Исторический и трансисторический постмодернизм в романах У. Эко «Имя Розы», «Маятник Фуко», «Остров Накануне», «Баудолино»

Стоит обратить внимание на тот факт, что Баудолино еще в детстве учился создавать эффекты смысла при помощи палимпсеста: «Первая проба моя, – ответил Баудолино. – С тех пор, когда я написал это, а было мне лет четырнадцать и я только что вышел из лесу, я ношу с собой ее как амулет. Впоследствии я исписал кучу других пергаментов. Бывало, писал каждый день. Думал, я существую только чтобы вечером рассказывать о том, что пережил днем» [Эко 2007: 25]. Изначально Баудолино приходилось обращаться с текстами, которые обладали большой смысловой значимость, но чтобы научиться самостоятельно писать, ему приходилось счищать те тексты, которые могли бы ввести его в знаковую систему его эпохи и приспособить к своему дискурсу. Однако же, Баудолино изначально выступил в роли деконструктивиста и постмодернистского экспериментатора: он овладевал принципом работы с чистыми означающими, вне всякой референции с означаемым. Отсюда и берет начало его искусство рассказывать любые истории и обращать их в реальность.

На вопрос Никиты Хониата о том, как Баудолино удается сочинять мифы, которые прочно входят в реальность, Баудолино отвечает: «Видишь ли, сударь Никита, трудность моего положения состоит в том, что я никогда не проводил различий между увиденным и тем, что хотел увидеть...» [Эко 2007: 26]. Баудолино оказывается персонажем, которому полностью подвластен мир означающего.

По замечанию Е. Костюкович «...Грандиозной ложью всей своей жизни Баудолино доказал, что лжи исторической на свете в принципе не существует, потому что история – это не то, что было, а то, что рассказывается и тем самым создает для развития человеческого общества опору и прецедент». Автор неоднократно в тексте романа обращает внимание на то, что Баудолино любит рассказывать историю. Так У. Эко на философском уровне романа воплощает концепт наррации как глубинной структуры любой дискурсивной практики. Баудолино одержим рассказыванием, потому что именно повествовательные структуры, присущие художественной литературе моделируют любой дискурс. История существует постольку, поскольку она является повествовательной практикой. Баудолино – именно сочинитель истории, так как овладел техникой глубинной структуры любого дискурса – повествованием. Художественная литература с ее ярко выраженной сюжетностью оказывается прообразом всех эпистемологических систем. Баудолино осознает: чтобы заставить любой текст функционировать по правилам игры сочинителя, ему нужно придать повествовательную структуру и оснастить сюжетом. Используя принципы построения художественного произведения, Баудолино добивается желаемого эффекта и создает непреодолимые тексты-симулякры. В одном из интервью У. Эко так обобщил свою идею: «Баудолино – один из великих лгунов истории, из тех, которые потом становятся утопистами, потому что они, подобно поэтам, возвещают ту ложь, которая необходима для всех. Это второй роман, в котором я вывел героев, изобретающих некую грандиозную околесицу. В „Маятнике Фуко» мировая история представала как конструкт, спроектированный нездоровым воображением. В „Баудолино" история предстает как продукт здорового и востребованного вымысла. Обнаруживается, что Баудолино практически фальсифицировал половину книжного наследия Запада и что это он – истинный автор переписки Абеляра и Элоизы и он – создатель библиотеки Св. Виктора в романе Франсуа Рабле, Мир приспособился к фантазиям Баудолино...» [Эко 2007: 425]. Кроме того, Умберто Эко отмечает, что «пессимизму истории я противопоставляю оптимизм рассказывания истории. Баудолино – это воплощенная радость рассказывания» [Эко 2007:455].

В тексте романа Баудолино постоянно ориентирован на слушателя. У него есть потребность в непрерывном рассказывании своей истории. В этом акте Баудолино формирует для себя образ идеального слушателя и читателя, когда последние безоговорочно принимают все правила игры, которые им предлагает текст с повествовательной структурой. Более того, Баудолино формирует такие тексты, правила которых невозможно не принять.

Технику написания исторических текстов, которую использует герой романа – палимпсест – использует и сам автор, выстраивая текст романа по принципу палимпсеста, наложения одной знаковой системы на другую, так что читателю становится сложно ориентироваться между переходами от одной системы в другую. Так, автор использует различные семантические коды при описании Александрии и описании путешествия в мифическую страну Пресвитера Иоанна. Реалистический пласт повествования настолько быстро сменяется триллерно-фантастическим, что возникает эффект коллажирования многих романных сцен. Так проявляет себя на уровне композиции и семантики метод палимпсеста по Умберто Эко.

Палимпсест  – это не некое архаичное действо, отмечает Умберто Эко, а процесс  свойственный каждой культуре и в  особенности современности. Накладываются  друг на друга не только тексты, но и  знаковые системы, стили, ритмы, визуальные образы, гипертексты, образуя сложный, хаотический, гиперссылочный мир. Палимпсест неизбежен для культуры, утверждает Умберто Эко. Так письмо главного персонажа романа «Баудолино» становится трансисторическим феноменом и соотносится с современным постмодернистским гиперпалимпсестом. Если "Остров накануне" был апологией метафоры как главного средства познания барочного человека XVII века, то "Баудолино" - апология лжи как главного и единственно доступного средневекового способа познания, ненаучного, но действенного.

