Убить пересмешника

– Да, сэр. Когда мы дошли  до старого дуба…

– А откуда ты в такой  темноте узнала, что вы дошли до старого дуба?

– Я шла босиком, а Джим говорит, под деревом земля всегда холоднее.

– Придётся сделать его  помощником шерифа. Давай дальше.

– Тогда меня вдруг что-то схватило и смяло мой костюм… Кажется, я присела и вывернулась… Слышу, под дубом вроде дерутся… как будто они все налетали на него и стукались. Джим меня нашёл и потащил к дороге. Кто-то… мистер Юэл, наверно, дернул его и повалил. Они ещё подрались, потом как-то странно захрустело… Джим как закричит…

Я запнулась. Так вот что  это было - у Джима сломалась  рука.

– Ну вот, Джим как закричит, и больше я его не слышала, а  потом… мистер Юэл, наверно, хотел задавить меня до смерти… потом кто-то его дернул и повалил. Я думала, это Джим подоспел. Больше я ничего не знаю…

– А дальше что было? - Мистер Тейт так и уставился на меня.

– Кто-то там ходил, и спотыкался, и всё пыхтел, и кашлял… прямо разрывался. Сперва я думала, это Джим, только по голосу было не похоже, и я стала искать Джима на земле. Я думала, это Аттикус пришёл нас выручать и очень устал…

– Кто же это был?

– Да вот он, мистер Тейт, пускай он вам сам скажет, как  его зовут.

И я чуть было не ткнула пальцем  в того человека в углу, но поскорей опустила руку, пока Аттикус не рассердился. Ведь показывать пальцем невежливо.

Тот человек всё стоял  у стены. Он всё время так стоял, с тех пор как я вошла  в комнату, - прислонился к стене  и руки скрестил на груди. Когда я  стала на него показывать, он опустил  руки и дотронулся до стены. Руки у  него были совсем белые, будто он никогда  не бывал на солнце; в комнате  у Джима было довольно темно, а  стена кремовая, и даже удивительно, как на ней выделялись эти белые-белые  руки.

После рук я посмотрела на его штаны хаки, они были все  в песке, а грубая бумажная рубаха разорвана. Он был очень худой, лицо тоже совсем белое, как руки, только подбородок немножко темнее. Худые  щеки ввалились; рот большой; виски  впалые, как будто в них ямки; а серые глаза светлые-светлые, мне даже показалось - он слепой. И  на макушке редкие бесцветные волосы, прямо как пух.

Когда я стала показывать на него пальцем, руки у него съехали  по стене, и на ней остались пятна, потому что ладони вспотели, и он взял и зацепился большими пальцами за пояс. Его как-то передернуло, будто  ножом царапнули по стеклу, а я  всё смотрела на него разинув рот, и под конец лицо у него сделалось не такое деревянное. Он тихонько улыбнулся, и тогда у меня на глазах почему-то выступили слёзы, и лицо нашего соседа вдруг расплылось.

– Привет, Страшила! - сказала  я.

 

30

 

– Мистер Артур, дружок, - мягко  поправил меня Аттикус. - Джин Луиза, это  мистер Артур Рэдли. Думаю, что ты ему уже знакома.

Уж если Аттикус мог  в такой час по всем правилам представить  меня Страшиле Рэдли… ну, на то он и Аттикус.

Я невольно кинулась к постели  Джима. Страшила посмотрел на меня и  опять тихо, робко улыбнулся. Мне  от стыда стало жарко, и я сделала  вид, будто хотела только поправить  на Джиме одеяло.

– Нет, нет, не трогай его! - сказал Аттикус.

Мистер Гек Тейт через  свои роговые очки в упор смотрел  на Страшилу. Он уже хотел что-то сказать, но тут в прихожей послышались шаги доктора Рейнолдса.

– Вы все здесь, - сказал он с порога. - Добрый вечер, Артур, в  первый раз я вас не заметил.

Удивительное дело, голос  у него был такой же бодрый и  непринуждённый, как походка, будто  он вот так здоровался со Страшилой каждый день всю свою жизнь. Эхо было, пожалуй, ещё удивительней, чем то, что Страшила тут, у нас в комнате… хотя… ну да, ведь и Страшила Рэдли тоже, наверно, иногда болеет. А может быть, и нет.

