Злоупотребление правом и полномочиями

2)- добровольное  заявление  взяткодателя  о  даче взятки – заключается  в  сообщении об  этом  по  собственной  инициативе,  без  внешнего  принуждения  и  воздействия  соответствующему  правоохранительному   органу. Для  того, чтобы  взяткодателя  по  этому  основанию  освободили  от  уголовной  ответственности  должно  быть  наличие  следующих  условий:

а)- полная  добровольность  заявления, кроме  случая, когда  взяткодателю  стал  известен  факт  о  возбуждении  по  этому  факту  дачи  взятки  уголовного  дела.;

б)- мотивы  заявления  на  решение  вопроса  не  влияют  при  наличии  его  добровольности (страх  перед  наказанием  либо  раскаяние);

в)- заявление  адресовано  органу, который  по  закону  имеет  право  возбуждать  уголовное  дело.

2.6. Служебные должностные нормы, халатность.

Для  преступлений с  материальным  составом  наличие  оконченного  состава  преступления  требует  фактического  причинения  существенного  вреда  государственным  или  общественным  интересам  граждан. Признак  этот  относится  к  числу  оценочных.  Стало  быть,  признание  ущерба  существенным  зависит  от  конкретных  обстоятельств  уголовного  дела. Существенный  ущерб  может  выражаться,  кроме  имущественной  формы, также  в  серьёзном  нарушении нормальной  работы  звена  государственных органов или отдельной организации (перерыв или приостановление производственных  процессов, невыполнение  организацией обязательств  по договорам и т.п.). В ряде  случаев практика  обоснованно признаёт  существенным  вредом  такое  нарушение  работы  организации,  которое  хотя  и  не  выразилось  в  указанных серьёзных  последствиях,  однако  было  многократным  или  систематическим.  Нарушение  законных  прав  и  интересов  граждан  рассматривается  судебной  практикой  как  форма  существенного  вреда  обычно  в  тех  случаях, когда  речь  идёт об  ущемлении  прежде  всего  основных  конституционных  прав  граждан (право  на  труд,  отдых, образование, имущественных  прав).  Наконец,  следует  отметить и  такую  форму  проявления  существенного  вреда,  как  совершение  вследствие  должностного  злоупотребления  или  халатности  иных  преступлений  самим  виновным  или другими  лицами. Признание  вреда  существенным  в  таких  случаях  вполне обосновано.

Обязательным  признаком  материальных  составов  должностных преступлений  является  также причинная связь между   поведением  должностного  лица  по  службе  и наступившими  последствиями. Важно в этой  причинной связи установление  того,  что деяние  виновного совершённое  в силу  служебного  положения  либо  вопреки  интересам  службы:   

а)- предшествовало  по  времени  наступлению  одного  из  конкретных  последствий;

б)- явилось  главной  и  в то  же  время       непосредственной  причиной  их  наступления;

в)- с необходимостью  причинило данные  последствия.

Таким  образом,  для  признания  этих  видов  должностных  преступлений  оконченными  требуется  установить,  что  указанные  в  законе  последствия  фактически  наступили  и  что  они  явились  следствием  именно  деяния  данного  лица  по  службе. Наступление общественно  опасных  последствий,  предусмотренных  в ст. ст. 285, 286, 288, 293 УК,  при  отсутствии  или  недоказанности  причинной  связи  между  ними  и  деянием  лица,  связанным  с  его  должностным  положением  исключает  наличие  состава  такого  вида  преступлений.

