Общая характеристика правового нигилизма

Таким образом, законы во многом несовершенны. Но дело не только в этом ведь даже идеальный  с точки зрения юридической техники  закон не будет работать без действенного, отлаженного механизма его реализации. Ведь еще Ш. Монтескье сказал: «когда я поеду в правовое государство, я спрошу не про то, какие там есть законы, а про то как эти законы работают и воплощаются в жизнь». Отсутствие вот таких механизмов реализации правовых предписаний, причем механизмов действенных – едва ли не большая проблема, чем несовершенные законы. Ведь написать идеальную правовую норму намного легче, чем воплотить её в жизнь: моментально на пути её реализации возникнут сотни препятствий (в том числе и пресловутый правовой нигилизм). Еще во времена римского права было замечено, что игнорирование законов есть страшное зло, в корне подрывающее всю правовую систему государства. Не случайно Международная комиссия по законодательству оценила качество наших законов на «4» (достаточно высокая оценка), а вот уровень их исполнения на «1» (ниже был только «0») – в итоге, выводы напрашиваются сами собой.

Другой  крупной проблемой, вызывающей недоверие  людей к законам, является борьба внутри самой власти, точнее борьбы между её ветвями. Когда две ветви единой государственной власти вместо того, чтобы заниматься нормотворчеством в пределах своей компетенции повышать уровень законности и правопорядка в стране, никак не могут поделить свои полномочия, издают нормативные акты в пику друг друга, всячески блокируют исполнение решений «конкурентов», обвиняют перед согражданами друг друга в предательстве государственных интересов, а затем перед всей страной и перед мировым сообществом одна ветвь власти расстреливает другую из танковых орудий, а затем диктует свою волю (как это было в октябре 1993 года), люди перестают верить в действие, каких бы то ни было, законов, наблюдая, как на высшем государственном уровне все проблемы и противоречия с успехом разрешаются с помощью самого убедительного действенного права – «права силы».

Следующим по важности источником и причиной правового нигилизма можно выделить явные нарушения закона, того несовершенного и противоречивого закона, о котором уже говорилось выше. Я не буду говорить о тех нарушениях, которые как бы и не нарушения – это просто «лазейки», которые вызваны пробелами в праве и активно используются некоторыми юристами (недаром же известна фраза: «Закон, как столб, – влезть трудно, а обойти – запросто!»), я хочу сказать именно о циничных, неприятных нарушениях, попраниях права, то есть о преступлениях. Их совершение лежит на совести сформировавшегося за последние годы особо злостного криминала – это и одиночки и организованная преступность. За последние годы произошел невиданный всплеск организованной преступности. Поделив сферы влияния, преступный мир стал рваться во власть, используя при этом коррумпированных чиновников (кстати, коррупция тоже возросла, став практически повсеместной проблемой). Происходит постепенное сращивание верхушки преступного мира и наиболее коррумпированной части государственного аппарата, что является явным признаком того, что за границей называют «мафией». Организованная преступность приобрела масштаба национального бедствия.

Теперь  о деятельности правоохранительных органов, вернее к той деформации, которая в этих действиях присутствует. Эта деформация, по всей видимости, довольно серьезна – иначе как можно объяснить все ухудшающуюся криминогенную обстановку, хотя число сотрудников внутренних дел растет, начать нужно с признания того факта, что большинство ресурсов органов направлено на поимку мелких преступников, тогда как организованную преступность, которая без сомнения является куда более опасной, беспокоят не часто. Это объясняется несколькими причинами:

Мелкие  уголовные дела более выгодны  с точки зрения отчетности (дела крупных банд могут вестись не один год)

Они являются менее опасными (на правоохранительные органы – в том числе на следователей органов прокуратуры, расследующих уголовные дела по организованной преступности, часто оказывается различное  давление, в том числе и силовое)

Расследование уже возбужденных уголовных дел  всячески тормозится «сверху» – его  затягивают те самые «коррупционеры», которых к несчастью, немало и в правоохранительных органах.