Доктор Рейнолдс принёс с  собой что-то большое, завернутое в  газету. Он положил этот свёрток  на письменный стол Джима и снял пиджак.

– Ну, теперь ты сама видишь, что он живой? - сказал мне доктор Рейнолдс. - Сейчас я тебе скажу, как  я это узнал. Когда я начал  его осматривать, он меня здорово  лягнул. Пришлось его прочно усыпить, а то он не давал до себя дотронуться. Ну, брысь отсюда!

– Э-э… - начал Аттикус  и покосился на Страшилу. - Пойдёмте на веранду, Гек. Стульев там сколько угодно, и ещё не так прохладно.

Почему это Аттикус  приглашает нас не в гостиную, а  на веранду? А, понятно: в гостиной очень  яркий свет.

Мы гуськом пошли из комнаты за мистером Тейтом - Аттикус  ждал его у двери и хотел было пойти первым, но передумал и пропустил его вперёд.

Странная у людей привычка - при самых удивительных обстоятельствах  они ведут себя как ни в чём не бывало. И я, оказывается, тоже.

– Идёмте, мистер Артур, - вдруг  сказала я. - А то как бы вам у нас тут не запутаться. Вы ведь не очень хорошо знаете дорогу. Сейчас я вас провожу на веранду, сэр.

Он посмотрел на меня сверху вниз и кивнул.

Я вывела его через прихожую, мимо гостиной, на веранду.

– Может быть, присядете, мистер Артур? Эта качалка очень  удобная.

Когда-то мне почти так  и представлялось: он сидит на веранде… просто прелесть что за погода, правда, мистер Артур?

Да, погода просто прелесть. Как во сне, я отвела его к той  качалке, которая была подальше от Аттикуса и мистера Тейта. Она стояла в  самой тени. В темноте Страшиле будет уютнее.

Аттикус сел на качели, мистер Тейт - в кресло рядом. На них падал  яркий свет из окон гостиной. Я села возле Страшилы.

– Так вот, Гек, - заговорил  Аттикус, - мне кажется, прежде всего нужно… о господи, никак не соберусь с мыслями… - Аттикус сдвинул очки на лоб и прижал пальцы к глазам. - Джиму ещё нет тринадцати… или уже исполнилось… никак не вспомню. Как бы то ни было, этим займётся окружной суд…

– Чем займётся, мистер Финч? - Мистер Тейт подался вперёд в своём  кресле.

– Разумеется, это чистейшая  самозащита, но мне надо пойти в  контору и перечитать статью…

– Мистер Финч, вы что? По-вашему, Боба Юэла убил Джим? Так, что ли?

– Вы же слышали, что говорит  Глазастик, тут нет никаких сомнений. Она говорит - Джим подоспел и оторвал  от неё Юэла… вероятно, в темноте  он как-то перехватил у Юэла нож… завтра мы это выясним.

– Стоп, мистер Финч, - сказал мистер Тейт. - Джим вовсе не ударил Боба Юэла ножом.

Минуту Аттикус молчал. Он так посмотрел на мистера Тейта, будто взвешивал его слова. А  потом покачал головой.

– Это очень великодушно  с вашей стороны, Гек, и я понимаю, в вас говорит ваше доброе сердце, но не вздумайте ничего такого затевать.

Мистер Тейт поднялся и  подошёл к перилам. Сплюнул в  кусты, потом сунул руки в карманы  штанов и повернулся к Аттикусу.

– Чего не затевать? - спросил  он.

– Извините мою резкость, - просто сказал Аттикус, - но я не допущу, чтобы эту историю замяли. Для  меня это невозможно.

– Никто и не собирается ничего замять, мистер Финч.

Мистер Тейт говорил спокойно, но так упрямо расставил ноги, будто  врос в пол. Между моим отцом и  шерифом шёл какой-то непонятный поединок.

Настал черёд Аттикуса подняться и подойти к перилам. «Э-кхм!» - сказал он и тоже сплюнул  во двор. Сунул руки в карманы  и повернулся к мистеру Тейту.

– Вы не сказали этого  вслух, Гек, но я знаю, о чём вы думаете. Спасибо вам за это, Джин Луиза… - Он обернулся ко мне. - Ты говоришь, Джим оттащил от тебя мистера Юэла?

