Насилие как составообразующий признак хищения

Нельзя обойти стороной вопрос объединения существенно различающихся  по характеру воздействия, среде  приложения и степени опасности  видов принуждения – физического  и психического. Угроза определяется как принуждение, запугивание, возбуждение  у человека чувства тревоги, психическое  воздействие.⁸⁶ Главной целью угрозы является устрашение потерпевшего, и только в некоторых случаях она может выразить истинные намерения угрожающего, «представляя при этом большую общественную опасность».⁸⁷ Законодатель при конструировании насильственного способа совершения преступлений сводит действительное насилие к физическому воздействию, а угрозу насилием определяет как приготовление к насилию: «…психическое насилие рассматривают лишь в качестве потенциально возможного физического насилия… в качестве своеобразной стадии «обнаружения умысла» на физическое насилие».⁸⁸

Физический и психический  виды принуждения представляют собой  качественно различные способы  действия, обусловленные различием  сфер «их непосредственного приложения: телесной или психической».⁸⁹ Исследовав особенности квалификации насильственных хищений по признакам объективной стороны, мы убедились в отсутствии обоснованности существующего их деления по этим основаниям, а также в том, что оно вызывает дублирование. В составах насильственных хищений присутствуют основные и квалифицирующие признаки, в том числе виды насилия, составляющие самостоятельные преступления против личности, совершение которых исторически предусмотрено и дифференцированно учтено в собственных составах со своими смягчающими и отягчающими обстоятельствами. Подобная ситуация нивелирует значение ценности здоровья человека и ущемляет возможности строгой дифференциации уголовной ответственности и неотвратимости наказания за обладающие индивидуальной общественной опасностью деяния.

§ 2. Квалификация по субъективным признакам  составов насильственных хищений

Под субъектом преступления в общем смысле понимается лицо, совершившее преступление.

Посягательства на чужое  имущество, особенно насильственные, очень  рано осознаются как запрещенные  деяния. В связи с этим уголовная  ответственность в отношении  совершения генеральных форм насильственных хищений начинается с 14 лет (ч. 2 ст. 20 УК РФ). В силу специфики некоторых предметов специальных составов хищений (оружие и наркотические средства) уголовная ответственность по ст. ст. 226 и 229 УК РФ также начинается с указанного возраста. В специальных составах хищений, за исключением ст. 164 УК РФ, в качестве квалифицирующего признака предусмотрено совершение перечисленных преступлений лицом с использованием своего служебного положения (п. «в» ч. 2 ст. 221, п. «в» ч. 3 ст. 226, п. «в» ч. 2 ст. 229 УК РФ), т. е. лицом, по долгу службы имеющим доступ к указанным предметам: военнослужащим, отвечающим за хранение оружия; медицинским работником, имеющим доступ к наркотическим веществам; и пр. Отсутствие особой ответственности за совершение хищения предметов по ст. 164 УК РФ с использованием служебного положения является недостатком конструкции данной статьи. Возвращаясь к вопросу о возрасте уголовной ответственности, заметим, что существует множество небезосновательных предложений, касающихся снижения его пределов. Так, В. Г. Павлов предлагает привлекать к уголовной ответственности за разбой с 13 лет, обосновывая свои предложения криминогенной обстановкой и увеличением подростковой преступности, что свидетельствует о «глубокой криминальной пораженности не только подрастающего поколения, но и общества в целом».⁹⁰

По нашему мнению, предложения  о снижении возраста уголовной ответственности  обоснованны. Субъективная сторона  преступления является относительно сложным  образованием, состоящим из ряда взаимосвязанных  элементов, имеющих общее и особенное  уголовно-правовое значение. К ним  относятся: вина, мотив и цель преступления, эмоциональное состояние лица в  момент совершения преступления.⁹¹

Вина является ядром субъективной стороны и обязательным признаком  любого преступления. В уголовно-правовой литературе насильственные хищения  всегда относили к преступлениям, совершаемым  умышленно. Особенности исследуемых составных преступлений вызывают необходимость раскрывать содержание вины не в двух, а в трех аспектах: а) в отношении изъятия чужого имущества; б) в отношении насилия; в) в отношении вреда здоровью. Сложный состав преступления, имеющего два и более объекта, деяния и последствия, имеет две вины. Соглашаясь с тем, что хищение имущества совершается с прямым умыслом, учитывая достаточную изученность вопроса психического отношения лица к самому хищению, мы сосредоточим внимание на вопросе психического отношения лица к применяемому «насилию» и последствиям от него.

