Реформаторская деятельность Кальвина

  События²⁵ в Женеве не замедлили обратить на себя внимание соседних стран. Со всех сторон сюда устремляются проповедники нового учения, осенью 1532 года в Женеве появляется Фарель. В Париж он знакомится с некоторыми приверженцами новых идей, и под их влиянием Фарель, бывший до этого времени, по собственному выражению, «более папистом, чем сам папа», проникается самой ожесточенной враждой ко всему католическому. 

  Женевский  епископ  при виде угрожающей  опасности, заключил союз с  Карлом III и открыто объявил войну  своему родному городу. При таких  обстоятельствах помощь Берна была более чем необходима, и для спасения независимости города совет решается окончательно пожертвовать католицизмом. 

  Католичество  было изгнано окончательно.С Берном, войска которого одержали блестящую  победу над врагами Женевы, заключен  в 1536 году «вечный мир», по которому Женева признана независимой, но обязуется не заключать союзов с другими державами, не искать чужой помощи без согласия Берна, при этом самым прочным ручательством в сохранении мира должно служить полное единомыслие в делах веры. 

 Таким  образом, с 1535 года протестантизм  признан господствующей религией. Католическое богослужение уничтожено: священники, монахи изгнаны, во  всех церквах читались евангельские  проповеди. 

  Сложность   внутреннего  и  внешнего   положения  Женевы   не  исчезла.

Продолжала  угрожать  Савойя,  зависимость  от  Берна  была  слишком  велика. Эмигранты из  разных стран плохо  подчинялись женевской  олигархии. Народные волнения   продолжались,  анабаптизм  достаточно  основательно  укрепился  в городе. Фарель стремился  полностью подчинить  государство церкви,  что привело бы к еще  большему усилению влияния Берна.  Городской же совет  пытался подчинить церковь  государству в  лице магистрата. Фарель все больше убеждался в своем бессилии и по  этой причине очень обрадовался, узнав, что проездом в  Женеве остановился 

Жан  Кальвин,  уже известный  как  автор оригинального сочинения

«Наставление  в христианской вере».  Он сделал все возможное, чтобы уговорить его остаться в городе.  Вместе с Кальвином он  будет участвовать в женевской реформации. 

2.2 Женева в  XVI в. как центр распространения кальвинизма

  Первые  дебюты Кальвина²⁶ в Женеве были очень скромны. Он даже отказывается взять на себя какую-нибудь официальную должность и ограничивается чтением лекций в соборе Святого Петра о некоторых книгах Нового Завета. Но Кальвин недолго остается в тени. Беспорядок в Женевской церкви не мог не поразить его. «Когда я впервые увидел эту церковь, - писал он впоследствии, - она представляла нечто бесформенное. Проповедовали -и это было все. Разыскивали идолов и сжигали их - и в этом заключалась вся Реформация. Всюду господствовал хаос».  В этот хаос Кальвин решается внести порядок.   Его чтения имели успех. Совет назначает его проповедником и определяет ему жалованье, с конца 1536 года становится душой всех последующих событий. 

 Одной  из первых забот Кальвина было  составление катехизиса, где в общедоступной форме излагались основные начала нового учения. Этот катехизис, представлявший, в сущности, краткий конспект из «Наставления в христианской вере», должен был быть распространен в народе и служить руководством для школьного преподавания. С той же целью он составляет евангельское исповедание в 21 тезисе. Необходимо было позаботиться о том, чтобы народ не только усвоил себе истины нового ученья, но и исполнял все его предписания. Поэтому, представляя совету новую формулу веры, оба проповедника настаивали на том, чтобы все граждане принесли присягу в ее соблюдении. В подробной объяснительной записке реформаторы развивали проект  будущей организации Женевской церкви. Особенно сильно они настаивали на введении церковного отлучения как самого действенного средства для поддержания строгого порядка и дисциплины в церкви. Чтобы не осквернить таинства причащения допущением к нему недостойных, совет должен избрать из среды граждан людей богобоязненных, безупречной нравственности и поручить им надзор за различными частями города. В этих вверенных им частях они должны следить за нравственностью граждан, делать им внушения, а на непокорных указывать духовенству, которое, в случае недейственности своих увещеваний, имеет право отлучать их от общения с верующими. Если же и это средство не приведет к исправлению виновного, то последний должен быть передан для наказания гражданским властям. 