– Да, сэр, тогда я так  подумала… я…

– Вот видите, Гек? Огромное вам спасибо, но я не желаю, чтобы  мой сын вступал в жизнь  с таким грузом на совести. Самое  лучшее - сделать всё в открытую. Пускай люди знают всё, как есть, пускай будет суд. Я не желаю, чтобы у него за спиной всю жизнь шептались, чтобы кто-то мог о нём сказать: «А, Джим Финч… Пришлось его папаше раскошелиться, чтоб вызволить его из той скверной истории». Чем скорей мы с этим покончим, тем лучше.

– Мистер Финч, - невозмутимо  сказал мистер Тейт, - Боб Юэл напоролся  на собственный нож. Он сам себя заколол.

Аттикус отошёл в угол веранды. И уставился на ветку глицинии. До чего они оба упрямые, каждый на свой лад! Интересно, кто первый уступит. У Аттикуса упрямство тихое, его  почти никогда и не заметишь, а  всё равно иногда он ужасно неподатливый, не хуже Канингемов. Мистер Тейт не такой  сдержанный, он так и рубит сплеча, но он такой же упорный, как мой  отец.

– Гек, - сказал Аттикус, всё  ещё стоя к нам спиной, - замять это дело - значит просто-напросто закрыть  для Джима дорогу, к которой  я старался его подготовить. Иногда мне кажется, что я никуда не годный отец, но, кроме меня, у них никого нет. Прежде чем посмотреть на кого бы то ни было, Джим смотрит на меня, и я стараюсь жить так, чтобы всегда иметь право в ответ смотреть ему прямо в глаза… А если я пойду на такое попустительство, я уже не смогу спокойно встретить его взгляд, и с этой минуты он для меня потерян. Я не хочу терять его и Глазастика, кроме них, у меня ничего нет.

– Мистер Финч, - мистер Тейт всё ещё стоял, расставив ноги, будто врос в пол, - Боб Юэл упал и напоролся на собственный нож. Я могу это доказать.

Аттикус круто обернулся. Глубже засунул руки в карманы.

– Гек, неужели вы не можете меня понять? У вас тоже есть дети, но я старше вас. Когда мои дети станут взрослыми, я буду уже стариком, если вообще до этого доживу, но сейчас я… если они перестанут верить мне, они вообще никому не будут верить. Джим и Глазастик знают, как всё это было на самом деле. Если они услышат, что я всем говорю, будто это случилось как-то по-другому… они для меня потеряны, Гек. Я не могу дома быть одним человеком, а на людях другим.

Мистер Тейт приподнялся  на носках, опять опустился на пятки  и терпеливо сказал:

– Он швырнул Джима наземь, споткнулся о корень дуба и - вот  смотрите, я покажу.

Мистер Тейт вытащил из бокового кармана длинный складной нож. И тут на веранду вышел  доктор Рейнолдс.

– Этот сукин… покойник там  под дубом, доктор, сразу, как войдёте  в школьный двор, - сказал ему мистер Тейт. - Есть у вас фонарь? Вот возьмите лучше мой.

– Я могу въехать во двор и зажечь фары, - сказал доктор Рейнолдс, но всё-таки взял у мистера Тейта  фонарик. - Джим в порядке. До утра, думаю, не проснётся, так что вы не беспокойтесь. Это и есть нож, которым его  убили, Гек?

– Нет, сэр, тот торчит в  нём. Судя по рукоятке, обыкновенный кухонный нож. Кен со своими догами, верно, уже  там, доктор, так что до свиданья.

Мистер Тейт неожиданно раскрыл  нож.

– Вот как это было, - сказал он и сделал вид, что споткнулся: он наклонился, и левая рука с  ножом дернулась вперёд и вниз. - Вот так, видите? Он его сам себе воткнул между ребер. А потом  повалился на него всей тяжестью и  вогнал по рукоятку.

Мистер Тейт сложил нож  и сунул в карман.

– Глазастику восемь лет, - сказал он. - Она сильно испугалась и не могла  толком понять, что происходит.

– Вы её ещё не знаете, - хмуро  сказал Аттикус.

