Курсовая работа

Уложение являются свидетельством достаточно серьезной озабоченности  государства общественной нравственностью и стабильностью семьи, что согласовывалось в первую очередь с христианским вероучением и с целями внутренней политики государства. Содержание статей Соборного Уложения показывает, что и в середине XVII в. в России оставался неизменным сложившийся в Церковных Уставах древнерусских князей взгляд на проблему уголовно-правовой защиты детей. Значение же Уложения состояло в изъятии дел о преступлениях родителей против детей из церковной юрисдикции и переводе их в сферу государственного судопроизводства.

Эпоха Петра I, характеризовавшаяся ломкой традиций московского государства и зарождением новой европеизированной российской культуры, ознаменовалась определенным позитивным поворотом в отношении к детям, прежде всего, поворотом со стороны государства.

Источником уголовного права оставалось Уложение Алексея  Михайловича. В то же время законотворческая деятельность Петра I привела к появлению некоторых уголовно-правовых норм, закрепленных в Воинском (1716) и Морском (1720) артикулах, среди которых были нормы и о защите несовершеннолетних.

Артикулы Петра I содержали ряд новых решений вопросов ответственности за преступления против детей. В 1716 г. в России была впервые уравнена ответственность за детоубийство и убийство родителей. Артикул 163 предписывал, что убийство отца, матери, дитя во младенчестве наказывается смертной казнью: «онаго колесовать, тело его на колесо положить», в то время как убийство неродственников наказывалось неквалифицированной смертной казнью — «мечем наказать».¹¹ Шаг для России поистине революционный, означавший признание ребенка ценностью, требующей охраны и защиты наравне с иными, свидетельствовавший о некотором повышении социального статуса ребенка и об изменении иерархии ценностных ориентации общества.

Значительное место в Артикулах отводилось ответственности за сексуальные посягательства на несовершеннолетних. Воинский Артикул 166, Артикул 119 Морского Устава устанавливали наказание «жестоко на теле наказать», «ежели кто отрока осквернит», предусматривая возможность усиления ответственности в случае «осквернения» с насилием, которое каралось смертной казнью либо вечной ссылкой на галеры. Воинский Артикул 167 формулировал состав изнасилования, а Артикул 173 — состав кровосмешения.¹² Указанные нормы также не были бездейственны.

Номенклатура преступлений против несовершеннолетних на протяжении XVIII столетия постепенно пополнялось, причем как за счет формулирования составов правонарушений законодателем, так и большей частью посредством создания судебных прецедентов. К началу XIX в. были созданы важные прецеденты о похищении, подмене и продаже несовершеннолетнего, которые впоследствии оформятся в правовые нормы.

Еще одна сфера,  которая  волновала государство на рубеже XVIII—XIX вв., — это материальные, имущественные интересы несовершеннолетних, находившихся под опекой, в первую очередь несовершеннолетних дворянского и иных обеспеченных сословий. Впервые идея ответственности опекунов была озвучена в Именном Указе 1796 г. «О допущении малолетних к аппеляции... », по которому «при решении... в верхних местах переносимых вышедшими из опеки наследниками дел, где открываться будет нерадение или умысел опекунов в упущении права малолетнаго, о том велеть особо полагать суждение по законам, соразмерно происшедшей или могшей быть от того потере имения малолетнаго». Однако государство должно было не только ликвидировать последствия нерадивой опеки, но и предупреждать нарушения интересов несовершеннолетних.

Круг преступлений против несовершеннолетних, ограниченный на первых порах обусловленными природой человека сексуальными и насильственными посягательствами, постепенно расширяется за счет нарушения интересов их воспитания, содержания и права на жизнь в семье. Это является свидетельством и подтверждением сформулированного Л. И. Петражицким закона восходящей прогрессии требований социально полезного поведения, согласно которому «минимум социально полезного поведения, требуемый от индивида, не остается на одном уровне, а с ростом культуры все более и более повышается».¹³

Представленный анализ отечественного законодательства X — первой трети XIX в. свидетельствует о достаточно устойчивой тенденции расширения сферы применения уголовного закона для охраны прав и интересов личности, что применительно к предмету исследования нашло выражение в увеличении количества нормативно-правовых актов и коренном изменении их содержания под воздействием идей гуманизма и просвещения.

В рассматриваемый период еще не произошло институционализации  норм об ответственности за преступления против несовершеннолетних, но был накоплен (апробирован практикой и нормативно закреплен) практически весь необходимый для этого правовой материал. Соответствующие правовые нормы возникали различным образом: на начальных этапах они являлись оформлением какого-либо обычая либо нормативным закреплением судебного прецедента, но в дальнейшем появляются в качестве самостоятельных образований. В России X — начале XIX в. эти три способа соседствовали, сосуществовали друг с другом. Но каким бы ни было происхождение так и независимо от него, они были социально обусловлены и социально ограничены, несли на себе отпечаток сложившегося в обществе отношения к детям.

