Тактика и стратегия ведения боя русскими полководцами

   Чем же объяснить тот факт, что Суворов  не применил в сражениях 1799 г. колонны, как собирался это сделать, когда  им составлялась «Наука побеждать», и  как им было указано в этом важнейшем  его произведении? 

   Само  собой разумеется, не может быть и речи о том, что у Суворова появилось к 1799 г. какое-то принципиальное отрицательное отношение к колоннам в качестве боевого строя. Ведь и  раньше он применял его, и с успехом. Если нужны доказательства сказанному, можно сослаться на цитированную инструкцию по ведению военных действий в горах. 

   Решение вопроса заключается в том, что  Суворов, очевидно, имел в 1799 г. уже другое представление о французской  тактике, чем в 1796 г. Для того чтобы  судить о реальных характерных чертах тактики ожидаемого противника (французов), Суворов в 1796 г. располагал слишком недостаточной и, возможно, не вполне достоверной информацией. Он, по-видимому, опирался на имевшиеся сообщения о грозном воздействии атак французской пехоты в колоннах на линейные построения австрийцев и их союзников. На основе такого представления Суворов считал целесообразным противопоставить колоннам противника свои колонны. 

   Представлял ли себе Суворов применение колонн как боевого строя в сочетании  с развернутым строем батальонов? Для того чтобы судить об этом, данных нет. Во всяком случае сочетание колонн с рассыпным строем не имелось в виду: о рассыпном строе в «Науке побеждать» ничего не говорится. 

   Суворов смог ознакомиться с истинным характером тактической картины боев войны Французской республики с Первой коалицией, когда весной 1799 г. на пути в Италию и по прибытии туда получил возможность общения с австрийскими генералами и офицерами — участниками предыдущей войны. Выяснилось, что фактически центр тяжести французской тактики лежал скорее в огневом бою рассыпных стрелков, чем в ударе колоннами. Это подтвердилось и в дальнейшем, в сражениях Итальянской кампании. Такой способ ведения боя противником требовал иного учета, чем это было предложено в «Науке побеждать». Вести наступление в боевом строю, составленном из колонн, против «роев» французских стрелков было нецелесообразно; это могло лишь привести к большим потерям от их огня. 

   Огневая подготовка атаки в сомкнутом  строю, как это стало ясно в 1799 г., была совершенно необходима. Полевая артиллерия, при ее состоянии в рассматриваемое время, не имела достаточных возможностей, чтобы полностью принять на себя эту задачу. В то же время «рассыпать» значительную часть своей пехоты Суворов определенно не хотел. Он не собирался перенимать французскую тактику в том виде, в каком узнал ее достоверно к началу Итальянской кампании. Это понятно: первостепенная роль ружейного огня пехоты, постепенное изматывание таким путем противника, недостаточно решительный характер ведения боя были в корне чужды духу тактики Суворова. 

   Оставалось  пойти по пути использования для  огневой подготовки атаки ружейной стрельбы развернутых батальонов и  огня орудий полковой артиллерии. Развернутый  трехшереножный строй мог выполнять  в ходе боя и задачу штыкового удара. Что касается выгод колонны перед развернутым строем при штыковом столкновении в чисто механическом отношении (давление задних шеренг на передние), то они были весьма незначительными в сравнении с моральными качествами и подготовкой войск. А русская пехота, подготовленная Суворовым, в этом отношении не имела себе равных. 

   К тому же, учитывая обстановку, Суворов в  определенных аспектах изменил построение войск. На трудной, пересеченной виноградниками, изгородями, канавами и каналами местности Северной Италии, представлявшей крупные выгоды для подвижных масс («роев») французских стрелков, стремительные атаки суворовской пехоты могли не принести успеха сразу, при всем желании добиться этого. Выбив противника из одного местного укрытия, приходилось приступать к атаке нового, а иногда отражать контратаки противника. В ходе наступления возникали паузы, во время которых неизбежно завязывался стрелковый бой. Что бои в Северной Итали приобретали затяжной характер, с полной несомненностью свидетельствует продолжительность их. Например, сражение на Тидоне—Треббии, как известно, продолжалось три дня. 

   Необходимо  было предохранить линейную пехоту от изматывания в огневом бою  во время указанных пауз; нужно  было создать прикрытие для развернутых  батальонов, которое предотвратило бы поражение их прицельным огнем французских стрелков. Суворов организовал такое прикрытие путем использования некоторой части линейной пехоты (отборные меткие стрелки). 