Преступления с формальным составом могут быть совершены только с прямым умыслом. Физическое принуждение (насилие) как способ завладения чужим  имуществом непосредственно связано  с выбором лица, совершающего указанное  преступление. Оно желает использовать выбранный им способ действия в целях  совершения хищения, а также осознает степень опасности для жизни  или здоровья избранного им способа  действия, а равно и то, к каким  последствиям его действия могут  привести.

Покушение на деяния, предусмотренные  ст. ст. 111, 112, 115 и 117 (в случае причинения вреда, предусмотренного ст. 115) УК РФ, сами указанные деяния, а также квалифицирующие  признаки в виде причинения вреда  здоровью могут вменяться в качестве содержания категории «насилие» только в случае прямого умысла на их совершение. Способом хищения могут быть только деяния, совершенные с прямым умыслом.

Начнем с рассмотрения виновного отношения лица к насилию, не опасному для жизни или здоровья, являющемуся способом грабежа. Прямой умысел к указанному виду насилия  подразумевает наличие интеллектуального  и волевого моментов, в соответствии с которыми лицо осознает не только то, что применяет насилие и желает его применить, но и свойства насилия, в данном случае его «безопасность» для человека. Только объем неопасного насилия, лишь насилие, которое по своему характеру не представляет опасности для жизни или здоровья⁹² может быть сознательным выбором лица, совершающего насильственный грабеж. Следовательно, виновный может отделить его от насилия, опасного для жизни или здоровья, и входящих в его содержание преступлений против личности, служащих способом хищения. Между тем опасность для жизни или здоровья – это имманентный признак насилия, если же предположить возможность его неопасной формы, то ее наличие говорит о том, что оно регулярно может служить причиной неосторожного вреда здоровью.

Одни исследователи считают, что вред здоровью в составе разбоя может быть только «прямоумышленным».⁹³ Другие допускают, что неосторожные последствия (причинение смерти, тяжкого или средней тяжести вреда здоровью) полностью охватываются признаком «насилие» в конкретном составе преступления без дополнительной квалификации по статьям о неосторожных преступлениях против личности. Постановление ПВС СССР от 30 марта 1990 г. № 4 «О судебной практике по делам о злоупотреблении властью или служебным положением, превышении власти или служебных полномочий, халатности и должностном подлоге» в п. 13 указывает, что применением насилия охватывается неосторожное причинение телесных повреждений или смерти в ч. 2 ст. 171 УК РСФСР. Способствует последней позиции появление в Уголовном кодексе Российской Федерации ст. 27, регламентирующей ответственность за преступления с двойной формой вины, и новой редакции ч. 2 ст. 24, из анализа которых ученые делают вывод, что положения ч. 2 ст. 24, как относящиеся к деяниям, совершенным только по неосторожности, не распространяются на преступления с двойной формой вины, не препятствует этому и ст. 27 УК РФ. Из чего следует, что вменение неосторожных тяжких последствий возможно и при отсутствии четкого указания в квалифицирующем признаке на неосторожную вину. С такой позицией в оценке способа, который должен быть в причинной связи с хищением, а значит, «прямоумышленным», согласиться нельзя.