Развитие отечественного законодательства в IX — первой трети XIX столетия, привело к появлению множества уголовно-правовых актов и отдельных норм, имевших зачастую бессистемный и разрозненный характер.

Институт преступлений против несовершеннолетних был представлен в Своде законов 1832 г. несколько скудно. Раздел 8 Кн. 1 Т. XV Свода законов «О наказании за преступления противу прав семейственного состояния» включал две главы. В первой — «О превышении прав родительской власти» содержалось указание всего на один состав   преступления   —   превышение   прав   родительской   власти (ст. 653), которое могло выражаться либо в принуждении детей к бракосочетанию без их желания, либо в принуждении их к вступлению в монашество. Во второй же главе — «О непослушании и оскорблении детьми родителей» были сосредоточены все ранее известные русскому праву нормы об оскорблении детьми родителей, об их обиде, о дерзости, буйстве и побоях, которые подчеркивали бесправное положение детей и полную зависимость от собственных родителей, что находило, в частности, отражение в норме, предоставлявшей суду право прекратить уголовное дело в отношении несовершеннолетнего по просьбе его родителей (ст. 659).

Т. XV Свода законов не создал каких-либо новых норм, призванных охранять интересы подрастающего поколения; он лишь сгруппировал накопленные столетиями предписания по определенным рубрикам.

Хотя можно свидетельствовать  о значительном «скачке» отечественного уголовного законодательства, переходе его на принципиально иной уровень — уровень теоретически обоснованного кодифицированного нормативно-правового акта, в рамках которого было признано необходимым сосредоточить внимание государственных структур на проблеме защиты интересов подрастающего поколения в сфере религиозного воспитания, половых отношений, сохранения прав свободного состояния, в семье, а также в области борьбы с детской преступностью.

Начавшиеся в декабре 1836 г. работы по пересмотру Т. XV Свода законов издания 1832 г., завершились утверждением в 1845 г. Уложения о наказаниях уголовных и исправительных.

Трансформации законодательства определялись изменением социального отношения к детству в России второй половины XIX столетия, утверждением гуманистических и демократических начал в обществе.

Охрана интересов несовершеннолетних нормами Особенной части уголовного законодательства осуществлялась в трех направлениях:

1) криминализация деяний, имевших основным объектом интересы семьи и воспитания несовершеннолетних;

2) криминализация деяний, нарушавших какой-либо объект  охраны в случае совершения их против несовершеннолетних;

3)дифференциация ответственности за преступления против несовершеннолетних путем конструирования квалифицированных составов.

Охраняя интересы несовершеннолетних, уголовное законодательство XIX столетия стремилось дисциплинировать не только родителей и опекунов, но и всех иных лиц, которым общество вверило функции воспитания молодежи, в частности, педагогов и воспитателей.

Отражая стремление законодателя к казуальности изложения правового  материала, Уложение о наказаниях в  период бурного развития  капиталистических  отношений  пополнилось  рядом   новых уголовно-правовых норм, предусматривавших ответственность владельцев заводов и фабрик, а также мастеров за преступления против интересов несовершеннолетних. Так, Глава 14 Уложения «О нарушении уставов фабричной, заводской и ремесленной промышленности» с 1885 г.

Охраняя нравственное и  физическое здоровье подростков от пагубного влияния алкоголя, законодатель в 1902 г. ввел также в Устав о наказаниях, налагаемых мировыми судьями, две нормы соответствующего содержания. В ст. 51 устанавливалась ответственность за допущение малолетних к распитию крепких напитков в «заведениях для распивочной торговли» такими напитками; а в ст. 51 за «держание в заведениях трактирного промысла с продажею крепких напитков прислуги моложе установленного возраста». В обоих случаях виновному грозило наказание в виде штрафа до 50 рублей.

Кроме того, закон формулировал и некоторые общие нормы. Так, в ст. 1384 Уложения варьировалась  ответственность мастера за отсутствие с его стороны заботы об обучении и хорошем поведении своих подмастерьев и учеников. В первый раз это деяние каралось запрещением иметь учеников в течение года, во второй раз срок лишения данного права увеличивался вдвое, в третий раз виновный навсегда лишался права мастера.

