История экономических учений. Неоклассики

Оглавление

Введение 3

Предпосылки формирования неоклассического направления 6

Гипотеза  о рациональных ожиданиях 9

Интерпретация кривой Филлипса 11

Равновесный подход Р.Лукаса к теории цикла 15

Макроэкономическая  модель «новых классиков» и влияние  денежной политики на экономику 17

Теория предложения 20

Экономика предложения. Теоретические основы концепции. 21

Теории безработицы  и инфляции 24

Особенности концепции экономического роста 27

Налоговая реформа  в теории предложения. Кривая Лаффера. 28

Заключение 32

Литература 37

Введение

Период 70-х гг. явился, по образному выражению английской экономистки Дж. Робинсон, временем «второго кризиса экономической  теории» Запада в XX в. Имелось в  виду, что первый кризис в годы «Великой депрессии» поразил прежде всего  неоклассическое направление, концепции  невмешательства государства в  экономическую жизнь общества. Этап 70-х гг. был трудным для всех школ и направлений. Но когда говорят о «втором кризисе» экономической теории, подразумевают в первую очередь кризис кейнсианства, или концепций государственного воздействия на экономику через совокупный спрос.

Каковы же причины завершения «века кейнсианства» в экономической  теории Запада?

Главной из них, безусловно, явилось общее ухудшение хозяйственной  конъюнктуры в 70-х-начале 80-хгг. В 1973—1975 гг. западному миру довелось пережить самый тяжелый за весь послевоенный период циклический спад. В начале следующего десятилетия экономику  наиболее развитых стран поразил  еще один циклический кризис 1980—1982 гг. По глубине падения основных макроэкономических показателей эти  спады значительно уступали «великому  кризису» 1929—1933 гг., но намного превосходили все послевоенные рецессии. Между  тем инструментарий неокейнсйанства (теории экономического роста, концепции  цикла и антициклического регулирования  и др.) был связан с поддержанием устойчивого динамического равновесия и нацелен, в частности, против отрицательных  последствий циклических колебаний.

Возрождение глубоких кризисных  спадов означало несомненную дискредитацию  указанного инструментария.

Еще одна причина состоит, как представляется, в теоретических  слабостях кейнсианства, связанных  с невозможностью найти эффективное  противоядие галопирующей инфляции. Всплеск роста цен на Западе непосредственно  был спровоцирован «нефтяным  шоком» 1973 г., то есть многократным увеличением  мировых цен на нефть в связи  с известным решением государств — членов ОПЕК. Но основы ускоренного  инфляционного процесса закладывались  еще раньше. Многие экономисты видели их истоки в практике дефицитного  финансирования, проводимой в течение длительного времени правительствами ряда стран (в США, например, «кейнсианскими» администрациями Дж. Кеннеди, Л. Джонсона), а также манипулирования ценами со стороны монополий.

Политика дефицитного  финансирования, составленная по рекомендациям  кейнсианцев, была нацелена на стимулирование экономического роста за счет увеличения расходов государственного бюджета. Неизбежный бюджетный дефицит рекомендовалось  покрывать путем государственных  займов. В конечном итоге, как хорошо понимали кейнсианцы, это должно было привести к инфляции. Но последнюю  они предполагали, во-первых, держать  под контролем и, во-вторых, —  использовать в качестве дополнительного  генератора эффективного спроса (в  условиях инфляционного роста цен, пусть небольшого, все стремятся  обратить свои сбережения в реальное потребление или инвестиции). Какое-то время подобная политика была результативной; однако уже в середине 70-х гг. инфляция окончательно вышла из-под контроля, что дало противникам кейнсианцев  хороший повод обвинить их в игнорировании  инфляционной опасности, в незнании законов денежного сектора экономики, пренебрежении монетарными факторами развития и т.д.

Дополнительной причиной кризиса кейнсианства оказалась  неспособность его приверженцев объяснить явление стагфляции, то есть сочетание циклического спада  и высокой безработицы — с  одной стороны, и инфляции — с  другой. Стагфляция, едва обозначившись  в конце 60-х гг., в следующее  десятилетие сделалась постоянным обрамлением кризисных процессов (до указанного рубежа перепроизводство товаров в кризисные годы сопровождалось общим падением цен).

Для большинства кейнсианских теоретиков интерпретация соотношения  инфляции и безработицы строилась  в соответствии с кривой Филлипса: экономика сталкивается одновременно с тем и с другим злом, причем одно из них можно уменьшить только за счет другого. На деле в 70-е гг. цены росли одновременное безработицей, и, следовательно, имело место единовременное повышение, как безработицы, так и инфляции. В итоге скомпрометированным оказался не только стратегический, но и тактический инструментарий кейнсианства.