Третьим  обязательным признаком  любого  состава  преступления  является  субъективная сторона. Этот признак  для  большинства  должностных  преступлений  характеризуется,  как  указано  в  УК, только  умышленной виной. Исключение  составляет  состав  халатности, для  него  характерна  неосторожная  вина  в  виде  преступного  легкомыслия  либо   небрежности.  В субъективную  сторону  любого  состава  преступления  также  входят  факультативные  признаки: мотив и цель. В  группе  рассматриваемых нами,  таких преступлений  как, ст. 286- превышение  должностных полномочий;  ст.287 - отказ в предоставлении  информации  Федеральному  Собранию; ст. 288- присвоение  полномочий  должностного  лица; ст. 291- дача  взятки – признаки  являются  действительно  факультативными  и  на  квалификацию  не  влияют.  Но  в  этой  группе  присутствуют  такие  преступления, для  которых  мотив  и цель  становятся  необходимыми  признаками  субъективной  стороны. К ним  относятся:        

ст. 285- злоупотребление  должностными  полномочиями (корыстная  или  иная  заинтересованность);

ст. 289- незаконное  участие  в  предпринимательской  деятельности (имущественная  выгода);

ст. 290 - получение взятки (корыстный мотив);

ст. 292-  служебный  подлог (корыстная  или  иная  заинтересованность).

Глава III.

3.1. Ответственность  за данные виды преступлений.

Под психологическими особенностями  личности преступников вообще и коррупционеров в частности понимается относительно стабильная совокупность индивидуальных качеств, определяющих типичные формы реагирования и адаптивные механизмы поведения, система представлений человека о себе, межличностные отношения и характер социального взаимодействия. Полученные за последние годы результаты эмпирического изучения личности коррупционеров в сравнении с законопослушными гражданами убедительно свидетельствует о наличии некоторых отличительных особенностей, в том числе психологических, у первых. Оказалось, что законопослушные граждане намного превосходят коррупционеров по социально-позитивному отношению ко всем базовым ценностям, общему самоощущению, оценке смысла своей жизни. Таким образом, личность коррупционера отличается от личности законопослушного гражданина негативным содержанием ценностно-нормативной системы и устойчивыми психологическими особенностями, сочетание которых имеет криминогенное значение и специфично именно для преступников. Эта специфика их нравственно-психологического облика является одним из факторов совершения ими преступлений, что, однако, отнюдь не является психологизацией причин преступности, поскольку нравственные особенности складываются под влиянием тех социальных отношений, в которые был включен индивид, т.е. имеют все-таки социальное происхождение.

При этом очевидно, что  личность коррупционера существенным образом отличается от личности других преступников. В большинстве своем  это люди семейные, хорошие работники (многие из них имеют блестящий  послужной список и отличаются исключительными деловыми качествами и высоким уровнем работоспособности), имеющие высшее образование (часто не одно). В возрастном отношении это также люди с устоявшейся психикой и мировоззрением. Также значительная часть коррупционеров, как это не парадоксально звучит, – люди с высоким материальным достатком. Нет никаких оснований упрекать большинство из них и в непатриотичном отношении к своей стране. Иными словами, можно смело утверждать, что изучение личности коррупционера лежит скорее в области социальной и юридической психологии, нежели в рамках обычных общих подходов к личности преступника.

В конце прошлого столетия структура криминологического портрета российских коррупционеров выглядела  следующим образом: работники министерств, комитетов и их структур на территории субъектов Российской Федерации - 41,1%; сотрудники правоохранительных органов - 26,5%; работники контролирующих органов -8,9%; работники таможенной службы - 3,2%; депутаты -0,8%; иные категории -19,6% (21).

Из приведенного статистического  анализа не следует, что в наибольшей степени коррупции подвержены служащие органов исполнительной власти, поскольку численность соответствующих групп лиц, имеющих публичный статус, существенно различается. Также необходимо учесть, что особый уголовно-процессуальный статус депутатов, судей и прокуроров препятствует эффективному выявлению и привлечению к уголовной ответственности коррумпированных должностных лиц из их числа.

Коррупционеры, как показало проведенное в Москве в 1994 -1996 гг. исследование, отличались бoльшим, чем среднестатистический преступник, средним возрастом (37 лет), а также повышением уровней феминизации (27% коррупционеров - женщины) и образования (52% лиц с высшим и неоконченным высшим образованием).

