Реформаторская деятельность Кальвина

 Таким  образом, для кальвинистов церковь  является необходимым, полезным, Богоданным и Богоосвященным средством духовного роста и развития.

  Особо  Кальвин  настаивает  на  различении  видимой  и невидимой церкви.

Церковь  является общиной верующих  христиан  и,  следовательно, видимой  группой.  Но  она  также  является  братством  святых  и  собранием избранных,  известных  одному Богу, - невидимой сущностью. Невидимая церковь состоит  лишь  из  избранных,  видимая -  из  добрых  и  злых,  избранных  и отверженных. Невидимая  церковь является объектов веры и  надежды, видимая - объектом настоящего  опыта. Кальвин  подчеркивает, что все  верующие обязаны уважать видимую  церковь и быть ей преданными, несмотря на ее слабости, ради невидимой церкви -  истинного Тела  Христова.  В целом она  является  единой Церковью, одной сущностью, во главе которой стоит Иисус Христос.

1.3. Политические идеи Жана Кальвина

  Вопрос  о наилучшем   государственном   устройстве²⁰,  волновавший умы гуманистов  того времени,  Кальвин считает теоретически  неразрешимым,  так как , по  его мнению, всякая  форма правления имеет свои плюсы и свои минусы.  Государство должно охранять  собственность от обмана и грабежа,  обеспечивать людям доступность материальных благ. Однако современные государства не только не гарантировали собственности, но  и фактически покушались  на  нее путем налогов, произвола чиновников и т.  д. Кальвин в своих сочинениях  обрушивается  на королей с обвинениями в жадности и произволе. Он находит много ядовитых обличительных слов для

характеристики  налогового произвола, называя его разбоем, грабежом и насилием, возмущаясь  тем, что короли  придумывают  новые налоги  и  с  их

 помощью   «похищают большую часть  имущества,  без которого не может обойтись бедный народ». Правители посылают  своих налоговых агентов, которые «словно охотничьи собаки на службе у тирана, разнюхивают следы денег, чтобы отобрать их», «они не  успокаиваются, пока не высосут  из человека его  кровь и  мозг костей», часто «самый  могучий из монархов может по праву быть богатым сыном большого разбойника».

  На  этой основе защиты неприкосновенности  собственности Кальвин  строит свои обвинения королей в произволе, тщеславии и эгоизме: «чем могущественнее государи, тем тяжелее давят они народ» . 

    Государство, по учению Кальвина, в какой бы оно ни выразилось  форме, установлено самим Богом  и так же необходимо для  человека, как пища, свет и воздух. Он находит даже, что слишком строгое правительство лучше слишком слабого, признавая справедливость старой латинской поговорки, по которой государь, разрешающий все, представляет гораздо большее зло, чем тот, который не разрешает ничего. Правительство должно употреблять врученный ему Богом меч для защиты угнетенных, для наказания порочных, для поддержания общественного порядка и спокойствия, но оно не имеет никакой власти над совестью людей, не может присваивать себе авторитета в делах веры.

 Принципы  организации церкви,  перенесенные на  государство,  по  мнению

реформатора,  могут способствовать его процветанию, божественное происхождение власти, по Кальвину, совмещается с народным избранием.

  Но  и республика чревата  «смутой», «тиранией народа»:  «Мы  знаем, как

велика  невоздержанность  народа.  Поэтому там, где каждому предоставлена полная  свобода , должен  возникнуть  огромный беспорядок».   Самым ужасным   злом   представляется   Кальвину безрассудство и невоздержанность  народа:  «Сравните  тирана,  предающегося всевозможным жестокостям, с  народом,  у  которого нет  ни правительства, ни власти, но все равны, и вы увидите²¹, что в этом последнем случае среди народа неизбежно возникнут гораздо более ужасные смуты, чем если бы он находился под гнетом непомерной тирании» .