Неудачи теорий экономической  динамики и антициклического регулирования, обвинения в провоцировании инфляции, в неумении объяснить и найти  лекарство от стагфляции, кризисов мирового капиталистического хозяйства  — любого из этих негативных факторов хватило бы, чтобы подорвать авторитет  самой влиятельной теории. Но в  истории кейнсианства все эти  отрицательные факторы в 70-е гг. действовали одновременно, многократно  усиливая друг друга. В итоге, кейнсианство утратило роль ведущего направления экономической теории Запада и вынуждено было перейти на вторые позиции. Вопрос о том, кто займет теоретический Олимп решался недолго. Еще в рамках «кейнсианского века» (с конца 50-х гг.) в США развернулся процесс возрождения неоклассической теории — так называемое «неоклассическое контрнаступление»; В 70-е гг. неоклассики, ведомые Чикагской школой М. Фридмена, умело воспользовались проявившимися слабостями кейнсианской теории и начали активно теснить кейнсианцев в экспертных советах при правительствах. При этом они развернули активную пропаганду идей «свободного предпринимательства» и приобрели огромное влияние в академических кругах. Когда в 1979г. на выборах в Великобритании победили консерваторы во главе с М.Тэтчер, в качестве главного советника эксперта британского правительства был приглашен именно - М.Фридмен. Из консервативных экономистов — сторонников максимальной свободы частного бизнеса и невмешательства в экономическую жизнь государства – был составлен советнический административный аппарат Р. Рейгана (президент США с 1980 г). Неоклассическая (монетаристская) рецептура быстро распространилась и в других странах Запада.

Рубеж 1979-1980 гг, когда неоклассическое направление получило, так сказать, официальное правительственное признание, и следует, видимо, считать временем реванша неоклассики.

Последующий период 80-х гг. принято именовать «Экспансией неоконсерватизма». Неоконсерватизм — понятие более широкое, чем неоклассика, он составляет общую мировоззренческую платформу современного неоклассического направления¹.

Идейными предшественниками  неоклассического направления в  первой половине XX столетия являлись лондонская школа в Англии, школа свободного предпринимательства в США, экономический либерализм во Франции, неолиберализм в Германии и др.

Либерализм выделяет индивидуума и его свободу (прежде всего — экономическую) в качестве основных ценностей общества. Внутри национальных хозяйственных систем либералам более всего импонирует принцип laisser faire, сводящий к минимуму экономическую роль государства, а по внешнеэкономической сфере — принципы свободной торговли, плавающих валют, беспрепятственного перелива из страны в страну труда, капитала и других ресурсов.

В ряде стран, особенно в США, либерализм нередко ассоциируется с курсом Ф. Рузвельта, Дж. Кеннеди и других президентов-демократов, то есть со стремлением к большему равенству и всеобщему «благосостоянию», а следовательно, — с усилением экономической роли государства. Между тем, как показал М.Фридмен в книге «Капитализм и свобода» (1962), последняя интерпретация лишает понятие «либерализм» его первоначального смысла. Общефилософская концепция либерализма наиболее полно воплощается в трудах экономистов-неоклассиков (монетаристов, сэплайсайдеров, представителей новой классической школы). Однако, как показывает анализ западной экономической теории, в настоящее время можно быть либералом (т.е. сторонником конкурентного капитализма, невмешательства государства в экономическую жизнь) и одновременно находиться в оппозиции по многим положениям неоклассического направления. Примером может служить теоретическое наследие Ф.Хайека, который, будучи крайним либералом и консерватором, тем не менее довольно критично настроен к неоклассическим постулатам. Ф. Хайек, в частности, отвергает не только макроэкономику (с его точки зрения, макроэкономические величины — не более чем статистические функции), но и эконометрика и вообще применение математики в экономическом анализе. По его мнению, информация, доступная для выражения в логико-вербальной форме, составляет очень небольшую часть экономических знаний. Большая часть заключена в неявном личностном знании индивидуумов, не поддающемся формализации. По этой причине Ф. Хайек, да и вся неоавстрийская школа в целом, весьма скептически относятся к математизированным, абстрактным моделям, составляющим основу современной неоклассики.

Неоклассическое направление  представляет из себя макроэкономическую концепцию, построенную на основе и в соответствии с неоклассической микроэкономической моделью. В области практики «новая классика» выступила с позиций, близких монетаризму, довела до логического конца идею об ограниченности воздействия денежной политики на экономику, заявив, что подобная политика практически не имеет шансов на успех.

О важности для современной  экономической теории идей «новой классики»  свидетельствует присуждение в  1995 г. Нобелевской премии по экономике одному из основателей этого направления профессору Чикагского университета Роберту Лукасу².