Роман Умберто  Эко в связи с концептом  истории-гиперпалимпсеста открывает  новые возможности для толкования ставших уже классическими понятий  «смерти автора» и «скриптора». Если Баудолино создает тексты-симулякры, можно ли назвать его автором в классическом варианте, если он обнаруживает большую близость с деконструктивистами конца двадцатого – начала двадцать первого столетий?

На смену  классического понятия «автора» в постмодернистской теории приходит понятие «скриптора». Скриптор характеризуется целым ансамблем параметров, которым соответствует Баудолино:

1. у скриптора отсутствует причиняющий статус по отношению к тексту. Баудолино пишет историю таким образом, чтобы остаться вненаходимым по отношению к ней;
2. скриптор не обладает личностно-психологическими характеристиками. Когда исторические тексты Баулолино написаны и становятся исторической правдой, так как обладают всеми признаками симулякров, Баудолино исчезает;
3. скриптор не обладает самодостаточным бытием вне рамок имеющегося текста. Действительно, роман У. Эко написан по принципу бесконечных историй Баудолино, вне которых его существование становится проблематичным (роман заканчивается тогда, когда исчезает главный персонаж У. Эко). В этой связи важным поясняющим моментом являются слова Никиты Хониата в отношении Баудолино: «По твоим собственным отзывам, ты уже не понимаешь кто ты. Может быть, именно потому, что нарассказал чересчур много баек, в том числе самому себе». Как скриптор Баудолино находится в состоянии непрерывного рассказывания истории и утрачивает свою идентичность. Однако именно благодаря утрате самоидентичности и растворения в сочиненных текстах Баудолино удается писать сверхреалистичные тексты, в которые другие персонажи (Пафнутий) могут не верить, но жить по законам реальности, смоделированной текстами-симулякрами, обязаны.

Существование автора как субъекта письма в Средневековье оказывается не менее проблематичным, нежели в постмодернистское время «смерти автора»: «Согласно постмодернистской текстологии, в принципе "не существует субъекта письма" (Деррида). По формулировке Р.Барта, С. "рождается одновременно с текстом и у него нет никакого бытия до и вне письма»  [Постмодернизм 2001: 742]. Скриптор занимается порождением письма без референциальной связи, и фигура автора уходит на второй план: В рамках парадигмальных установок постмодернизма фигура автора воспринимается сугубо негативно, а именно: как референт внетекстового (онтологически заданного) источника смысла и содержания письма [Постмодернизм 2001: 20].

Важно отметить, что постмодернистская теория выделяет авторов двух типов, дифференцируя автора, погруженного в определенную дискурсивную традицию, с одной стороны, и автора, находящегося в так называемой "транс-дискурсивной позиции", — с другой. Последний характеризуется тем, что не только выступает создателем своих текстов, но и инспирирует возникновение текстов других авторов. Баудолино явно тяготеет к скрипторам транс-дискурсивной позиции, которые пишут тексты вне традиционного дискурса, однако, имитируют его с целью создания текста-симулякра, который будет функционировать по всем правилам этого дискурса и одновременно деконструировать его.

Не случайно в конце романа главный персонаж исчезает, словно растворяясь в собственном вымысле, который уже невозможно отличить от реальности. Исчезновение Баудолино в финале романа – глубоко символическое событие, которое порождает множественные интерпретации. Исчезнув, Баудолино не обнаружил свою ненужность миру истории. Но сделал это как раз потому, что история превратилась под воздействием его пера в симулякр и как симулякр способна функционировать без помощи скриптора. К моменту исчезновения Баудолино история не произошла, а написана им, превратившись в скриптоисторию. Баудолино завершил свое дело и только потому смог уйти, слившись со своим собственным текстом.

Таким образом, роман Умберто Эко демонстрирует  появление исторического текста из под пера скриптора, воплощая идею «смерти автор» еще в эпоху Средневековья. Баудолино становится трансиисторическим персонажем и показывает, что скриптор, владеющий техникой палимпсестного письма, может существовать в любой исторической эпохе. Более того (и это демонстрируют романы У. Эко) в любую историческую эпоху возможно обнаружить утонченные постмодернистские концепты.

Е. Костюкович пишет  об одной из главных особенностей концептуального мира романов Умберто Эко: «Эко постоянно думает и пишет примерно об одном и том же: о механизмах создания и о способах бытования информации, а также о том, как информация формирует так называемый реальный мир» [Эко 2007: 455]. Роман «Баудолино» повествует о концепте создания скриптоистории из под пера трансисторического персонажа.