   Многочисленные проповеди²⁷, религиозное обучение детей и взрослых, строгий надзор за нравственностью жителей быстро подвигают дело Реформации. Часто проповедники являются в зал заседаний совета, произносят длинные увещевательные речи, и совет под их влиянием все более усиливает свои строгости.

 Так,  например, азартный игрок выставляется  у позорного столба с картами, привязанными к шее. Молодая женщина, явившаяся в церковь с завитыми, по-модному волосами, присуждается к тюремному заключению на несколько дней, и вместе с ней и парикмахерша, убиравшая ее голову. Запрещается всякая роскошь в костюмах, шумные публичные увеселения, танцы, употребление непристойных выражений и т. п. . В наказаниях закон не делал почти никаких, исключений - богатые и бедные одинаково должны были ему подчиняться. Но особенной беспощадностью они отличались в преследовании остатков католического культа. Всякий, кто, сохранял у себя дома какую-нибудь икону, четки или другую принадлежность старого культа, считался богоотступником и подвергался жестоким наказаниям. 

  Несмотря  на первые успехи организаторской  деятельности Кальвина, на предупредительность, с которой совет принимал и приводил в исполнение его требования, в среде населения новые меры встречали большое неудовольствие.  Скоро оказалось, что первые успехи проповедников вовсе

не были так значительны: многие граждане отказались присягнуть новой формуле веры. Эта присяга, столь несогласная с принципом свободы совести, казалась многим женевцам, еще накануне проливавшим свою кровь за свободу, началом нового порабощения. Побуждаемый проповедниками, совет повторяет свое требование присяги под страхом изгнания, но и эта угроза остается без последствий, и когда 12 ноября совет постановляет изгнать всех непокорных, то этих непокорных оказывается так много, что угроза так и остается угрозой. Недовольные собирались в кабачках, ругая проповедников и их приверженцев, обвиняя их в тирании. Часто, сидя в своей рабочей комнате, Кальвин слышал с улицы грозные народные крики: «В Рону проповедников!» Только благодаря заступничеству совета они продолжали еще держаться некоторое время.  Но подвернулось одно обстоятельство, которым оппозиционная партия не замедлила воспользоваться. Это был вопрос о "бернских обычаях". 

  Бернская церковь²⁸, при введении Реформации, сохранила у себя несколько менее важных католических обрядов, например обычай употреблять для причастия пресный хлеб, камни для крещения, 4 главных католических празднества и т. п., между тем как женевские теологи, более радикальные, не хотели сохранять никаких остатков прежнего культа и, кроме воскресений, не признавали никаких праздников. Тем не менее Берн, основываясь на условиях договора, настаивал на установлении полного единообразия в богослужении. Вот этим-то обстоятельством и решили воспользоваться противники Кальвина. Они знали, что Кальвин не уступит ни шагу, и поэтому выставили своим лозунгом принятие бернских обычаев.

  Между тем наступили (3 февраля 1538 года) выборы нового совета. В новом составе совета оказалось много членов, враждебных проповедникам, и таким образом последние лишились своей единственной опоры. 

  На  Пасхе предстояло торжественное всеобщее причащение и проповедникам было предписано причащать по бернскому обычаю. Те отказались. Тогда совет, выведенный из терпения их сопротивлением и нападениями Кальвина, который публично обозвал его «коллегией дьявола» , запретил им впредь проповедовать.

  В  первый день Пасхи²⁹ громадные толпы народа устремились в церкви, в которых обыкновенно проповедовали Кальвин и Фарель. Многие из

собравшихся имели при себе оружие. Уже накануне разнесся слух, что проповедники не послушаются приказания совета. И действительно в обычный час Фарель взошел на кафедру. В резкой обличительной речи он выставляет собравшимся на вид всю возмутительность их поведения и заканчивает решительным отказом раздавать им причастие, как недостойным. Подобное же заявление, сделанное Кальвином, доводит негодование толпы до последних пределов. Только с трудом друзьям проповедников удается спасти их от народной ярости. На этот раз совет окончательно отступается от них. Синдики созывают Генеральное собрание, которое почти единогласно требует их изгнания в трехдневный срок. 

     Фарель был приглашен проповедником в Невшатель, а Кальвин, по приглашению Буцера, отправился в Страсбург .Французские эмигранты называли Страсбург «Новым Иерусалимом». Здесь можно было встретить представителей всех религиозных течений. Лютеране, цвинглианцы, анабаптисты, последователи Эколампадия  и других второстепенных германских реформаторов - все они пользовались почти неограниченной свободой проповеди.