Предпосылки формирования неоклассического направления

В истории экономической  мысли легко прослеживаются два  противоположных подхода к процессу формирования ожиданий хозяйствующего субъекта; Первый из них является прямым следствием маржиналистской революции XX в. Как известно, маржиналисты видели свою сверхзадачу в создании универсальной  высокоабстрактной теоретической  системы, пригодной для любого места  и времени.

Главным, чем, с точки зрения маржиналистов, характеризуется поведение  субъекта рыночной экономики, будь то индивидум или фирма, является рациональность, под которой понимается оптимальность  образа действий. В стремлении к  максимизации полезности экономические  агенты взвешивают издержки и выгоды каждого шага и выстраивают наилучшую  линию поведения. Данное положение  лежит в основе всех фундаментальных  теорий маржинализма. Однако представляется вполне очевидным, что выбор оптимальной  стратегии невозможен без знания будущих издержек, изменений в  ценах, грядущих технологических нововведений и т.п.; столь же понятно, что в  реальной жизни полной информацией  о будущем хозяйствующая единица  не обладает. Тем не менее, дабы сохранить  постулат рациональности (оптимальности), маржиналисты не нашли другого выхода, как принять теоретическое допущение  об абсолютном знании будущего хозяйствующим  субъектом.

В этом отношении особенно показательна система общего экономического равновесия Л. Вальраса. Набор цен  в ней устанавливается в процессе tatonnement — движения наощупь, которое направляется и контролируется неким воображаемым аукционистом, не допускающим отклонения от равновесия и гарантирующим мгновенность ценовой корректировки. Это и превращает вальрасовскую схему в «мгновенный снимок» равновесного состояния, где нет временного измерения. Здесь проблема финансирования ожиданий решается просто: действительная и ожидаемая величины совпадают по определению.

Реакцией  на откровенную нереалистичность этого допущения  стало формирование другого подхода  к вопросу об ожиданиях. В соответствии с  ним экономическая  жизнь полна риска  и неопределенности. И если риск возможно хотя бы приблизительно оценить, то неопределенность в принципе никакой рациональной калькуляции не поддается. Поэтому люди не знают будущего, им свойственно ошибаться и их ожидания оправдываются только случайно.

Подобный  взгляд встречается  в работах многих экономистов различных  направлений. Например, разделение ожиданий на ex ante (исходных расчетов на будущее) и ex post (оценки после завершения рассматриваемого периода) послужило отправным пунктом в исследовании неравновесных ситуаций у Г. Мюрдаля, а апелляция к «рассеянности» информации в экономике стала одним из наиболее весомых аргументов в критике государственного регулирования у Ф. фон Хайека. Но чаще всего включение в анализ фактора неопределенности связывают с именем Дж.М. Кейнса.

В «Общей теории» им действительно  была сделана попытка  отбросить традиционный постулат определенности. Согласно Кейнсу, экономические  агенты ведут себя совершенно иначе, нежели воображаемый homoeconomicus маржиналистов. Будучи не в состоянии  предсказать будущее, они сплошь и рядом  действуют не столько  в соответствии с  расчетом, сколько  под влиянием интуиции, азарта, самопроизвольного  оптимизма и т.п., — словом, тех  иррациональных мотивов, которые Кейнс  определил как  animal spirits («жизнедеятельное начало», «жизненные силы», «животное чутье»). Сам автор «Общей теории» считал этот момент главным в своих расхождениях с неоклассиками.

 Познавательная ограниченность обоих подоходов для многих была очевидна с самого начала. В первом присутствует рациональность, но отсутствует неопределенность, а во втором есть неопределенность, однако рациональность исчезает. Между тем, оба эти принципа в равной мере необходимы для построения логически связной и эмпирически содержательной теории.

В экономической  науке неоднократно предпринимались  попытки найти  компромисс между  рациональностью  и неопределенностью. Обычно ученые шли  по пути ограничений  и уточнений допущения  о рациональности, стремясь «развести» это понятие с  понятием оптимальности. Так, концепция выявленных предпочтений П. Самуэльсона  основывается на том, что вместо оптимального человек осуществляет просто некий последовательный непротиворечивый выбор, а в соответствии с идеей ограниченной рациональности Г. Саймона  люди находят первый удовлетворительный для них вариант  поведения и следуют  ему, прекращая дальнейшие поиски наилучшего решения. Однако всякий раз  выяснялось, что большинство  маржиналистских  теорий повисают в  воздухе, лишившись  опоры в виде постулата  рациональности в  его традиционном смысле как оптимальности  поведения³.