Опрос 124 осужденных за коррупционные  преступления, проведенный в тот же период, показал, что 72% из них были осведомлены об уголовной противоправности своего деяния; 96% рассчитывали избежать наказания; 83% считали назначенное им наказание незаслуженно суровым и лишь 2% полагали, что понесли справедливое наказание (15% затруднились ответить) (21).

В 1999 году за злоупотребление  должностными полномочиями к уголовной  ответственности были привлечены 1187 человека, в 2000 году – 1366. В 1999 году за превышение должностных полномочий к уголовной  ответственности были привлечены 1786 государственных служащих, в 2000 году – 1766. В 1999 году за превышение полномочий должностного лица к уголовной ответственности были привлечены 7 человек, в 2000 году – 17. В 1999 году за незаконное участие в предпринимательской деятельности к уголовной ответственности было привлечено 10 служащих, в 2000 году – 25. В 1999 году за получение взятки привлечено к ответственности 1462 должностных лиц, в 2000 году – 1666. За дачу взятки в 1999 году привлекались 1459 человек, в 2000 году – 1815. В 1999 году за служебный подлог привлекались к уголовной ответственности 1057 человек, в 2000 году – 1394. За халатность в 1999 году было привлечено к ответственности 1480 должностных лиц, в 2000 году – 1575.

Таким образом, статистические данные свидетельствуют не только о весьма неблагополучной динамике развития основных коррупционных преступлений, но и о негативных процессах, связанных с тем, что изменяется и личность коррупционера. При этом следует иметь в виду, что большинство коррупционеров являются латентными. Более того, как свидетельствует исторический опыт, к уголовной ответственности привлекаются, как правило, коррупционеры низшего и в крайнем случае среднего уровня.

Объяснение указанного обстоятельства видится в следующем:

- возрастает профессионализм преступных организаций, составляющим элементом деятельности которых являются коррупционеры и совершение коррупционных преступлений;

несовершенство действующего законодательства;

терпимость и лояльность населения к коррупционным проявлениям;

налажены тесные деловые  контакты у лиц, владеющих крупными денежными суммами, добытыми преступным путем, с государственными служащими, занимающими руководящие посты  с властными полномочиями.

Нельзя не учитывать  и того, что коррумпированные лица обладают не только государственными способностями и профессиональными знаниями, но и определенным криминальным опытом; сами могут проявлять инициативу, выполняя те или иные действия (бездействия) в интересах подкупивших их лиц. Коррупционеров трудно выявить еще и потому, что уголовной ответственности подлежат как они сами, так и лица, их подкупившие. И те и другие заинтересованы сохранять свою преступную деятельность в тайне, оказывая противодействие расследованию в самых различных формах. Обе стороны стараются действовать без очевидцев, принимают меры к сокрытию и уничтожению следов преступления, прибегают в случае возбуждения уголовного дела к фальсификации доказательств, подкупают или запугивают соучастников и свидетелей преступления, а в последнее время и лиц, производящих расследование и изобличение виновных.

Следует также иметь  в виду, что коррумпированные должностные  лица оказывают противодействие  правоохранительным органам путем  использования личных связей в государственных  учреждениях.

Следовательно, личность коррупционера, занимающего достаточно высокий государственный уровень во многом остается неизученной.