  Кальвина  назначили лектором³⁰ при академии и проповедником при французской церкви Святого Николая. В первые недели после своего назначения ему удалось ввести ежемесячное причащение и церковное отлучение всех недостойных. Всякий, желавший быть допущенным к причастию, должен был раньше подвергнуть себя испытанию своего духовного пастыря и обещать исправиться; неисполнявшие это требование исключались из общения с верующими.

  Совет  относился к нему с величайшим  уважением, часто спрашивал его  мнение в важных делах. Лекции  его привлекали массы слушателей из разных концов Франции; приезжали его слушать даже из Англии. 

   Уже 1 октября 1538 года, менее чем  через 6 месяцев после своего  изгнания, он обращается с длинным  посланием к своим «возлюбленным  братьям в Господе, остаткам  разрушенной Женевской церкви», с которыми считает себя связанным и в отдалении. С совершенно необычной для него кротостью и умеренностью в выражениях он убеждает их терпеливо сносить посланное им небом испытание, быть снисходительнее к противникам, которые служат только орудием в руках сатаны, и твердо уповать, что в конце концов его невинность воссияет как солнце и враги его будут посрамлены. 

  Когда  улеглось первое возбуждение  против изгнанных проповедников,  приверженцы Кальвина снова выступили  открыто. Главным очагом оппозиции  служила основанная при Кальвине коллегия. Учителя коллегии - Сонье и Кордье -использовали всевозможные средства, чтобы подорвать доверие народа к новым порядкам. Властям ставились всяческие затруднения, против проповедников распространялись клевета и обвинения.

Совет  потребовал от учителей, чтобы они  стали раздавать причастие по бернскому обряду. Те, конечно, отказались и были изгнаны из города, а само гнездо беспорядков, коллегия, было временно закрыто.

  В  то же время слабость властей  оживила и надежды тайных католиков. В Лионе собралась тогда конференция из католических прелатов, в числе которых был и последний епископ Женевы. Решено было обратиться с

воззванием  к женевцам, и составление этого  воззвания поручили кардиналу Садолету , епископу Карпантра. 

  Необходимо было возразить Садолету. Но , чтобы ответить такому красноречивому защитнику, необходимо было талантливое перо, а женевские проповедники были люди более чем заурядные. И тогда - сначала тихо, потом все громче - стало раздаваться имя Кальвина.   Ответ³¹ Садолету не замедлил появиться 1 сентября 1539 года.  Этот ответ был одной из самых блестящих полемических работ реформатора. Он написал его за шесть дней.

   Садолет особенно идеализировал  единство и старшинство католической  церкви. Кальвин отвечает изображением испорченности этой единой церкви и сразу уничтожает все впечатление от картины, нарисованной его противником. Последний только слегка коснулся догматических вопросов, Кальвин выставляет их на первый план и с убедительностью защищает свою религиозную систему. Но самым блестящим пунктом этого ответа является его собственная защита. Садолет обвинял его в честолюбии; но что же дала ему, что ему могла дать реформа такого, чего бы он не мог добиться, и с гораздо меньшим трудом, на службе католической церкви. Садолет упрекал его в том, что, говоря об оправдании верой, он проповедовал ненужность добрых дел - странный упрек человеку, который подвергся изгнанию именно за свою требовательность в этом отношении. Садолет закончил свое послание изображением суда Божья. Кальвин³² пользуется тем же приемом, чтобы оправдать себя от обвинения в новшествах. «Я видел, что Евангелие

заглушено суеверием, что слово Божье намеренно  утаивается от сынов церкви, - что  же мне оставалось делать?  Если нельзя назвать изменником того, кто, видя расстройство воинов, поднимает знамя полководца и снова строит их в ряды, то неужели я заслуживаю этого названия, я, который, видя расстройство церкви, поднял старое знамя Иисуса Христа?»  На этот ответ со стороны католиков не последовало более возражений.

  В  самой же Женеве впечатление,  произведенное этим ответным  посланием, было огромным. Приверженцы  Кальвина ликовали. Они с гордостью  повторяли, что только он один  способен был дать отпор католикам,  что, несмотря на все случившееся,  он продолжает любить неблагодарный город.  Письмо к Садолету было шагом к  примирению  Кальвина с женевским народом.