Кризис феодально-крепостнического строя во второй трети XIX в

   Университетский устав 1835 г. поставил задачу "сблизить наши университеты с коренными и  спасительными началами русского управления" и ввести в них "порядок военной  службы и вообще строгое наблюдение установленных форм, чиноначалие  и точность в исполнении самомалейших постановлений". Университеты попали в полную зависимость от попечителей  учебного округа, а в Виленском, Харьковском  и Киевском учебных округах (как  наиболее "беспокойных") находились в ведении генерал-губернаторов. Устав 1835 г. ограничил автономию  университетов, хотя университетскому совету предоставлялось право выбора ректора и замещения вакантных  профессорских мест на кафедрах, утверждение  избранных лиц на соответствующие  должности становилось прерогативой министра народного просвещения. Устанавливался строгий полицейский надзор за студентами, вводились должности инспектора и его помощников, исполнявших  административно-полицейские функции.

   Вместе  с тем университетский устав 1835 г. имел и некоторые положительные  стороны. Поднималось значение университетов  и университетского образования. Восстанавливалось  упраздненное в 1821 г. преподавание философии. В Московском университете большое  место заняли исторические дисциплины и преподавание российского законодательства, в Петербургском - преподавание восточных  языков и истории стран Востока, в Казанском университете - физико-математические дисциплины, срок обучения в университетах  увеличивался с трех до четырех лет. Введена была практика двухгодичной стажировки молодых ученых из российских университетов за границей.

   Еще при Александре I (в 1824 г.) в обстановке усиления его реакционного политического  курса был подготовлен проект нового цензурного устава, который  содержал такие жесткие правила, что, изданный уже при Николае I в 1826 г., он получил у современников  название "чугунного". По этому  уставу цензоры обязывались не пропускать в печать ни одного произведения, в  котором прямо или косвенно "колебалась христианская вера", порицалась монархическая  форма правления, рассуждалось о  конституциях или высказывались  мысли о необходимости преобразований. На цензуру возлагалась обязанность  следить не только за политическим направлением печати, но даже и за литературными  вкусами, "ибо разврат нравов приуготовляется  развратом вкусов". Однако введенные  в 1828 г. новые цензурные правила  несколько смягчили требования цензурного устава 1826 г. Тем не менее борьба с передовой журналистикой рассматривалась Николаем I как одна из первоочередных задач.

   Один  за другим сыпались запреты на издание  журналов. В 1831 г. было прекращено издание "Литературной газеты" А. А. Дельвига (друга А. С. Пушкина), в 1832 г. - журнала "Европеец" П. В. Киреевского; в 1834 г. был запрещен "Московский телеграф" Н. А. Полевого в связи с публикацией  отрицательной рецензии на ура-патриотическую драму Н. В. Кукольника "Рука Всевышнего отечество спасла"; а в 1836 г. "Телескоп" Н. И. Надеждина за публикацию "Философического  письма" П. Я. Чаадаева. Николай I усмотрел в статьях и рецензиях, помещенных в этих журналах, пропаганду "крамольных" идей и нападки на произведения, проповедовавшие "официальную народность". В связи с этим в 1837 г. устанавливается  проверка произведений, уже прошедших  цензуру. В случае "недосмотра" цензора сажали на гауптвахту, отрешали от должности, могли отправить в  ссылку. Поэтому цензоры старались  превзойти друг друга в служебном  рвении, придираясь не только к словам, но и к тому, что подразумевалось  между строк.

   В 1832 г. издается закон, ограничивающий проникновение  в среду дворянства нарождающейся  буржуазии. Для нее создавалась  новая привилегированная сословная  категория "почетных граждан". Стремлением  уменьшить число лиц, получавших статус дворянина через выслугу  согласно петровской Табели о рангах, был указ 1845 г. о порядке приобретения дворянского звания. Если ранее личное дворянство давалось дослужившимся  до 12-го ранга, а потомственного - до 8-го, то теперь соответственно дослужившимся  до 9-го и 5-го. Чтобы приостановить  дробление дворянских имений, в том  же году издается указ о майоратах, по которому дозволялось учреждать (с согласия помещика) в имениях, насчитывавших свыше 1000 душ крестьян, майораты, т. е. владения, которые целиком  передавались старшему сыну в семье  и не дробились между другими  наследниками. По существу, указ не получил  практического применения: к моменту  отмены крепостного права было создано  всего 17 майоратов.