– Я не говорю, что она  всё это сочинила, я говорю - она  сильно испугалась и не могла толком понять, что происходит. Тьма была такая, хоть глаз выколи. Тут в свидетели  годится только человек, привычный  к темноте, такой, что видит не хуже кошки…

– Я на это не пойду, - тихо сказал Аттикус. - О  чёрт подери, да я не о Джиме забочусь! Мистер Тейт так топнул ногой, что в спальне мисс Моди зажёгся свет. И у мисс Стивени Кроуфорд зажёгся свет. Аттикус и мистер Тейт поглядели через дорогу, потом друг на друга. Помолчали.

Потом мистер Тейт заговорил  тихо-тихо:

– Мистер Финч, мне очень  неприятно с вами спорить, когда  вы в таком состоянии. Не дай бог  никому пережить такое, как вам нынче  вечером. Не знаю, как вы ещё на ногах  держитесь. Но одно я знаю - такой  уж вышел случай, что вы, видно, не в силах понять самые простые  вещи, а нам надо нынче же во всём разобраться, завтра будет уже поздно. Боб Юэл напоролся на свой нож.

И мистер Тейт стал говорить - зря Аттикус уверяет, будто у  мальчишки такого роста и сложения, как Джим, да ещё со сломанной  рукой, могло хватить пороху, чтобы  в этакой темнотище сладить со взрослым мужчиной и убить его.

– Гек, - вдруг прервал  его Аттикус, - а что это у  вас за складной нож? Откуда вы его  взяли?

– У одного пьяного, - хладнокровно ответил мистер Тейт.

Я изо всех сил старалась  вспомнить. Мистер Юэл набросился на меня… потом упал… наверно, это Джим подоспел. По крайней мере так я тогда подумала…

– Гек?

– Я же сказал - я отобрал  этот нож сегодня в городе у  одного пьяного. А тот кухонный нож  Юэл, наверно, отыскал где-нибудь на свалке. Наточил его и ждал удобного случая… вот именно, ждал удобного случая.

Аттикус медленно вернулся к  качелям и сел. Руки бессильно  свесились между колен. Он опустил  голову и смотрел в пол. Вот  так медленно он двигался в ту ночь у тюрьмы, когда мне показалось - он целую вечность складывал газету.

Мистер Тейт неуклюже, но тихо бродил по веранде.

– Это не вам решать, мистер Финч, а мне. Я решаю, я и отвечаю. Такой уж вышел случай, хоть вы со мной и не согласны, а ничего вы тут  не поделаете. А если и попробуете, я вам в лицо скажу, что это  вранье, - и всё тут. Ваш Джим и не думал ударить ножом Боба Юэла, просто даже ничего похожего не было, так и знайте. Он хотел только живым добраться с сестрёнкой до дому.

Тут мистер Тейт перестал ходить взад-вперёд. Он остановился перед  Аттикусом, спиной к нам.

– Не такой уж я хороший  человек, сэр, но я шериф округа Мейкомб. Живу в этом городе весь век, а мне  уже скоро сорок три. Я наперечёт  знаю всё, что тут случилось за мою жизнь и ещё даже до моего  рожденья. У нас тут умер чёрный, погиб ни за что ни про что, и  тот, кто за это в ответе, тоже помер. И пускай на этот раз мёртвые  хоронят своих мертвецов, мистер Финч. Пускай мёртвые хоронят своих  мертвецов.

Мистер Тейт шагнул к качелям  и подобрал свою шляпу. Она лежала возле Аттикуса. Мистер Тейт откинул  волосы со лба и надел шляпу.

– Я никогда ещё не слыхал, чтоб это было против закона - сделать всё, что только в силах человека, лишь бы не совершилось преступление, а он именно так и поступил. Может, вы скажете, что мой долг - не молчать про это, а рассказать всему городу? А знаете, что тогда будет? Все наши милые леди, сколько их есть в Мейкомбе, и моя жена в том числе, станут ломиться к нему в дом и завалят его своими распрекрасными пирогами и тортами. Я так понимаю, мистер Финч, человек сослужил и вам и всему городу великую службу, и взять его, вот такого скромного и пугливого, и вытащить всем напоказ - по-моему, это просто грех. Это грех, и не хочу я, чтоб он был у меня на совести. Будь это кто угодно, кроме него, - дело другое. А с этим человеком так нельзя, мистер Финч.