционного Суда Российской Федерации есть правовые представления (выводы) общего характера Конституционного Суда Российской Федерации как результат толкования Конституционным Судом Российской Федерации Конституции Российской Федерации и выявления им конституционного смысла положений законов и других нормативных актов в пределах компетенции Конституционного Суда, которые снимают конституционно-правовую неопределенность и служат правовым основанием итоговых решений (постановлений) Конституционного Суда Российской Федерации"*(86).

Бесспорно, что правовые позиции - результат конституционного толкования, что они снимают конституционно-правовую неопределенность и служат правовым основанием итоговых решений. Но эти бесспорные положения касаются только генезиса правовых позиций и их значения для итоговых решений. Что касается указания на форму объективации правовых позиций - правовые представления, то, как отмечалось выше, это категория правосознания, лишь субъективная составляющая правовой позиции, что недостаточно для раскрытия ее понятия. Неточно и утверждение, что правовые позиции служат правовым основанием (только) постановлений Конституционного Суда. Правовые позиции, как показывает практика Конституционного Суда, содержатся и в отдельной категории определений (с "позитивным содержанием"), также являясь их правовым основанием, что более подробно будет рассмотрено в последующем.

Возникает еще один вопрос: насколько точно в соотношении с итоговым решением, определять правовые позиции как выводы. Ведь по смыслу Закона о Конституционном Суде, его ст. 75 (п. 10 части первой), 87 (часть первая), 91 (часть первая), 95 (часть первая), 100 (часть первая) и 104, что нами обосновывалось в начале главы, правовыми выводами являются итоговые решения (выводы), излагаемые в резолютивной части решения: признать соответствующим (не соответствующим) Конституции такое-то положение закона и т.п. В другой своей публикации Н.В. Витрук более точен, заметив, что Закон о Конституционном Суде различает правовую позицию Конституционного Суда и его вывод в качестве специальной нормы*(87). Таким образом, рассматриваемая проблема перекрещивается с вопросом о том, где содержатся правовые позиции: только ли в мотивировочной или также в резолютивной частях решения Конституционного Суда.

Б.А. Страшун, Б.С. Эбзеев, например, полагают, что правовые позиции излагаются и в мотивировочной, и в резолютивной частях*(88). Г.А. Гаджиев, наоборот, утверждает, что правовая позиция - это не вывод о несоответствии нормы закона Конституции, содержащийся в резолютивной части, а интерпретация конституционной нормы в мотивировочной части, логическая операция, предшествующая указанному выводу*(89). Противоречивый, казалось бы, ответ на рассматриваемый вопрос находим и в решениях самого Конституционного Суда. Так, в Определении от 8 октября 1998 г. N 118-О записано, что "положения мотивировочной части постановления Конституционного Суда, содержащие толкование конституционных норм либо выявляющие конституционный смысл закона, на которых основаны выводы Конституционного Суда Российской Федерации, сформулированные в резолютивной части этого же постановления, отражают правовую позицию Конституционного Суда Российской Федерации и также носят обязательный характер". Здесь правовые позиции как часть мотивировочной части и выводы в резолютивной части решения различаются. В то же время в Определении Конституционного Суда от 25 июля 2001 г. N 138-О говорится о "правовой позиции, сформулированной Конституционным Судом Российской Федерации в мотивировочной и резолютивной частях" Постановления Конституционного Суда от 12 октября 1998 г., о выводах, "которые содержатся в его мотивировочной и резолютивной части"*(90). Получается, что правовыми позициями считаются и выводы, изложенные в резолютивной части. Но я бы не спешил именно так оценивать точку зрения Конституционного Суда.

Если рассматривать в связке понятия "решение", "итоговое решение (вывод)", "правовая позиция" в контексте ст. 73 Закона о Конституционном Суде и считать, что итоговое решение (вывод) это тоже правовая позиция, то получается, что итоговое решение (вывод) может быть пересмотрено, так как из ст. 73 вытекает возможность изменить, скорректировать правовую позицию, выраженную в ранее принятых решениях Конституционного Суда. Но это противоречило бы положениям ст. 79 (часть первая) Закона об окончательности решений Конституционного Суда, т.е. о недопустимости их пересмотра и отмены.

Правовые позиции и итоговые решения (выводы), хотя и неразрывно связаны между собой, во многом различаются по форме изложения, функциональной направленности и правовым последствиям. Различия эти отмечают, кстати, и те, кто считает правовыми позициями изложенное и в мотивировочной, и в резолютивной частях решения*(91).