Говоря  же об обвинениях рядовых граждан  необходимо признать, что органы дознания и предварительного следствия часто отходят от требований закона и пользуются недозволенными приемами и средствами для получения нужных показаний подозреваемого обвиняемого им свидетеля. Часто дознаватели просто-напросто «выбивают» признание из человека путем психического или физического насилия. К сожалению реальных механизмов и способов по выявлению и наказанию подобных деятелей пока нет,– если заявление человека о том, что его избивали при допросах поступает в прокуратуру, то она запрашивает тот самый райотдел милиции, на который поступила жалоба, имели ли эти факты место быть. Разумеется, что милиция отрицает вину своих сотрудников. Да и наивно было бы ожидать иного. Поэтому у граждан, подвергшихся такому «воздействию» возникает чувство недоверия к работникам правоохранительных органов. Главной же остается борьба с организованной преступностью, которая находится на весьма и весьма низком уровне. И дело тут совсем не в «плохом качестве» норм уголовного закона которые вроде бы не позволяют квалифицировать многие преступления. Как показывают внутриведомственные опросы, проведенные среди сотрудников правоохранительных органов (в том числе работников РУБОПов) на первом месте названных ими трудностей стоит другая причина – около 67% опрошенных пожаловались на безжалостное давление «сверху», которое очень сильно мешает им при расследовании соответствующих деяний оргпреступности (около 20% опрошенных сетовали на отсутствие доказательств по делу и лишь 8% респондентов испытывали трудности при квалификации преступлений). Это, так сказать, ведомственные, «внутренне-подковерные» причины, но есть и чисто внешние факторы, которые напрямую связаны с материальным обеспечением всей правоохранительной системы целиком и каждого сотрудника в частности. В самом деле, поимка одной банды требует подчас немалых материальных и финансовых затрат, а у правоохранительных органов таких средств зачастую нет (я уже не говорю о слабой технической и информационной их обеспеченности). Кроме того, зарплата сотрудников желать лучшего, – будь она на соответствующем уровне, и можно с уверенностью сказать, что большая часть сотрудников правоохранительных органов, которые на сегодняшний день являются информаторами оргпреступности или напрямую сотрудничают с ней, не стали бы марать честь своего мундира. Все эти факторы и приводят к тому, что правоохранительные органы все больше удаляются в своей деятельности от преступности организованной в сторону более мелкой (воистину верна народная мудрость, гласящая: «Мелкий вор бежит, а большой тихо лежит»). Но так или иначе сегодняшняя катастрофическая ситуация в криминогенной обстановке, когда наряду с обычной Россией существует Россия криминальная, вернее вина за нее лежит именно на правоохранительных органах и на тех перекосах и деформациях, что все чаще можно наблюдать в их деятельности. И все это, как нетрудно догадаться, лишний раз правовой нигилизм и самих сотрудников (когда тем не дают довести расследование до конца, буквально заставляя «прикрыть» уголовное дело) и окружающих, которые видят всю беспомощность правоохранительных органов и коррупцию в них (о ней кричат все газеты и ведущие новостей) и все больше разочаровываются в возможности установления в нашей стране правового порядка.

Очень близко к этим двум причинам правового нигилизма  стоит и такой его источник, как нарушение основных конституционных  прав и свобод человека и гражданина. Это и право на жизнь, и право  на собственность, это личная и половая неприкосновенность и т.д. и т.п.

При нарушении  этих основополагающих прав и свобод, тем более (как это часто бывает) если преступники не будут пойманы  и справедливо наказаны, у потерпевшего возникает вполне естественное чувство недлверия к закону и государству, которые не смогли его защитить. И может возникнуть также и чувство вседозволенности (мол, все равно эти законы никто не исполняет, а раз все нарушают, то почему нельзя и мне?) и отсюда всего один шаг до преступления.