Для того, чтобы постараться  изучить личность коррупционера, прежде всего следует обратить внимание на мотив, который обычно присущ коррупционерам. Мотив – это внутреннее побуждение к поведению, то, ради чего это поведение осуществляется. В мотиве заключается субъективный смысл поведения. Можно сказать, что мотив наиболее наиболее ярко характеризует человека и личность человека такова, каков ее мотив. Мотив – явление психологическое, но он может формироваться только при условии вступления человека в разнообразные отношения с окружающими, включенности личности в общественные связи. Сами мотивы не могут быть преступными. Преступным способно быть только поведение, а оно зависит от выбора средств для реализации мотивов, от нравственной направленности личности, ее солидарности с существующими правовыми нормами. Изучение мотивов преступного поведения всегда должно осуществляться в тесной связи с личностью преступника, их понимание всегда должно вытекать из понимания самой личности, ее сущности. Только подобный подход позволит вскрыть, почему данный мотив свойственен данному коррупционеру. Таким путем может быть осуществлен переход от констатации неспецифичности мотива только преступления к признанию его специфичности и закономерности для данного конкретного человека. В качестве психологического явления мотивы не могут быть антисоциальными, поскольку это не более чем их внешняя оценка, не раскрывающая их сути. Исходя из этого было бы ошибочно думать, что коррупционеры совершают преступления исключительно из корыстных побуждений. Достаточно большое количество среди них занимают люди, совершающие подобные действия из престижных мотивов, т.е. для того, чтобы занять в жизни более высокое социальное, а главное – должностное положение. Этим лицам необходимо постоянно завоевывать авторитет среди окружающих, быть все время на виду и т.п. Корысть, понимаемая в смысле личного обогащения, если она здесь есть, выступает в качестве лишь дополнительного мотива.

Кроме того, следует обратить внимание на так называемые псевдосоциальные мотивы, в основе которых лежит  предпочтение норм, интересов и ценностей  отдельных социальных групп, противоречащих охраняемым законом нормам, интересам и ценностям общества в целом. К типичным мотивам такого рода относятся, в том числе ведомственно-корпоративные, весьма характерные для коррупционеров. Например, довольно часто коррупционеры утверждают, что совершают преступные действия для решения практических вопросов, которые без нарушения предписаний норм закона разрешить невозможно. При этом в каждом конкретном случае виновный знает, что конфликт интересов коррупционера (группы коррупционеров) и общества имеется и своими поступками он нарушает уголовно-правовые запреты, поэтому мотив в этом случае надо искать в том, в чем именно заключен для преступника смысл противоправных действий, что психологически он выигрывает, совершая их. Именно поэтому мотивом для коррупционера является не ложно понятый интерес группы, общества, а определенная польза для себя. Следовательно, для коррупционера нет ложно понятых групповых или ведомственных интересов, выступающих в качестве псевдосоциальных мотивов. Другими словами, преступник не ошибается в правовой и нравственной оценке указанных выше интересов, однако у него есть потребность утверждения, улучшения своего социального статуса, подтверждения своего социального бытия, наконец, страх быть низвергнутым или уничтоженным сложившейся в обществе системой. Последнее обстоятельство может в какой-то степени объяснить, почему определенная часть государственных служащих, подпадая под влияние окружающих их сослуживцев, постепенно втягивается в орбиту преступных взаимоотношений, хотя по своим личностным характеристикам эти лица изначально не собирались становиться преступниками.

Очевидно, что отдельные  поступки, а тем более поведение  человека в целом направляются не одним каким-то, а рядом мотивов, находящихся друг с другом в сложных  иерархических отношениях. Среди  них можно выделить основные, ведущие, которые и стимулируют поведение, придают ему субъективный, личностный смысл. Вместе с тем, изучение коррупционных преступлений убеждает в том, что одновременно и параллельно могут действовать два и больше ведущих мотива, например, мотив корысти и мотив утверждения себя в глазах престижной группы. Они взаимно дополняют и усиливают друг друга, придавая поведению целенаправленный, устойчивый характер, значительно повышая его общественную опасность. В этом, помимо прочего, можно видеть причину длительного совершения коррупционерами преступлений.

Конечно, в те или иные периоды жизни один из ведущих  мотивов как бы приобретает главенствующую роль, затем мотивы могут идти вместе, меняться местами и т.д. Совокупность мотивов и лежащих в их основе потребностей создает мотивационную сферу личности и является ее "ядром". В качестве подобного ядра может выступать, в том числе, система ценностей, в свою очередь влияющая на мотивы поведения.