Итоговое решение как правовой вывод, содержащийся в резолютивной части, выступает в качестве нормативного предписания (нормы), которым нормативный акт или его отдельные положения признаются неконституционными, что влечет за собой их дисквалификацию, устранение из правовой системы; или подтверждается конституционность законоположения, что снимает неопределенность в этом вопросе и упрочивает правовое качество акта либо законоположение признается конституционным, но только в его конституционно-правовом смысле, выявленном в решении Конституционного Суда.

Наряду с такими итоговыми решениями в резолютивной части порой в сжатом, а иногда и в достаточно развернутом виде, но концентрировано, излагаются и правовые позиции, сформулированные в мотивировочной части, являющиеся правовым основанием этих выводов (итоговых решений). Пример тому Постановление Конституционного Суда от 12 октября 1998 г., касавшееся положений Закона Российской Федерации "Об основах налоговой системы в Российской Федерации", которое как раз и называлось в упомянутом выше Определении от 25 июля 2001 г. N 138-О как содержащее правовую позицию в мотивировочной и резолютивной частях. Но в резолютивной части Постановления сформулирована не еще одна дополнительная к изложенной в мотивировочной части правовая позиция о моменте прекращения обязанности налогоплательщика - юридического лица по уплате налога, а та же самая, но в концентрированном виде. Она "вплетена" в итоговое решение (вывод). Поэтому можно сказать, что правовые позиции (допуская их именование выводами обоснования), являясь правовым основанием итогового решения (вывода решения), находят в нем отражение, однако полного совпадения между этими понятиями не усматривается. Указанные нюансы следует иметь в виду, именуя правовые позиции выводами Конституционного Суда, содержащимися в резолютивной части решения.

Вместе с тем правовые позиции являются не только правовым основанием итогового решения (вывода) по делу, касающемуся конкретной оспоренной нормы. Как верно отметил Г.А. Гаджиев, на примере конкретной оспоренной нормы Конституционный Суд рассматривает определенную, значимую юридическую проблему. "В этом смысле понятие "оспариваемая норма" и "предмет рассмотрения" в конституционном судопроизводстве не совпадают"*(92). Результатом разрешения определенной конституционно-правовой проблемы и предстают правовые позиции как нормативно-интерпретационные установления, выходящие за пределы рассмотренного дела. В главе уже приводились конкретные примеры такого значения правовых позиций - о праве на доступ к информации и его допустимых ограничениях и др.

Определяя правовые позиции Конституционного Суда как нормативно-интерпретационные установления, мы исходим из того, что они являются результатом судебного конституционного толкования, правовым основанием итогового решения Конституционного Суда, имеют общий и обязательный характер. Они выражают правопонимание Конституционным Судом конституционных принципов, норм, общепризнанных принципов и норм международного права и в этом контексте - должного конституционного содержания оспоренного законоположения. Нормативность правовых позиций проявляется в том, что они являются официальными установлениями общего и императивного характера. Императивность правовых позиций предопределяется тем, что в силу ст. 6 Закона о Конституционном Суде общеобязательным является решение Конституционного Суда в целом, а не только его резолютивная часть. Закрепление правовых позиций как нормативно-интерпретационных установлений в решениях Конституционного Суда в единстве с нормативными предписаниями резолютивной части и придает этим решениям качество не индивидуального, правоприменительного, а нормативно-интерпретационного акта.

Хотя практически единодушно мнение, что правовые позиции являются результатом судебного конституционного толкования, интерпретационный характер решений Конституционного Суда, кроме актов о толковании Конституции, признается далеко не всеми. При этом, как представляется, игнорируются особенности правотолковательной функции Конституционного Суда. Ведь при рассмотрении любого дела, обеспечивая верховенство и прямое действие федеральной Конституции, Конституционный Суд сопоставляет с ней проверяемый акт, чтобы ответить на вопрос, соответствует он ей или нет, каково его конституционно-правовое качество. Без толкования смысла и содержания конституционной нормы ответить на этот вопрос невозможно. Поэтому в каждом постановлении, многих определениях Конституционного Суда содержится толкование норм Конституции, конституционно-правового смысла проверяемого закона, иного нормативного акта или их отдельных положений, получающих выражение в правовых позициях. По традиции указанное толкование называют казуальным, т.е. имеющим значение только для данного дела и обязательным лишь для участвующих в нем сторон. Однако официальное казуальное толкование Конституционного Суда существенно отличается от казуального судебного толкования, осуществляемого судом общей и арбитражной юрисдикции в процессе правоприменения, т.е. от правоприменительного толкования*(93). Это не всегда учитывается в литературе.