В качестве следующего источника правового  нигилизма предлагаю рассмотреть несовершенство нашего государственного аппарата и всей системы управления. Ни для кого не секрет, что наше государство целиком погрязло в таком явлении, как бюрократизм (бюрократия в переводе с латинского – власть канцелярий). После распада СССР Россия потеряла около 5 млн. км2 территории и более 130 млн. населения, однако по данным различных международных организаций бюрократический аппарат современной России превышает советский почти в 2 раза. Страна обнищала, уровень жизни упал, ВВП снизился, а чиновничий аппарат вырос. В чем же причина подобного явления? Основная причина тут кроется в неимоверном «раздутии» штатов – там где справился бы 1 человек сажают трех; это обстоятельство влечет за собой не только лишние государственные средства, все гораздо серьезнее и глубже. Такая армада чиновников создает большое количество препятствий, часто трудно преодолимых, для реализации гражданами своих прав и законных интересов. Подсчитано, например, что для того, чтобы открыть новое СМИ, в Москве нужно получить «добро» в более чем 40 различных инстанциях, каждое из которых по своему усмотрению может дать «от ворот поворот». Часто чиновники весьма и весьма вольно трактуют закон, иногда попросту нарушают его, и поступают по собственному усмотрению.

При образовании  коммерческой организации или предпринимателя  без образования юридического лица местные чиновники в Регистрационной палате настойчиво требуют указать, какими видами деятельности регистрируемый будет заниматься, нарушая тем самым Гражданский кодекс РФ, где четко прописано, что большинство коммерческих организаций при создании обладают специальной правоспособностью, т.е. могут заниматься любым видом деятельности, не запрещенным законом. Но в законе одно, а чиновники требуют другого – и попробуй ослушаться (хотя и здесь была найдена хорошая лазейка и изобретена формула, охватывающая практически все виды возможной законной деятельности). Т.о., бюрократический аппарат подминает постепенно под себя не только законность, но и подчиняет себе постепенно само государство. Государство испытывает колоссальный гнет бюрократической машины, которая частью досталась нам в наследие от СССР, частично было рождена в новейшую историю РФ. Среди чиновников процветает взяточничество и коррупция – именно в этой среде оргпреступность находит благодатную почву для внедрения во власть.

Но не меньшей бедой бюрократического аппарата чем взятки и коррупция, не меньшей опасностью для законности и правопорядка и развития правового нигилизма является пренебрежение правовыми процедурами прав и обязанностей, которое особенно развито именно в бюрократической среде с её бумажной волокитой. В наследие от прошлого нам досталось пренебрежительное отношение к правовым процедурам, особенно развитое в высших эшелонах власти. Ведь если мы вспомним недавнее коммунистическое прошлое, то увидим, что очень часто требования права, предписания закона безжалостно попирались во имя какой-то другой, насущной цели – это и «революционная целесообразность», и «пролетарское правосознание» или просто «указания сверху». По сути дела, это чрезвычайно тревожная тенденция когда бюрократический аппарат, все более приобретает черты живого механизма, помимо исполнительных функций присваивает себе еще и функции законодательные – то бишь творит новые нормы и воплощает их в жизнь – этим нарушается важнейший принцип любого цивилизованного государства – «принцип разделения властей», который не допускает сращивания одной ветви власти с другой. Это, конечно, губительно, когда какая-нибудь проблема решается не на основе права, не путем следования «букве закона», а с помощью протекции, высокого покровительства – проще говоря с помощью звонка некого могущественного чиновника N., который решает все проблемы лучше, чем самый совершенный нормативный акт. Создание подобной параллельной законности, своего рода чиновничьей, бюрократической «юстиции» самым негативным образом влияет на законность и правопорядок. В самом деле, как гражданину не впасть в глубокий кризис правового нигилизма, если он, тщетно бегая по многочисленным инстанциям и доказывая там со ссылкой на закон свою правоту и обоснованность требований, наталкивается на бюрократическое противодействие чиновничьего аппарата. А стоит ему обратиться к какому-нибудь высокопоставленному другу с просьбой о содействии и проблема моментально оказывается моментально улаженной. Во властных структурах активно развивается безконтрольность, процветает директивное управление, которое все больше затрачивает позиции управления на основе законности. Эта тенденция губительна и для властной вертикали, и для государства и общества в целом.