   Выделение специально обученных отборных метких стрелков (называемых в суворовских документах «выборными» или «ротными» стрелками, иногда просто «стрелками») было введено Суворовым в практику еще задолго до 1799 г. Упоминания о них в приказах 1774 г. и 1778 г. и в «Науке побеждать» были приведены выше. В приказах, относящихся к началу кампании 1799 г., содержатся аналогичные указания об отборных стрелках, причем они сочетаются с требованием не рассыпать в бою линейную пехоту. В приказе, отданном в Валеджио, сказано: «Вместо рассыпных застрельщиков в каждом капральстве * иметь по четыре хороших стрелка. Они стреляют в ранжире (в своем ряду и в шеренгах), а могут также несколько и выбегать вперед». В приказе от 3 (14) апреля Суворов требует: «В каждом взводе** свои четыре стрелка, они вольны стрелять когда хотят, даже выбегать вперед, если то позволено, они не помешают фронту атаки, а службу сослужат лучше фрейшюцов». (Под «фрейшюцами» Суворов подразумевал перешедших в рассыпной строй солдат австрийской линейной пехоты.) Ранее уже было указано, что повторные запрещения Суворова использовать линейную пехоту в рассыпном строю относились главным образом к австрийским войскам, где такая тенденция, выросшая из стремления подражать противнику, получила значительное распространение и уже не достигала необходимого результата: атаковать было некому.  

   Можно думать, что на открытой местности  способ ведения атаки суворовской  пехоты сводился к быстрейшему сближению  с противником для удара в  штыки. Отборные стрелки не покидали своих мест в шеренгах. Огневая  подготовка, начинавшаяся на дистанции около 300 шагов, была очень короткой, основную роль здесь играл не ружейный огонь, а картечь полковой артиллерии, после чего пехота безостановочно двигалась и сходилась с противником, как это детально разъяснено во многих цитированных выше суворовских инструкциях. 

   На  пересеченной местности (на такой местности  пришлось сражаться войскам Суворова на Треббии, отчасти и при Нови) указанный способ действий был неосуществим. Вести атаку безостановочно было невозможно; при преодолении местных  препятствий в наступлении возникали паузы и огневой бой с рассыпанными французскими стрелками затягивался. Во время таких пауз отборные стрелки выдвигались вперед и принимали задачу ведения огневого боя на себя. Их было немного (80 человек на батальон пятиротного состава), но задержать на некоторое время приближение стрелков противника они могли. Интересно отметить, что Суворов привлекал к стрелковому бою также и казаков. Участник кампании Грязев рассказывает в своих воспоминаниях, как при Нови казаки, рассыпавшись, вели перестрелку с французскими стрелками, заманивали отдельные группы или одиночных стрелков, отрезали и брали их в плен. Когда пехота Суворова преодолевала местное препятствие (для чего батальонам приходилось расчленяться) и смыкалась, отборные стрелки возвращались на свои места в строй, очистив фронт перед развернутыми частями, и тогда возобновлялись наступательные действия в соответствии с инструкциями. 
 

   С такой  примененной к местности и  противнику, но сохранившей в основе свой самобытный характер тактикой суворовские войска побеждали французов в исключительно благоприятных для последних условиях Северной Италии, порой (как было на Тидоне и Треббии) при значительном численном превосходстве последних. Когда же противникам пришлось сойтись на открытой местности, как это случилось 20 сентября (1 октября) 1799 г. в Мутенской долине, превосходство суворовских войск и их тактики выяснилось с предельной ясностью. 

   Рассмотрим  в качестве примера этот весьма замечательный  в ряде отношений бой. В нем  Суворов лично не командовал войсками. Однако там участвовали его войска, им обученные и побеждавшие под его водительством в течение нескольких месяцев Итальянского и Швейцарского походов. Бой велся ими в точном соответствии с инструкциями Суворова и вполне может быть отнесен к числу образцов его тактики. 

   Стратегическая  обстановка, в которой произошел  бой, известна, она изложена в предшествующей главе. В рассматриваемый день корпус Розенберга, оставленный в Мутенской  долине, прикрывал с тыла действия главных сил Суворова, которые двинулись на восток через перевал Прагель, чтобы проложить путь из окружения. Со стороны Швица (с запада) войскам Розенберга угрожали крупные силы французов, командование над которыми принял сам Массена (командующий французской армией в Швейцарии). Французы сделали первую неудачную попытку наступать от Швица еще накануне, не вполне сосредоточившись. Закончив сосредоточение, с утра 20 сентября (1 октября) они вновь двинулись в Мутенскую долину с намерением решительно атаковать русских. 

