Тактика и стратегия ведения боя русскими полководцами

   Но  Румянцев никогда не рассматривал наступление  как простое продвижение вперед. В его военном искусстве, как  ни у одного из его современников, сочетались решительность, предусмотрительность и осторожность. "Стою я, - писал  Румянцев, - непременно в том правиле, что, не обеспечивши надежно оставляемого за собой, большими шагами нельзя ступить вперед". Это нередко забывали полководцы его времени и даже Наполеон.

   Румянцеву, как правило, приходилось действовать  малыми силами против многочисленного  неприятеля. Но он всегда утверждал, что дело не в числе войск, а в искусстве руководства ими: "Разбить с малым числом многочисленного неприятеля есть дело искусства и великой славы. Быть же побежденным многочисленностью весьма естественно, но при этом храбрость и слава на стороне того, кто решается презирать многочисленностью".

       Признав приоритет за наступательными  формами войны, Румянцев и в  области тактики разрабатывает  принципы наступательного боя,  исходя из которых, затем занимается  вопросами организации маршей, чтобы научить войска вступать в бой с ходу.

   Сам бой мыслится им не как шаблонное  фронтальное столкновение армии  в линейном боевом порядке, а в  зависимости от противника и местности. В одном случае - линиями (Кунерсдорф), в другом - рассыпным строем или колоннами (Кольберг), в третьем - каре (Ларга, Кагул). Отсутствие шаблона и гибкость мысли вообще характерны для Румянцева. Задолго до Суворова и Наполеона он пришел к выводу о необходимости расчленения боевого порядка.

        Новые методы ведения боя по-иному поставили вопрос о роли отдельных родов оружия. Главным родом войск Румянцев считал пехоту: "поелику пехота - самое твердое основание в воинстве". На ее усовершенствование Румянцев обращает самое серьезное внимание. Ему принадлежит идея создания егерской пехоты, применение которой дало блестящие результаты в Семилетней и русско-турецкой войнах. Он блестяще разрешил проблему сочетания огня и удара, применив различные комбинации боевых построений, любая из которых была рассчитана на сокрушительный штыковой удар по неприятелю.

   Румянцев  проделал большую работу по переустройству кавалерии и подчинению ее задачам  наступательного боя.

      В этих же целях Румянцев  ввел новые формы использования  артиллерии: главное состоит в  массировании огня путем сведения  орудий в большие батареи и в маневре колесами.

      У Румянцева мы имеем вполне  ясно выраженную идею взаимодействия, что уже выходит за пределы  линейной тактики и приближается  к принципам глубокой тактики  колонн и рассыпного строя.

      В связи с этим Румянцев по-новому ставит вопрос и об управлении боем. Он предоставлял подчиненным право находить свои способы решения поставленных задач, исходя из учета местности и обстановки. Предоставление инициативы и постановка частных задач могут быть только при переходе к новой глубокой тактике колонн и рассыпного строя.

       Новые формы ведения военных  действий потребовали упорядочить  систему обучения и воспитания  войск. Румянцев впервые дал  обоснование теории обучения  и воспитания. Нужно подчеркнуть,  что Румянцев вопросы обучения и воспитания рассматривал как две стороны единого процесса.

      В "Обряде службы", в инструкциях  и приказах Румянцев подчеркивал,  что все обучение должно быть  направлено на выработку у  солдат правил и приемов, нужных  для войны. Все остальное он  считал лишним и бессмысленным и только отягощающим солдата. Центр тяжести в обучении войск Румянцев перенес в индивидуальной подготовке на прицельную стрельбу и штыковой бой, а в совместной - на выработку маневренности и взаимодействия родов войск.

      В отличие от установившихся у его современников взглядов та решающую роль частого и непрерывного огня Румянцев требует от пехоты безостановочной атаки, завершаемой штыковым ударом. Подавление огня противника он возлагает на егерей и артиллерию. Требуя обучать войска в этом направлении, он, таким образом, внедрял в боевую подготовку принципы тактики колонн и рассыпного строя.

       В области воспитания Румянцев  снова, как и при Петре I, попытался поднять роль солдата. "Если положение военного человека  в государстве считается сравнительно с другими людьми беспокойным, трудным и опасным, то в то же время он отличается от них неоспоримою честью и славою, ибо воин превозмогает труды часто несносные и, не щадя своей жизни, обеспечивает своих сограждан, защищает их от врагов, обороняет отечество". Он пытался выработать в солдате сознание "почетного звания воина", возбудить "благородное соревнование и чувство собственного достоинства" путем укрепления боевых традиций части, - "надлежит внушить солдату любовь и привязанность к полку, в котором он служит"... чтобы "каждый честь, заслуженную полком, на себя переносил".

      Румянцев пытался внести новое  понимание в понятие дисциплины. В этом вопросе он стремился  к тому, чтобы под последней  подразумевалось сознательное выполнение  обязанностей солдата: "все успехи от доброго порядка, послушания и равенственного отправления службы зависят... тем взаимная доверенность между командирам и войском и спокойствие оных утверждается", - писал Румянцев.

   Таким образом, Румянцев придавал большое  значение моральному фактору, но он рассматривал его изолированно, вне связи с характером войны, социально-политическими, экономическими и морально-идеологическими основами воюющего государства и, конечно, в отрыве от народных масс.

               Военно-теоретические взгляды А.В.Суворава 

        Взгляды Суворова по основным  вопросам военного дела нужно  рассматривать как конкретное  выражение военной идеологии  прогрессивной части дворянства. Она является ступенью к военным  теориям декабристов, выступившим в начале XIX в. с конкретной программой переустройства русской армии на буржуазных началах. 