Обеспечивая право несовершеннолетних на образование и стремясь к повышению уровня грамотности в стране, в 1912 г. законодатель ввел в Уложение еще некоторые положения. В частности, в ст. 1404 он предусмотрел ответственность в виде штрафа в 100 рублей для заведующих (владельцев или управляющих) заводами, фабриками, мануфактурами и ремесленными заведениями, виновных в непредоставлении «тем работающим в их промышленных учреждениях малолетних, которые не имеют свидетельств об окончании курса в одноклассных народных училищах, возможности посещать им училища в течение установленного законом времени». В то же время Уложение пополнилось еще одной важной нормой общего порядка (ст. 1404), в которой устанавливалось наказание в виде ареста сроком до 1 месяца или штрафа до 100 рублей для владельцев заводов и фабрик в случае неисполнения ими установленных законом или предписанных надлежащим порядком правил относительно работы малолетних, подростков и лиц женского пола в промышленных учреждениях и заведениях. В итоге еще одна сфера интересов несовершеннолетних — их трудовые права — была взята под охрану закона.

Таким образом, был наполнен правовым содержанием весь спектр общественных взаимоотношений ребенка. Уголовное  законодательство защищало его от посягательств со стороны родителей, лиц, их заменяющих, учителей (воспитателей), профессиональных наставников, работодателей, частных лиц; оно охраняло его в семье, в школе, на работе, на улице, иными словами, везде, где имелась возможность ущемления их интересов.

Сложившаяся в начале XX в. трехкомпонентная система уголовно-правовой охраны несовершеннолетних с точки зрения своей формы и содержанию являлась весьма совершенной и в целом соответствовала мировым стандартам.

Подводя итог анализу  содержания норм уголовного права России XIX — начала XX в. о защите интересов несовершеннолетних, следует отметить, что в этот период  обнаруживается их наивысшее развитие. Впервые в истории Российского государства в системе отрасли уголовного права появляется правовой институт, сориентированный на защиту интересов лиц, не достигших совершеннолетия. В Особенной части уголовного права охрана несовершеннолетних была представлена: 1) преступлениями против несовершеннолетних, совершаемыми родителями и лицами, их замещающими, которые в свою очередь имели две разновидности: злоупотребления родительской властью и иные; 2) преступлениями против воспитания несовершеннолетних, совершаемыми педагогами; 3) преступлениями против трудовых прав несовершеннолетних, совершаемыми работодателями и мастерами; 4) преступлениями частных лиц, нарушающими интересы несовершеннолетних; 5) иными преступлениями, предусматривавшими несовершеннолетие или малолетие потерпевшего в качестве квалифицирующего признака. Такой подход к охране детства представляется вполне оправданным (если не принимать во внимание недостатки юридической техники) и не утратившим своей актуальности в наше время.

Реализация определенной в законе модели борьбы с антиювенальной преступностью  зависела не только от общей социально-экономической  ситуации и качества работы правоохранительных структур, но и от оказываемой им поддержки со стороны общества, от степени его активности в деле защиты детства. В анализируемый период истории частная инициатива в сфере превенции ювенальной и антиювенальной преступности проявлялась в финансовой, информационной, организационной поддержке публичных властей. Она существенным образом дополняла их зачастую декларативную деятельность, а иногда являлась и единственной формой воплощения намерений государственной власти. Общественная самодеятельность служила показателем уровня развитости самосознания нации и гражданского общества в стране, однако не стоит ее и переоценивать. В благотворительной практике воспитания детей и защиты их от жестокого обращения были задействованы лишь высшие, образованные слои российского общества, имевшие принципиально иное, нежели у большей части населения, представление о сущности детства и воспитания. Основная масса населения страны жила по патриархальному укладу, который не ставил в качестве особой проблемы защиту и охрану детей. В этой связи следует еще раз отметить чрезвычайную, цивилизующую роль государства в России. Именно государственная власть, осознававшая и в силу своей просвещенности, и в силу международного влияния необходимость гуманизации нравов и изменения общественных отношений, брала на себя роль проводника новых идей, оформляя их в виде соответствующих правовых норм. В рассуждениях на данную тему можно прислушаться к мнению Б. Миронова, который пишет: «Характерной чертой развития права периода империи являлось то, что правовые нормы изменялись, опережая жизнь и потребности населения: государство почти всегда понимало нужды страны раньше общества и подталкивало последние к переменам с помощью права, заимствуя его на Западе. Отсюда возникало много проблем: будучи взятыми из более зрелых в социальном и политическом отношении государств, новые правовые нормы часто расходились с жизнью... утверждаемое юридически расходилось с существовавшим фактически.   Однако это не должно умалять значение достигнутого и утвержденного де-юре: юридические нормы создавали идеал правового государства и гражданского общества, который постепенно утверждался в действительности».¹⁴