  По   этим-то  причинам  Кальвин   и   считает   лучшим   типом   власти

аристократическое правление или  умеренную  демократию:  «Если  сравнить  по существу  три  формы,  различение которых  установлено  философами,  я  буду настойчиво утверждать, что аристократия или  строй, представляющий 

смешение  аристократии  и  умеренной  демократии  несравненно  лучше  всякого  другого  устройства. Это доказано и опытом всех  времен и волей бога,  учредившего  у израильтян  аристократию,  близкую  к  умеренной демократии,  когда он хотел поставить их в лучшие условия» . Конечно, всякая власть  установлена богом и служит к его прославлению,

но  аристократическая республика -  особый «дар божий»,  «особое благодеяние бога».  И Кальвин всякое намерение ввести  ее там,  где  бог по  своему неисповедимому замыслу уже установил другую форму  правления, называет делом «не только нелепым и неуместным, но и в высшей степени вредным».

  Кальвин  считает²²,  что церковь и светская власть в определенном смысле должны быть независимы. Но и государство - установление бога. Поэтому светские должности должны считаться не исходящими от городской общины, а божеским учреждением. А это значит, что государство  обязано обеспечить соблюдение воли божьей,  торжество  истинной религии. Подобно тому как внешняя, телесная жизнь - сфера деятельности государства - должна служить только высшей жизни души, так и государство исполняет свою задачу лишь в тесном союзе с церковью и хотя само по себе не имеет власти в сфере церковной жизни, но зато оно обязано всеми зависящими от него средствами поддерживать деятельность церкви, проникнуться ее духом, следовать ее внушениям. Таким образом, Кальвин в этом вопросе, в сущности, придерживается католической точки зрения. Государство его получает теократический характер. Оно должно содействовать распространению слова Божья, поддерживать деятельность церкви в этом направлении, строго преследовать идолопоклонство и оскорбление Божьего величия. Религия и страх Божий - вот те основы, на которых должна быть построена государственная жизнь. Всякое политическое устройство, которое не удовлетворяет этим требованиям, достойно осуждения. Таким образом, государство Кальвином понимается как исполнительный орган  церкви.  Ему отводится роль  защитника  и материальной опоры  церкви. Светская власть, следовательно, по Кальвину, подчинена власти духовной.

 Реформатор  при  этом исходил из того, что всякая власть  установлена  богом и служит к его прославлению. Монархи  - это  «земные боги, наместники  бога». Но если правитель перестает быть  защитником церкви и не выполняет ее предписаний, то автоматически становится простым тираном и Кальвин прямо рекомендует: «Лучше плюнуть в лицо безбожному

королю, чем повиноваться его велениям».  «Наставление»  Кальвина   заканчивается  четкими  словами:   «Лучше повиноваться богу, чем людям».

  Тем  не  менее,  если  нельзя оказывать   тирану сопротивлением отдельным

людям,  это вменяется  в обязанность  представителям  местных властей: 

«Если существуют  должностные  лица, установленные для защиты народа и сдерживания чрезмерной жадности  и произвола  государей,  - таковы  были некогда  эфоры, поставленные  против лакедемонских царей, или народные трибуны, поставленные против римских консулов,  или демархи, поставленные против  сената в Афинах; если, как в настоящее время, возможно, пользуются  этой властью в  отдельных государствах  три сословия,  когда  они  собираются,  -  то  я  не запрещаю, устроенным таким образом властям выступать против неумеренности и жестокости государей согласно долгу своих должностей».  И все же никаких мятежей, насилий и резких демонстраций. Только, когда не помогают реформы и сопротивление на конституционной основе, можно призвать христиан к открытому неповиновению вплоть до свержения тирана.

 Таким образом  основные черты учения проникнуты²³, по мнению Кальвина, истинным, неискаженным духом Священного Писания. Библейский дух, действительно, сказывается в некоторых частностях этого ученья, например в устройстве богослужения, в полном изгнании из него всех форм, говорящих чувству или воображению. Все, что только может напомнить старое суеверие, изгоняется с беспощадной строгостью. Вся католическая месса отменена, употребление в храмах икон или статуй, к которым он применяет смысл второй заповеди, преследуется как служение идолам. Все праздники, основанные на почитании памяти святых, отменяются; впоследствии Кальвин уничтожил и все остальные, сохранив значение церковного праздника лишь за одним воскресным днем. Его религия - религия духа и не нуждается ни в каких внешних формах. В системе наказаний за различные преступления против нравственности - та же беспощадная строгость, опирающаяся на Моисеево законодательство. Если последние издания «Наставления в христианской вере» представляют какие-либо изменения по сравнению с первыми, то эти изменения лишь в смысле большего усиления требований реформатора и развития его основных положений до последних логических выводов.