      Военные взгляды Суворова складывались  в период быстрой и коренной  ломки общественно-экономических  и политических условий жизни  ряда крупных стран Европы. Если в России процесс внедрения капитализма шел медленно и не проявлялся в активных формах, то во Франции уже победил и утвердился капитализм - новый общественно-экономический строй который породил навое, буржуазное военное искусство. Мимо этих событий не мог пройти Суворов. Как один из представителей абсолютизма, он активно боролся с политическими последствиями победы и распространения капитализма в Европе, но делал это, мобилизуя передовые способы ведения войны и боя. В этом одна из причин побед русской феодальной армии над буржуазной армией Франции в 1799 г. и в последующие годы. 

      Суворов выступал против немецкой  теории, которая была обращена  назад и противопоставлял ей  свою более передовую теорию. Суворов неоднократно указывал  на связь войны с политикой. Об этом говорят его письма из Финляндии, из Крыма, из Италии. Задолго до Клаузевица Румянцев и Суворов сформулировали в теории и реализовали на практике эту связь войны с политикой. Правда, они понимали эту связь только как подчинение войны внешней политике, которая, по их мнению, есть выражение отношений между государствами. 

       Трактуя в этом плане связь  войны с политикой, Суворов  стремился активными действиями  разрубить политические узлы  противоречий. Он полагал, что  раз война начата, то все должно быть направлено на успешное ее завершение. Решение войны Суворов искал не в пассивных принципах кордонной стратегии, а в активных действиях, причем в этом случае он требовал учитывать характер войны, особенность противника и ту местность, где придется вести борьбу. 

       Главное в войне, полагал Суворов,  разгром живой силы противника. Осуществление этой задачи может  быть достигнуто путем решительного  поражения войск противника в  полевом сражении. Для достижения  поставленной задачи нужно сосредоточить  свои силы и действовать активно. «Кордонная линия всегда может быть опрокинута: неприятель по своему произволу устремляет силы на один пункт, между тем как обороняющийся, оставаясь еще в неизвестности, имеет свои силы рассеянными... главные же силы должно держать в совокупности». 

       Только активные действия обеспечивают  успех в войне. Основным видом  военных действий должно быть  наступление. Если приходится  перейти к обороне, то она  должна обеспечить переход в  наступление. 

       Судьбу войны решает генеральное сражение. Оно - кульминационный пункт войны. Сосредоточив силы на главном правлении, нужно идти искать противника, самому создавать обстановку и бить его в поле. «В день сражения или в доходе, - писал Суворов Скрипицыну из Варшавы, - он (полководец) всегда полагает на весы, все обдумывает... он никогда не увлекается стечением обстоятельств, но подчиняет их себе, действуя всегда по правилам своей неусыпной прозорливости». Проблема генерального сражения решается Суворовым в плане решения главной задачи -- уничтожения всей армии противника. «Оттеснен противник - неудача; уничтожен - победа», - говорил он. Главное нужно видеть войну в целом и найти основное звено в ней. «Я, как Цезарь, - любил говорить Суворов, - никогда не делаю планов частных - гляжу на предметы в целом». В конце же своей полководческой деятельности Суворов вплотную подошел к новому способу решения стратегических задач. В Итальянском походе он применил систему сражений, основной задачей которой было уничтожение живой силы противника. После разгрома армии противника он полагал необходимым овладеть экономическими и политическим» центрами страны. 

      Всем этим задачам должны быть  подчинены организация войск,  организация тыла (снабжения) и  управления. 

       Все эти положения стратегии  Суворова позже нашли свое выражение в полководческом искусстве Наполеона, который, располагая значительно большими силами и средствами, действовал в иных исторических условиях. 

        Отмечая передовые черты суворовского  военного искусства, Энгельс указывал, что суворовская стратегия близка к стратегии XIX в. Разработка же тактики колонн и рассыпного строя подводила к тактике «массовых движений», характерной для новой, буржуазной армии. «В решительных сражениях, в крупных боях русские никогда не действовали иначе, как крупными массами. Суворов понимал необходимость этого уже при штурмах Измаила и Очакова», - указывал Энгельс.

         Изучение вопросов стратегии  Суворова позволяет утверждать, что в его лице Россия имела  полководца не только русского, но и мирового значения. Он был не только блестящий практик, но и глубокий теоретик, давший обоснование новой стратегии и тактики и разработавший новую систему обучения и воспитания войск. Суворов оказал большое и многостороннее влияние на развитие русского военного искусства. Великий новатор смотрел вперед и предвосхитил в области стратегии и тактики то, что было признано только в XIX в. С его именем связана разработка новой стратегии, в основе которой лежала идея решать судьбу войны системой сражений.

        Огромное значение имеют взгляды Суворова в области тактики. Свой тридцатилетний опыт боевой и военно-организаторской деятельности Суворов обобщил в «Науке побеждать». «Наука побеждать» составила эпоху в тактике XVIII в., в ней великий полководец сформулировал свое тактическое кредо. Важнейшей особенностью этого замечательного наставления по тактике является отсутствие шаблонов. 

      «Три воинские искусства» Суворова - это основные, отправные положения,  которыми должны руководствоваться  в многообразной боевой действительности. В принципы Суворова входит: 

     «Первое - глазомер: как в лагере  стать, как маршировать где  атаковать, гнать и бить». Глазомер - это точное знание условий  для разгрома противника, «для  занятия местоположения, примерного  суждения о силах неприятельских, для узнания его намерений». 

   «Второе - быстрота». Смысл ее - в обеспечении  тактической внезапности: «неприятель  нас не чает, шитает нас за 100 верст, а коли издалека, на 2-х, 3-х стах и  больше. Вдруг мы на него, как снег на голову. Закружится у него голова; атакуй, с чем пришли, с чем бог послал».