Хотя  правовой нигилизм - явление общесоциальное и, как отмечает В.А. Туманов, подобные антиправовые установки и стереотипы есть «элемент, черта, свойство общественного сознания и национальной психологии... отличительная особенность культуры, традиций, образа жизни»¹⁵, нельзя не видеть в нем субъективного, индивидуального начала. Более того, именно этот фактор преобладает при определении интенсивности, категоричности и безкомпромиссности отрицания права.¹⁶ На общественные и индивидуальные начала правового нигилизма указывают все ученые, занимающиеся этим вопросом. Однако если расположить на прямой виды распространения правового нигилизма по названному основанию, то будут обозначены лишь его крайние точки: на одном полюсе нигилизм общесоциального уровня, на другом - правовой нигилизм отдельного индивида. Между ними существуют промежуточные вехи. Так, Н.И. Матузов, определяя нигилизм вообще, подчеркивает, что он выражает отрицательное отношение субъекта (группы, класса) к определенным ценностям.¹⁷ Касаясь вопросов преодоления правового нигилизма, В. Гойман считает заслуживающим внимания изучение его применительно к различным группам населения, их полу, возрасту, национальной принадлежности, вероисповеданию, к различным категориям должностных лиц.¹⁸

На возможность  выделения самостоятельных видов  в родовом понятии «правовой  нигилизм» указывает и анализ этой категории через понятие  «правосознание». Правовой нигилизм, как отмечает А.Б. Венгеров, - это «характеристика определенных негативных, деформированных сторон правосознания, это та идеологическая и психологическая часть правосознания, которая резко критически, отрицательно относится к требованиям уважения и соблюдения права».¹⁹ На дефектное правосознание как явление, приобретающее характеристику правового нигилизма, указывают и другие авторы. Но применительно к правосознанию также выделяются общественный, групповой и индивидуальный уровни, в том числе и профессиональное правовое сознание, например правосознание юристов.²⁰

Рассмотренные положения позволяют говорить о  возможности вычленения правового  нигилизма, определения его отличительных  черт, особенностей, форм проявления.

Правовой  нигилизм – явление довольно устойчивое. Мнение о том, что «периоды относительно стабильного развития правосознания в рамках какой-то одной социальной и политической доктрины сменяются резкими прерывами постепенности, ломки, которые вполне можно принять за признаки перманентного нигилистического отношения к праву, законности, чуть ли не типичного для отечественной правовой культуры»,²¹ высказано Т.В. Синюковой с особой осторожностью. Правовой нигилизм «живуч» во времени, и тот факт, что в отдельные промежутки он «исчезает» со страниц периодических, учебных и научных изданий, а в другие - становится объектом пристального внимания со стороны ученых, не означает, что негативно-отрицательное отношение к праву отсутствовало и возродилось вновь.

Это суждение подтверждается по крайней мере двумя обстоятельствами.

Во-первых, неуважительное отношение к праву  наблюдалось всегда. Другое дело, какова была его степень, т.е. интенсивность, категоричность и бескомпромиссность. Применительно к уголовно-процессуальной деятельности можно отметить, что во все периоды советского государства и в современной России были и существуют факты (в том числе получившие официальную оценку) пренебрежительного отношения к установленной законом процедуре возбуждения, расследования и рассмотрения уголовных дел. Причем речь идет не о деятельности отдельных субъектов, осуществляющих расследование, а о проявлениях, свойственных данному кругу должностных лиц. Ранее неоднократно бращалось внимание на значительное число отступлений от требований закона при регистрации, проверке и разрешении заявлений и сообщений о преступлениях. В 2004 г. авторы фундаментального исследования, посвященного рассматриваемой проблематике, вновь обозначают те же по сути нарушения уголовно-процессуальных норм.²² Это всего лишь единичный пример, показывающий отношение следователей и дознавателей к требованиям закона, регулирующим незначительную часть уголовно-процессуальной деятельности – этап разрешения первичной информации о преступлении. Подтверждением рассматриваемого аргумента может служить образное и довольно меткое высказывание Н.И. Матузова: «Правовой нигилизм имеет в нашей стране благодатнейшую почву, которая всегда давала и продолжает давать обильные всходы. Причем эта почва постоянно удобряется, так что «неурожайных» лет практически не было».²³