Автор работы: Пользователь скрыл имя, 27 Января 2013 в 21:05, статья
Интересная и познавательная статья о расизме
– Джим?
Никакого ответа, только тяжёлое дыхание совсем близко.
– Джим?
Джим не отвечал.
Тот человек отошёл от дуба, начал шарить в темноте - наверно, что-то искал. Потом он протяжно, со стоном вздохнул и потащил по земле что-то тяжёлое. И тут я начала понимать, что под дубом нас уже четверо.
– Аттикус?…
Кто-то тяжёлыми, неуверенными шагами уходил к дороге.
Я пошла к тому месту, где, как мне казалось, он только что стоял, и принялась торопливо шарить ногами по земле. Скоро я на кого-то наткнулась.
– Джим?
Босой ногой я нащупала штаны, пряжку пояса, пуговицы, потом что-то непонятное, потом воротник и лицо. На лице колючая щетина - нет, это не Джим. Запахло винным перегаром.
Я побрела туда, где, я думала, проходит дорога. Я не знала, верно ли иду - ведь меня столько раз поворачивали в разные стороны. Но я всё-таки вышла на дорогу и увидела уличный фонарь. Под фонарём шёл человек. Шёл неровными шагами, будто нёс что-то очень тяжёлое. Он повернул за угол. Он нёс Джима. Рука у Джима свисала перед ним и как-то нелепо болталась.
Когда я дошла до угла, человек уже шёл по нашему двору. Открылась дверь, из неё упал свет, на секунду я увидела Аттикуса - он сбежал с крыльца, вдвоём они внесли Джима в дом.
Я дошла до двери, а они уже шли по коридору. Навстречу мне бежала тетя Александра.
– Позвони доктору Рейнолдсу! - крикнул из комнаты Джима Аттикус. - Где Глазастик?
– Она здесь! - И тетя Александра потащила меня к телефону. Она очень торопилась, и я не поспевала за ней.
– Я сама дойду, тетя, - сказала я. - Вы лучше звоните.
Она схватила трубку.
– Дайте мне доктора Рейнолдса, Юла Мэй, скорее! Отец дома, Эгнес? О господи, где же он? Пожалуйста, как только он вернётся, скажите, чтобы шёл к нам. Пожалуйста, это очень спешно!
Тете Александре незачем было называть себя, в Мейкомбе все знают друг друга по голосу.
Из комнаты Джима вышел Аттикус. Не успела тетя Александра дать отбой, Аттикус выхватил у неё трубку. Постучал по рычагу, потом сказал:
– Пожалуйста, соедините меня с шерифом, Юла Мэй. Гек? Это Аттикус Финч. Кто-то напал на моих детей. Джим ранен. Между нашим домом и школой. Я не могу отойти от мальчика. Пожалуйста, съездите туда за меня, посмотрите, может быть, он ещё недалеко ушёл. Вряд ли вы его сейчас найдёте, но, если найдёте, я хотел бы на него взглянуть. А теперь мне надо идти. Спасибо, Гек.
– Аттикус, Джим умер?
– Нет, Глазастик. Займись ею, сестра! - крикнул он уже из коридора.
Трясущимися пальцами тетя Александра стала распутывать на мне смятый, изорванный костюм на проволочной сетке. Не сразу ей удалось меня освободить.
– Ты цела, детка? - опять и опять спрашивала она.
Какое это было облегчение - вылезти наружу! Руки у меня уже затекли, и на них отпечатались красные шестиугольники. Я стала их растирать, и они немного отошли.
– Тетя, Джим умер?
– Нет… нет, детка, он без сознания. Вот придёт доктор Рейнолдс, тогда мы узнаем, насколько серьёзно он ранен. Что с вами случилось, Джин Луиза?
– Не знаю.
Больше она не спрашивала. Она пошла и принесла мне одеться; если бы мне тогда это пришло в голову, я бы уж не дала ей про это забыть: тетя была так расстроена, что принесла мне комбинезон!