Между тем судебная практика свидетельствует о том, что независимо от виновного отношения лица, совершающего насильственное хищение, к последствиям, все они, в зависимости от их тяжести, попадут в содержание насилия, опасного для жизни или здоровья, либо в  квалифицирующие признаки п. «в» ч. 3 ст. 162 или п. «в» ч. 4 ст. 163 УК РФ,⁹⁴ а затем в более тяжкое умышленное или неосторожное последствие. Тогда последует квалификация по совокупности п. «в» ч. 3 ст. 162 или п. «в» ч. 4 ст. 163 и ч. 4 ст. 111 УК РФ. Единственный признанный момент неосторожного отношения к последствиям (виновного вменения) – это причинение смерти. Все остальное, даже неосторожное, войдет в оценочную категорию «насилие» либо в вытекающий из нее квалифицирующий признак (тяжкий вред здоровью), как следствие «неконкретизированного умысла».

В Уголовном кодексе Российской Федерации нет составов о неосторожных случаях причинения вреда здоровью легкой или средней тяжести. В случае применения «насилия» вред здоровью вплоть до средней тяжести, включая неосторожный, презюмируется в качестве умышленного, по тому же основанию, что и косвенный – он не требует дополнительной квалификации, а именно – не криминализован. В этом случае вместо насилия, не опасного… вменяется насилие, опасное для жизни и здоровья, т. е. невиновное деяние, разбой вместо насильственного грабежа. Существование подобного парадокса взаимообусловлено: так как указанные последствия признаются умышленными, необходимости в названных привелегированных составах нет; и наоборот, так как подобных составов нет, деяние квалифицируется как совершенное с прямым неконкретизированным умыслом в содержании оценочной категории «насилие, опасное…». Практическая «целесообразность привлечения лиц к уголовной ответственности за неосторожные деяния преобладает над уголовно-правовой теорией».⁹⁵

Волгоградским областным  судом был осужден П. за разбой, совершенный лицом, ранее два или более раза судимым за хищение либо вымогательство (п. «г» ч. 3 ст. 162 УК до 10 декабря 2003 г.) при следующих обстоятельствах. П., встретив М., завел его в арку дома и потребовал передать ему куртку, после отказа П. ударил М. кулаком в «глаз» и забрал куртку. Ударом М. причинена травматическая эрозия роговицы глаза 1 степени, что квалифицировано как легкий вред здоровью.⁹⁶

Центральным районным судом  г. Волгограда за совершение разбоя с применением предмета используемого в качестве оружия (ч. 2 ст. 162 УК РФ) осужден У., который напал на П., попытавшись выхватить из ее рук косметичку, но, встретив сопротивление, применил газовый баллончик. Газом причинен легкий вред здоровью – химический ожег роговицы и конъюктивы 1 степени. Болевые ощущения прошли через неделю, а в газовом баллончике обнаружили нервный яд из группы нейротоксинов.⁹⁷

Психическое отношение виновных к применяемому насилию, последствиям, вопрос знания состава газового баллончика и его свойств в описанных  случаях не устанавливались. Для  того чтобы быть осужденным за разбой, интеллектуальный и волевой моменты должны свидетельствовать о том, что субъект сознательно выбрал в качестве способа совершения хищения поведение, представляющее реальную опасность для жизни или здоровья потерпевшего, а также желал воспользоваться именно этим способом.⁹⁸ Если бы от удара о лестницу К. получил вред здоровью или повреждения, не совместимые с жизнью, действия В. были бы квалифицированы по совокупности п. «в» ч. 3 ст. 162 и ч. 4 ст. 111 УК РФ. В предыдущих случаях удар по лицу или применение газового баллончика, не причинившие вреда, квалифицировались бы как насильственный грабеж.

Л. Д. Гаухман, Г. Л. Кригер, Л. Г. Хулапова и другие исследователи  неоднократно указывали на то, что  вред, причиненный насилием по неосторожности, следует квалифицировать самостоятельно.⁹⁹ Подобные случаи демонстрируют недостатки законодательного содержания насилия и его видов, что приводит к случаям вопиющего объективного вменения.