   Крестьянский  вопрос был одним из острейших  в правительственной политике второй четверти XIX в. Само крестьянство напоминало об этом возраставшими с каждым десятилетием бунтами. "Крепостное право - пороховой  погреб под государством", - писал  в одном из своих годовых отчетов  шеф жандармов А. Х. Бенкендорф и  предлагал приступить к постепенной  ликвидации крепостной зависимости крестьян: "Начать когда-нибудь и с чего-нибудь надобно, и лучше начать постепенно, осторожно, нежели дожидаться, пока начнется снизу, от народа". Сам Николай I признавал, что "крепостное право - зло", и заявлял, что он "намерен вести процесс против рабства". Однако отменить крепостное право в данный момент он считал еще "большим злом". Опасность этой меры он видел в том, что уничтожение власти помещиков над крестьянами неизбежно затронет и самодержавие, опиравшееся на нее. Характерно заявление Николая I о помещиках как о своих "ста тысячах полицмейстерах", охраняющих "порядок" в деревне. Самодержавие боялось, что освобождение крестьян не пройдет мирно и будет сопровождаться народными волнениями. Оно чувствовало и сопротивление этой мере "справа" со стороны самих помещиков, не желавших поступиться своими правами и привилегиями. Поэтому в крестьянском вопросе оно ограничивалось паллиативными мерами, направленными на то, чтобы несколько смягчить остроту социальных отношений в деревне.

   Для обсуждения крестьянского вопроса  Николаем I в общей сложности было создано 9 секретных комитетов. Правительство  боялось открыто заявить о  своих намерениях по этому крайне острому вопросу. От членов секретных  комитетов даже бралась подписка о неразглашении тайны. Нарушившим ее грозило суровое наказание. Конкретные результаты деятельности секретных  комитетов были весьма скромными: разрабатывались  различные проекты и предположения, которые обычно ограничивались их обсуждением, издавались отдельные указы, которые, однако, нисколько не колебали основ  крепостного права. В царствование Николая I было издано более сотни  разных узаконений, касавшихся помещичьих крестьян. Указы были направлены лишь на некоторое смягчение крепостного  права. Ввиду их необязательности для  помещиков они либо оставались мертвой  буквой, либо находили весьма ограниченное применение, ибо ставилась масса  бюрократических преград к их реализации. Так, были изданы указы, запрещавшие  продавать крестьян без земли  или одну землю в населенном имении без крестьян, продавать крестьян с публичного торга "с раздроблением  семейств", а также "удовлетворять  казенные и частные долги", расплачиваясь  за них крепостными крестьянами, переводить крестьян в категорию  дворовых; но и эти указы, казалось, обязательные для помещиков, игнорировались ими.

   2 апреля 1842 г. был издан указ  об "обязанных крестьянах", призванный "исправить вредное начало" указа 1803 г. о "свободных  хлебопашцах" отчуждение части  земельной собственности помещиков  (надельной крестьянской земли)  в пользу крестьян. Николай I исходил  из принципа незыблемости помещичьего  землевладения. Земельную собственность  помещиков он объявил "навсегда  неприкосновенной в руках дворянства", как гарантию "будущего спокойствия". Указ гласил: "Вся без исключения  земля принадлежит помещику; это  вещь святая, и никто к ней  прикасаться не может". Исходя  из этого, указ предусматривал  предоставление крестьянину личной  свободы по воле помещика, а  надел земли не в собственность,  а в пользование, за что крестьянин  был обязан (отсюда и название "обязанный крестьянин") выполнять  по соглашению с помещиком  по сути дела те же барщину  и оброк, какие он нес ранее,  но с условием, что помещик  не мог впредь их увеличивать,  равно как и сами наделы  не мог отнять у крестьян  и даже уменьшить. Никакой определенной  нормы наделов и повинностей  указ не устанавливал: все зависело  от воли помещика, отпускавшего  по этому указу на свободу  своих крестьян. В селениях "обязанных  крестьян" вводилось "сельское  самоуправление", однако оно находилось  под контролем помещика. Практического  значения в разрешении крестьянского  вопроса этот указ не имел. За 1842 - 1858 гг. на положение "обязанных"  было переведено всего лишь 27 173 души муж. пола крестьян в  семи помещичьих имениях. Такие  скромные результаты были обусловлены  не только противодействием помещиков,  которые встретили указ в штыки,  но и тем, что сами крестьяне  не соглашались на столь невыгодные  для себя условия, не дававшие  им ни земли, ни подлинной  свободы.

   Смелее  действовало правительство там, где его меры по крестьянскому  вопросу не затрагивали интересов  собственно русского дворянства, а  именно в западных губерниях (в Литве, Белоруссии и на Правобережной Украине), где помещиками были преимущественно  поляки. Здесь проявилось намерение  правительства противопоставить националистическим устремлениям польской шляхетской фронды православное белорусское и украинское крестьянство. В 1844 г. в западных губерниях  были созданы комитеты для выработки "инвентарей", т. е. описаний помещичьих имений с точной фиксацией крестьянских наделов и повинностей в пользу помещика, которые нельзя было впредь изменять. Инвентарная реформа с 1847 г. сначала стала проводиться  в Правобережной Украине, а затем в Белоруссии. Она вызвала недовольство местных помещиков, выступавших против регламентации их прав, а также многочисленные волнения крестьян, положение которых нисколько не улучшилось.