– На, оденься, детка, - сказала она и подала мне ту самую одежду, которую всегда терпеть не могла.
Она побежала к Джиму, потом опять вышла ко мне в прихожую. Рассеянно погладила меня и опять ушла к Джиму.
К дому подъехала машина. Шаги доктора Рейнолдса я знала не хуже, чем шаги Аттикуса. Он помог нам с Джимом появиться на свет и пройти через все детские болезни, какие только существуют; он лечил Джима, когда Джим вывалился из нашего домика на платане; и мы с ним всегда оставались друзьями. Доктор Рейнолдс говорил, а будь мы не такие отходчивые, было бы по-другому, но мы ему не поверили.
Он стал на пороге и сказал:
– Боже милостивый! - и пошёл было ко мне, потом сказал: - Ну, ты по крайней мере на ногах. - И повернул прочь. Он знал в нашем доме каждый закоулок. И знал: если мне плохо пришлось, значит и Джиму не лучше.
Прошло десять тысячелетий, и доктор Рейнолдс вернулся.
– Джим умер? - спросила я.
– Ничего подобного, - сказал доктор и присел передо мной на корточки. - У него шишка на лбу, точь-в-точь как у тебя, и сломана рука. Посмотри-ка сюда, Глазастик… Нет, головой не верти, только скоси глаза. А теперь вон в ту сторону. Перелом у него скверный, насколько могу сейчас судить, - в локте. Похоже, что кто-то старался открутить ему руку напрочь… Теперь посмотри на меня.
– Значит, он не умер?
– Да нет же! - Доктор Рейнолдс поднялся. - Сегодня мы мало что можем сделать, только устроить его поудобнее. Надо будет сделать рентгеновский снимок… вероятно, придётся на время положить руку в гипс. Но ты не беспокойся, он будет у нас как новенький. У мальчишек всё заживает в два счёта.
Доктор Рейнолдс говорил, а сам всё разглядывал меня и осторожно ощупывал шишку, которая вздувалась у меня на лбу.
– А у тебя нигде ничего не сломано, как тебе кажется? - пошутил он.
Я невольно улыбнулась.
– Значит, по-вашему, он не умер, нет?
Доктор Рейнолдс надел шляпу.
– Ну, понятно, я могу и ошибаться, но, по-моему, он даже очень живой. Все симптомы налицо. Поди взгляни на него, а когда я вернусь, мы с тобой решим окончательно.
У доктора Рейнолдса походка
молодая и лёгкая. Мистер Гек Тейт
ходит по-другому. Под его тяжёлыми
башмаками веранда так и
– Ты цела, Глазастик?
– Да, сэр, я пойду к Джиму. Аттикус и все тоже там.
– Я с тобой, - сказал мистер Тейт.
Тетя Александра заслонила
лампу в изголовье Джима
– Джим?…
– Он тебя не слышит, Глазастик, - сказал Аттикус, - он выключен, знаешь, как радио выключают. Он уже приходил в себя, но доктор Рейнолдс его усыпил.
– Да, сэр.
Я отошла к стене. Комната Джима большая, квадратная. В качалке у камина сидит тетя Александра. В углу стоит тот человек, который принёс Джима, он прислонился к стене. Какой-то незнакомый - видно, из загородных. Наверно, смотрел наше представление, а потом оказался поблизости, когда всё это случилось. Услыхал, наверно, наши крики и прибежал на выручку.
Аттикус стоял у постели Джима.
Мистер Гек Тейт остановился на пороге. Шляпу он держал в руке, карман штанов оттопыривался - видно было, что там фонарик. Мистер Тейт был в своей охотничьей куртке, бриджах и высоких сапогах.
– Входите, Гек, - сказал Аттикус. - Нашли что-нибудь? Не представляю, какой негодяй способен на такое, по, надеюсь, вы его найдёте.
Мистер Тейт посопел носом. Пронзительно посмотрел на человека в углу, кивнул ему, потом обвёл взглядом комнату - посмотрел на Джима, на тетю Александру, потом на Аттикуса.