Умберто Эко в романе «Баудолино» использует целый ряд концептов постмодернистской текстологии, которые обобщил и систематизировал в рамках постмодернистского дискурса Ихаб Хассан. В рамках данного дипломного исследования мы считаем целесообразным сравнить все четыре романа писателя с постмодернистскими концептами, которые выделил Хассан (концепты приводятся по работе И.С. Скоропановой «Русская постмодернистская литература» [Скоропанова 2001]). Приведем перечень постмодернистских концептов по Хассану в их сравнении с организующими текст принципами модернизма и обозначим их индивидуальное воплощение в текстах У. Эко, так как это будет способствовать обобщению теории трансисторического постмодернизма в каждом из романов писателя:

 

 

Модернизм	Постмодернизм
закрытая  замкнутая форма (соответствует на образном уровне в романе «Имя розы» при описании библиотеки монастыря как замкнутого лабиринта).	открытая  разомкнутая антиформа (данный концепт постмодернизма соответствует разработке теории открытого произведения У. Эко и характеризует ризоморфную организацию текста в «Имени розы» и палимпсестную организацию романа «Баудолино»)
Цель (произведение модернизма ориентировано на цель, которой хочет достигнуть автор текста, поэтому модернистское произведение телеологично)	Игра (текст постмодернизма антителеологичен, автор текста не ставит перед собой цель вести читателя к идее, но «разыгрывает» варианты поведения персонажей и различные точки зрения на один и тот же эпизод текста). принцип игры, карнавализации соответствует, например, роману «Имя розы». По у. Эко, принцип игры - трансисторический принцип
Замысел (ориентирование на четкую структуру поведения персонажа и достижение поставленной в тексте цели)	Случай (хаотическая игра вариантами развития действия)
Иерархия (иерархическая организация текста, системы персонажей и др.)	Анархия (асистемность в системе персонажей и композиции текста, что соответствует композиции романа «Баудолино»)
мастерство/логос	исчерпывание/молчание (автор использует принцип множественности интерпретаций, и умолчание единственно правильной интерпретации становится концептуальным принципом)
предмет искусства/законченное произведение	процесс/перфоманс/хепенинг (романы У.Эко являются открытыми произведениями с точки зрения интерпретации)
дистанция	участие
творчество/тотальность/синтез	деконструкция/антисинтез
присутствие	отсутствие
центрирование	рассеивание
жанр/границы	текст/интертекст
семантика	риторика
парадигма	синтагма
метафора	метонимия
селекция	комбинация
корни/глубина	ризома/поверхность
интерпретация/толкование	противоинтерпретация/неверное толкование, множественные интерпретации
означаемое	означающее
чтение	письмо
повествование/большая  история (метанарративные стратегии)	антиповествование/малая  история (антиметанарративные стратегии)
основной  код	идиолект
симптом	желание
тип	мутант
фаллоцентризм	полиморфность/андрогинизм
паранойя	шизофрения
истоки/причины	различие/след
Бог-Отец	Святой  дух
метафизика	ирония
определенность	неопределенность
трансцендентное	Имманентное

     Если суммировать основные признаки постмодернизма, выделенные Хассаном в связи с трансисторичностью постмодернизма, выстраивается следующая их классификация:

1) неопределенность, включающая в себя все виды неясностей, двусмысленностей, разрывов повествования, перестановок;

2) фрагментарность. Художник-постмодернист занимается деконструкцией, предпочитает коллаж, монтаж, используя готовый или расчлененный литературный текст;

3) деканонизация, относящаяся ко всем канонам и всем официальным условностям;

4) безличность, поверхностность. Постмодернизм отказывается от традиционного "я", усиливает стирание личности, подчеркивает множественность "я";

5) непредставимое, непредставляемое. Искусство Постмодернизма ирреалистично и антииконографично. Литература Постмодернизма ищет пределы, обыгрывает свое "истолщение", приговаривая себя к молчанию;

6) ирония;

7) гибридизация, или мутантное изменение жанров, порождающее неясные формы: "паралитература", "паракритика", "нехудожественный роман";

8) карнавализация. «Карнавализация означает центробежную силу языка, "веселую относительность" предметов, участие в диком беспорядке жизни, имманентность смеха» [Керимов 1996: 381-382];

9) конструктивизм: постмодернизм конструирует реальность;

10) имманентность: «При помощи новых технических средств стало возможным развить человеческие чувства — охватить мир от тайн подсознания до черных дыр в космосе и перевести его на язык знаков, превратив природу в культуру, в имманентную семиотическую систему» [Керимов 1996: 381-382].

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

Заключение

 

 

Умберто Эко  сформулировал в своих теоретических  работах по постструктурализму и  постмодернистской теории концепцию трансисторичности постмодернизма. По Умберто Эко постмодернизм – это не историческое явление второй половины двадцатого века, но образование, которое присуще каждой культурной эпохе.

В связи с  тем, что Умберто Эко оформляет свои теоретические работы последнего времени в форме списков и разветвленных таблиц с подкатегориями для характеристики сложных постмодернистских концептов, мы считаем целесообразным представить сводную таблицу, в которой каждый из рассматриваемых в дипломном исследовании романов соотносится с концепцией трансисторического постмодернизма. Мы считаем, что заключение должно быть организовано именно в такой форме потому, что У. Эко рекомендует в своих теоретических работах последнего времени («Vertigo: Круговорот образов, понятий, предметов» [Эко 2010]) использовать для экспликации множества постмодернистских концептов в его романах списки и классификации.