   Численность французских войск составляла приблизительно 11 тыс. человек49. Из этих войск Массена направил небольшую   колонну   (по-видимому,   1—2   батальона)   в обход правого фланга русских по горным склонам. Она была намеренно заведена проводниками-швейцарцами в горы и участия в бою не приняла. Если исключить ее численность из указанной суммарной, получим около 10 тыс. человек, участвовавших в бою. Численность войск Розенберга до начала Швейцарского похода составляла 9960 человек. Если учесть потери за период от начала похода до боя и вычесть численность одного полка, который утром 20 сентября (1 октября) епде спускался в долину с перевала Кинциг-Кульм и не принял участия в бою, то получим, что у Розенберга было не более 7000 человек. Следовательно, соотношение сил было более чем 1,4:1 в пользу французов. 

   Местность западнее местечка Муотаталь, на которой  разыгрался главный акт боя, представляет собой открытую равнину шириной 800—1000 м, окаймленную горными склонами. 

   Полк  Белецкого (мушкетерский), составлявший боевое охранение русских, под давлением наступавшего противника медленно отходил, ведя огневой бой, в рассыпном строю. Между тем главные силы русских построились в боевой порядок на левом берегу р. Муоты, западнее Муотаталя. 

   Французы  наступали в своем обычном боевом порядке: впереди рассыпанные стрелки, во второй линии колонны. Наступали они бодро, очевидно сознавая свой численный перевес. 

   Когда французские войска приблизились к  главной позиции русских, полк Белецкого, разомкнувшись, отошел к флангам, и  французы увидели перед собой весь русский корпус, развернутый в две трехшереножные линии с конными казаками на крыльях. Французы усилили стрелков и продолжали продвигаться вперед. 

   Теперь  расстояние между противниками уменьшилось, по-видимому, до 100—150 шагов. Русские дали несколько залпов, и затем обе их линии с криком «ура!» бросились в штыки. При этом части второй линии вливались по собственному почину в первую. Казаки вдоль склонов долины налетели на фланги противника. Дело было решено в несколько минут: рассыпанные французские стрелки, даже не приняв удара, бросились назад и смяли собственную вторую линию, после чего весь боевой порядок французов был нарушен и они обратились в паническое бегство. Массена с имевшимся у него небольшим резервом дважды пытался задержать русских на отчасти подготовленных позициях в западной части долины; оба раза эти позиции были охвачены слева (с севера) и французы с них сбиты. Бегство их приобрело общий и полностью беспорядочный характер. Казаки преследовали бегущих до Швица; задачи, стоявшие перед Розенбергом, заставили его ограничить преследование. Потери французов составляли около 2500 человек, из них около 1200 человек — пленными. О потерях русских войск точных данных нет, по косвенным данным можно оценить их (включая потери, понесенные накануне) примерно в 500 человек. 

   Бой в  Мутенской долине происходил на совершенно открытой местности и представлял  собой чисто фронтальное столкновение. Артиллерия и конница с обеих  сторон играли незначительную роль, бой  велся почти лишь одной пехотой. Решительная победа русских над превосходящим противником в этих простых условиях убедительно показывает, что первостепенное значение в бою принадлежит не тактическим формам, а сущности ведения боя и боевому духу войск. Очевидно также, что французская система тактики пехоты была еще далека от совершенства и что во всяком случае на открытой местности преимущество ее перед развернутым сомкнутым строем было спорным. Несколько схематизируя вопрос, можно сказать, что тактика суворовской пехоты была в своей основе ударной, а тактика французской республиканской пехоты выдвигала в качестве главной опоры ружейный огонь из рассыпного строя. Результаты сопоставления этих систем на поле боя в рассмотренном случае, в указанных простых условиях, не оставляют сомнения в том, какую систему следует считать в данных условиях предпочтительной. 

   После всего сказанного следует поставить  вопрос: как оценить тактику пехоты, примененную Суворовым в 1799 г., с  точки зрения дальнейшего развития способов боя этого рода войск? Факты показывают, что в войнах начала XIX в., после того как в Австрии и Пруссии перешли от вербовки к рекрутированию, призыву ландвера и (в Пруссии) к всеобщей воинской повинности, все армии, кроме английской, обратились к сочетанию колонн со стрелковой цепью в качестве основной или во всяком случае преимущественно применявшейся тактической системы. В русской армии эта тенденция получила широкое развитие со времени войн с Францией 1806—1807 гг. и со Швецией 1808—1809 гг. Не следует ли с точки зрения учета указанных фактов прийти к выводу, что Суворов оказался на консервативных позициях?