– Присядьте, мистер Финч, - предложил он.
– Давайте все сядем, - сказал Аттикус. - Вот вам стул, Гек. Я принесу другой из гостиной.
Мистер Тейт подсел к письменному столу Джима. Подождал Аттикуса - он вернулся и тоже сел. Почему-то он не принёс стула для человека в углу; но ведь Аттикус знает привычки фермеров лучше, чем я. Иногда приедет к нему кто-нибудь из глуши за советом, привяжет своего мула во дворе под платаном, и Аттикус так и беседует с ним на заднем крыльце. Этому, наверно, тоже уютнее там, в углу.
– Мистер Финч, - сказал шериф, - сейчас я вам скажу, что я там нашёл. Нашёл платье какой-то девочки - оно у меня в машине. Это твоё, Глазастик?
– Да, сэр, если розовое и со сборками.
Мистер Тейт вёл себя так, будто давал показания в суде. Он любит рассказывать всё по-своему, чтоб ни прокурор, ни защитник ему не мешали, и иногда это получается довольно длинно.
– Ещё я нашёл какие-то клочки бурой материи…
– Это мой костюм, мистер Тейт.
Мистер Тейт погладил свои колени. Потер левую руку и стал рассматривать каминную полку, потом его, кажется, очень заинтересовал сам камин. Потом он стал ощупывать пальцами нос.
– В чём дело, Гек? - сказал Аттикус.
Мистер Тейт поднял руку и потер себе сзади шею.
– Там на школьном дворе под дубом лежит Боб Юэл, и между ребер у него торчит кухонный нож. Он мертв, мистер Финч.
29
Тетя Александра встала и ухватилась за каминную полку. Мистер Тейт поднялся и хотел ей помочь, но она только покачала головой. Аттикусу первый раз в жизни изменила его всегдашняя учтивость, он так и остался сидеть.
Мне почему-то всё вспоминалось, как мистер Боб Юэл тогда сказал - дай только срок, он с Аттикусом расправится. Он чуть не расправился с Аттикусом, и на этом ему пришёл конец.
– Вы уверены? - каким-то тусклым голосом спросил Аттикус.
– Как есть мёртвый, - подтвердил мистер Тейт. - Окончательно и бесповоротно. Больше он вашим детишкам ничего плохого не сделает.
– Я не о том…
Аттикус говорил как во сне. Стало видно, какой он старый, - только по этому всегда и можно узнать, что у него нехорошо на душе: упрямый подбородок обмяк, морщины вдоль щек сделались глубже, и уже не так заметно, что волосы у него чёрные как смоль, зато сразу замечаешь, что виски седые.
– Может быть, перейдём в гостиную? - сказала, наконец, тетя Александра.
– С вашего позволения, я бы предпочёл остаться здесь, если только это Джиму не вредно, - сказал мистер Тейт. - Я бы хотел взглянуть на его ранения, а Глазастик нам пока что расскажет… как всё это было.
– Вы разрешите мне уйти? - спросила тетя Александра. - Сейчас я тут не нужна. Аттикус, если я понадоблюсь, я буду у себя. - Тетя Александра пошла к двери, но вдруг остановилась и обернулась. - У меня сегодня было предчувствие, Аттикус, - начала она. - Я… это всё моя вина. Мне надо было…
Мистер Тейт поднял руку.
– Идите отдыхать, мисс Александра. Я понимаю, вы переволновались. Только вы себя не мучайте… ведь это если на всякое предчувствие обращать внимание, так и с места не сойдёшь - знаете, вроде кошки, которая ловит себя за хвост. Мисс Глазастик, попробуй-ка нам рассказать, как было дело, покуда не забыла. Ладно? Вы видели, что он за вами идёт?
Я подошла к Аттикусу, и он меня обнял. Я уткнулась головой ему в колени.
– Мы пошли домой. Я сказала - Джим, я забыла туфли. Мы хотели вернуться, а тут в школе погас свет. Джим сказал - возьмёшь туфли завтра…
– Подними голову, Глазастик, а то мистеру Тейту ничего не слышно, - сказал Аттикус.