Исследованием, проведенным  Р. Д. Шараповым, выявлено, что в 83,7% насильственных грабежей имел место определенный (конкретизированный умысел), а в 80% разбоев – неопределенный.¹⁰⁰

Содержанием категории «насилие, опасное для жизни или здоровья» являются не только последствия, но и способы действия, заведомо для виновного создающие реальную опасность наступления последствий от легкого вреда здоровью до смерти, обладающие непосредственной способностью по своим объективным качествам причинить такой вред. Данным признаком, призванным криминализовать действия, не причинившие вред здоровью, но направленные на его причинение, продиктовано и обратное явление в квалификации. Так, им допускается возможность игнорировать не только неконкретизированный, но и конкретизированный прямой умысел на причинение тяжкого вреда здоровью или убийство, когда последствие не наступило по независящим от виновного обстоятельствам. Некоторые исследователи описывают содержание насилия, опасного для жизни или здоровья, как действие, к которому относятся «убийство, покушение на убийство и причинение тяжкого вреда здоровью, опасного для жизни. Насилие, опасное для здоровья, включает причинение от легкого до тяжкого вреда здоровью, не опасного для жизни».¹⁰¹

Насилие делится на два  вида не по степени интенсивности, а  именно по последствиям, это их функциональный признак. Умысел виновного по отношению  к выбранному им виду насилия должен быть прямым определенным, но состав разбоя формальный, как и «насилие» в грабеже, он не требует наступления вреда здоровью. Совокупность этих очевидных факторов рождает правовую коллизию.

Вина в составе преступления не дает ответа на вопросы: «Почему и зачем виновный совершил преступление?» На эти вопросы отвечают мотив и цель, которые, в отличие от вины, являются не обязательными, а факультативными признаками субъективной стороны преступления. Мотив представляет собой побуждение, которое вызывает решимость совершить преступление. Цель преступления есть представление о желаемом результате, к достижению которого стремится лицо, совершающее преступление.¹⁰²

Целью применения любого вида насилия или формы психического принуждения в любом насильственном хищении должно являться завладение чужим (по отношению к виновному) имуществом либо правом на него. «В структуре состава преступления физическое насилие всегда принадлежит непосредственно общественно опасному, противоправному действию (бездействию), выступает в качестве особой его образующей и выполняет функции способа совершения преступления». Насилие выступает деянием «для, ради другого деяния». Основная цель насильственного хищения определяет цель насилия – «парализовать волю потерпевшего, преодолеть оказываемое или предполагаемое сопротивление» либо понудить потерпевшего в вымогательстве к активным действиям по передаче имущества, фактически «фальсифицируя его действительную волю путем запугивания», с насилием или без него. Следует признать правоту авторов, которые считают невозможным делить насильственные хищения на формы по целям насилия.¹⁰³ При совершении разбоя и в насильственном грабеже объективно возможно принуждение потерпевшего к собственноручной передаче имущества (только немедленно) либо выполнение требования с промежутком во времени (т. е. в будущем).

Любое хищение в процессе совершения, до или после возникновения  умысла, на которое виновный применяет  к потерпевшему физическое принуждение  как насилие-самоцель, например для  унижения потерпевшего, эксплуатации его в качестве полового партнера, самоутверждения и пр., следует  квалифицировать по совокупности.

Ранее была рассмотрена ситуация, когда К., требуя у Б. деньги, прикладывал  к ее лицу, животу, бедрам, пояснице нагретый утюг, чем Б. был причинен вред здоровью средней тяжести. Суд  оправдал К. в отношении преступлений, предусмотренных пп. «г», «д» ч. 2 ст. 117, п. «в» ч. 2 ст. 112 и ст. 119, так как они охватываются п. «г» ч. 2 ст. 162 УК РФ. Суд не выяснил цель и мотивы жестокости либо не смог в них разобраться, просто связав вред здоровью с признаком «насилие, опасное для жизни или здоровья». При этом К. был привлечен к ответственности за насильственное хищение, которое не в полной мере погасило общественную опасность жестокого деяния против личности.¹⁰⁴