 Несмотря  на этот ярко выраженный антагонизм  с католичеством, прослеживается  то, что учение Кальвина имеет и несколько точек соприкосновения с ним. Уже современники заметили эту черту и называли иногда в насмешку реформатора «женевским папой», а Женеву – протестантским Римом. Представляя самый резкий протест против католицизма, кальвинизм тем не менее имеет с ним много общего. Та же нетерпимость, то же подчинение человеческого разума, только в первом это подчинение церковному авторитету, а во втором - букве закона.

Глава 2.  Реформаторская деятельность Кальвина

2.1. Женева накануне  реформации

  После распада монархии Карла Великого в Женеве²⁴ наступает продолжительный смутный период, в течение которого в ней непрерывно происходит борьба двух властей, - с одной стороны, Женевских графов, которые в XIV веке уступают свои права герцогам Савойским , а с другой, епископа, который, благодаря частой смене светских властей, успел и сам приобрести довольно значительную светскую власть. В этой борьбе принимает участие и Женевская община. Помогая то той, то другой стороне, она приобретает все более и более привилегий, пока   не разрастается сама в такую силу, с которой приходится считаться остальным. В итоге власть в Женеве оказывается распределенной следующим образом. Епископ в одно и то же время и духовный и светский государь. Он избирается соборным капитулом и дает при избрании торжественную  присягу подати, чеканить монету. При нем находится совет, члены которого избираются из среды соборного капитула и которому подчиняется суд в важнейших гражданских делах. В уголовных делах епископу принадлежит только право помилования. Рядом с епископом существует власть Савойского графа (потом герцога), который передает ее своему наместнику, «вице-дому». Последнему принадлежит только исполнительная власть. 

  Но несмотря на присутствие этих двух властей, и сама община пользовалась обширными правами. Устройство ее было демократическое. Два раза в году при звуках большого колокола в соборе Святого Петра все главы семейств собирались на генеральное собрание граждан. Это общее собрание избирало 4 синдиков и казначея, издавало эдикты, обсуждало союзы и назначало цены на вино и зерновой хлеб. Синдики, избиравшиеся только на 1 год, считались настоящими представителями муниципальной самостоятельности перед епископом и графом, которые должны были приносить им присягу в охранении прав и свободы города. Им принадлежало право произносить приговоры по особенно важным уголовным делам. Рядом с ними находился

«малый совет», состоявший из казначея и 20 назначенных ими членов, заведовавших всеми городскими делами. В более важных случаях приглашались для совещаний представители городских кварталов и наиболее уважаемые граждане; из них со временем образовался «совет 60», контролировавший членов малого совета. Но в вопросах первой важности созывалось Генеральное собрание всех имеющих право голоса граждан и решения этого собрания были обязательны для всех, даже для епископа. Впоследствии совет шестидесяти был заменен советом двухсот. 

  Под влиянием Савойского двора папа присвоил себе право самому избирать епископов для Женевы и стал назначать на этот важный пост принцев из Савойского дома. Новые епископы стали  содействовать во всем замыслам герцога, и в 1513 году Джованни Савойский совершенно уступает герцогу Карлу III  свою светскую власть и совершает целый ряд возмутительных насилий над свободой и жизнью граждан. С тех пор между герцогом и епископом, с одной стороны, и гражданами Женевы, с другой, начинается ожесточенная борьба, которая продолжается вплоть до 1535 года. Во главе партии патриотов стоят трое  людей: Бертелье, Безонсон и Бонивар . Они ищут союза с соседними кантонами, Фрейбургом и Берном, которые  обещают им свою помощь против Савойи. Но вместе с этим они открывают доступ в Женеву Реформации. 

  На  духовенство и монахов стали  смотреть подозрительно как на  врагов свободы и приверженцев Савойи. Еще быстрее пошло дело Реформации с 1530 года, когда в Женеве появилось бернское войско, посланное для защиты города от герцога и состоявшее по большей части из лютеран. Вид многочисленных католических святынь разжег их религиозный фанатизм. Они устремились в церкви и монастыри, производя в них полнейший разгром, разбивали статуи, кресты, оскверняли церковную утварь. В соборе Святого Петра появился евангельский проповедник.