Я забралась к нему на колени.
– Потом Джим сказал - помолчи минуту. Я думала, это он про что-нибудь думает, он не любит, когда ему мешают думать… а потом он сказал - ему что-то послышалось. Мы думали, это Сесил.
– Какой Сесил?
– Сесил Джейкобс. Он нас сегодня один раз напугал, мы и подумали, это опять он. Он сегодня был корова. За лучший костюм давали приз - четвертак. Только я не знаю, кто его получил.
– Где вы с Джимом были, когда подумали, что это Сесил?
– Совсем близко от школы. Я ему покричала…
– Что покричала?
– Сесил Джейкобс - жирная курица, что ли. Он ничего не ответил… Тогда Джим заорал ему «эй» или ещё что-то, да громко, во всё горло…
– Погоди минуту, Глазастик, - сказал мистер Тейт. - Вы слышали, как они кричали, мистер Финч?
Аттикус сказал - нет. У него было включено радио. И у тети Александры в спальне тоже. Он это помнит, потому что она попросила, чтоб он у себя немножко приглушил, а то ей ничего не слышно. Аттикус улыбнулся:
– Я всегда включаю радио на всю катушку.
– Интересно, а соседи что-нибудь слышали? - сказал мистер Тейт.
– Вряд ли, Гек. Почти все вечером тоже слушают радио или ложатся с петухами. Может быть, Моди Эткинсон ещё не спала, да и то вряд ли.
– Рассказывай, Глазастик, - сказал мистер Тейт.
– Ну, Джим покричал, и мы пошли дальше. Мистер Тейт, у меня голова в этом костюме была закутанная, но тогда я уже и сама слышала. Шаги слышала. Мы идём - и за нами кто-то идёт, мы остановимся - и он остановится. Джим сказал - ему меня видно, потому что миссис Креншо намазала мой костюм светящейся краской. Я была окорок.
– Как так? - удивился мистер Тейт.
Аттикус объяснил ему, что я представляла и как был устроен мой костюм.
– Вы бы её видели, когда она пришла домой, - сказал он. - Вся эта конструкция превратилась в кашу.
Мистер Тейт потер подбородок.
– А я не мог понять, откуда на нём эти знаки. Рукава у него все в мелких дырочках. И в нескольких местах под этими дырочками руки чем-то проколоты. Дайте-ка мне взглянуть на эту штуку, сэр.
Аттикус принёс жалкие остатки моего наряда. Мистер Тейт поворочал их и так и сяк и расправил, чтобы понять, как было раньше.
– Похоже, что эта штука спасла ей жизнь, - сказал он. - Посмотрите.
Длинным пальцем он ткнул в мой костюм. На тусклой проволочной сетке ярко блестела царапина.
– Боб Юэл знал, чего хочет, - пробормотал мистер Тейт.
– Он был не в своём уме, - сказал Аттикус.
– Уж извините, мистер Финч, только вы сильно ошибаетесь. Никакой он был не сумасшедший, просто подлец подлецом. Гад ползучий, расхрабрился спьяну убивать детишек. С вами-то сойтись лицом к лицу храбрости не хватило.
Аттикус покачал головой.
– Не могу себе представить, чтобы человек был способен…
– Есть такая порода людей, мистер Финч, их надо приканчивать без разговоров, да и то обидно пулю тратить. Вот и Юэл был такой.
– Я думал, в тот день, когда он грозился меня убить, он отвёл душу - и дело с концом. А уж если ему этого мало, он со мной и расправится.
– Ну, нет! Пакостить несчастной негритянке - вот это пожалуйста, и судье Тейлору - тоже, когда он думал, что судьи дома нет. Но неужели, по-вашему, он посмел бы с вами повстречаться лицом к лицу среди бела дня? - Мистер Тейт вздохнул. - Рассказывай, дальше, Глазастик. Значит, ты услышала, что он идёт за вами…