   В 1837 - 1841 гг. была проведена реформа  в государственной деревне П. Д. Киселевым. Этот видный государственный  деятель, некогда близкий друг декабристов, являлся сторонником умеренных  реформ. Николай I называл его своим "начальником штаба по крестьянской части".

   Государственная деревня была изъята из ведения Министерства финансов и передана в управление учрежденного в 1837 г. Министерства государственных  имуществ во главе с Киселевым. Для  управления государственной деревней в губерниях были созданы палаты государственных имуществ, им подчинялись  округа государственных имуществ, в  которые входили от одного до нескольких уездов (в зависимости от численности  в них государственных крестьян). Вводились крестьянское волостное  и сельское самоуправление, волостной  суд, рассматривавший мелкие проступки  и имущественные тяжбы крестьян. Взимание оброка с ревизской души сохранялось, но при этом учитывался уровень доходности крестьянского  хозяйства с земли и неземледельческих  промыслов.

   Реформа в государственной деревне носила противоречивый характер. С одной  стороны, она несколько смягчала земельную тесноту, способствовала развитию предпринимательства зажиточной части казенной деревни, но, с другой - она значительно усилила податной гнет и ввела мелочную чиновничью опеку над крестьянами. Государственная  деревня Приуралья, Поволжья и Центральной  России ответила на реформу массовыми  выступлениями, в которых приняло  участие свыше полумиллиона крестьян. На усмирение их были брошены крупные  воинские силы, применявшие даже артиллерию.

   В целом меры правительства в разрешении крестьянского вопроса в царствование Николая I дали ничтожные результаты. Положение как помещичьих, так  и других категорий крестьян не улучшилось, зато было много сделано для сохранения власти и привилегий помещиков. Только потрясения Крымской войны заставили  самодержавие всерьез заняться подготовкой  отмены крепостного права.

   В сфере экономической политики правительство  оказалось более последовательным и шло значительно дальше, нежели в вопросах политики социальной. Сами процессы экономического развития страны заставляли покровительствовать промышленности, сельскохозяйственному предпринимательству, торговле, т. е. в конечном счете способствовать развитию буржуазных отношений. Более  того, самодержавие не без успеха использовало новые явления в экономике  в своих интересах. Военные затраты  и расходы на растущий бюрократический  аппарат требовали новых источников денежных поступлений. Отсюда проведение поощрительных мер для предпринимателей: принятие покровительственных тарифов, поощрение деятельности сельскохозяйственных и промышленных обществ, организация  выставок.

   В 1839 - 1843 гг. министр финансов Е. Ф. Канкрин  провел денежную реформу. До этого в  России шел двойной денежный счет - на ассигнационные рубли и рубли  серебром, при этом курс ассигнаций подвергался постоянным колебаниям. С 1839 г. вводился твердый кредитный  рубль, приравненный к 1 руб. серебром. В течение последующих четырех  лет удалось накопить для проведения реформы необходимый запас в  золоте и серебре. Манифестом 1 июня 1843 г. начался обмен всех находившихся в обращении ассигнаций на государственные  кредитные билеты из расчета 1 кредитный  рубль за 3 руб. 50 коп. ассигнациями. Денежная реформа Канкрина существенно  укрепила финансовую систему страны.

   Революционные потрясения в Западной Европе в 1848 - 1849 гг. произвели глубокое впечатление  на Николая I. И в самой России прокатилась волна народных бунтов, вызванная эпидемией холеры, неурожаем  и голодом, охватившими многие губернии. В Прибалтике, Литве и на Украине  распространялись прокламации, призывавшие  к свержению царизма. В Петербурге в 1849 г. была пресечена деятельность кружка петрашевцев. Правительство  усматривало во всем этом влияние  западноевропейских революционных  событий и стремилось предотвратить  возможность революционных потрясений в России суровыми репрессиями.

   1848 - 1855 гг. ознаменованы резким усилением  политической реакции в России. Современники назвали последние  годы царствования Николая I "мрачным  семилетием". Усиление реакции  проявилось в первую очередь  в карательных мерах в сфере  просвещения и печати. С целью  более эффективного надзора за периодической печатью 27 февраля 1848 г. был учрежден "временный" секретный комитет под председательством А. С. Меншикова. Через месяц его заменили "постоянным" под председательством Д. П. Бутурлина. Комитет призван был осуществлять негласный надзор за всеми материалами, уже прошедшими предварительную цензуру и появившимися в печати. Николай I поставил перед ним задачу: "Как самому мне некогда читать все произведения нашей литературы, то вы станете делать это за меня и доложите о ваших замечаниях, а потом мое уже дело будет расправляться с виновными".