Взаимосвязь морали и права

Сущность  морали не менее ясно проявляется  и в другой ее функции — ОЦЕНОЧНО-ИМПЕРАТИВНОЙ. Она предусматривает разделение всех социальных явлений на «добро»  и «зло». Собственно, с помощью  этих основополагающих категорий морали и дается оценка любому проявлению общественной жизни и соответственно оформляется повеление (императив) индивиду: поступай таким-то конкретным образом, ибо это добро, и, наоборот, воздерживайся от таких-то поступков, потому что это зло.

ПОЗНАВАТЕЛЬНАЯ  функция морали в известной степени  производна от оценочной. Моральное одобрение или возмущение каким-либо стилем поведения часто есть самый верный показатель того, что та или иная форма жизни устарела, утратила свое историческое оправдание, или, наоборот, знаменует собой хотя и непривычный, но вполне перспективный, новый уклад жизни. Состояние нравов в каждую конкретную эпоху есть самодиагностика общества, т. е. его самопознание, выраженное языком моральных оценок, требований и идеалов.

Совокупность  названных и других (воспитательной, ориентирующей, прогностической, коммуникативной  и т. д.) функций определяет СОЦИАЛЬНУЮ РОЛЬ МОРАЛИ.

Всякая  мораль социально-исторически обусловлена. Её конкретный облик в ту или иную эпоху определяется многими факторами: типом материального производства, характером социального расслоения, состоянием государственно-правовой регуляции, условий общения, средств коммуникации, системой принятых обществом ценностей. и т. д. Иными словами, качественно разнообразные типы общества вызывают появление различных типов моральных систем, в т. ч. религиозных.

Из  всех религиозных моральных систем лучше других нам известна, пожалуй, ХРИСТИАНСКАЯ. Она предложила принципиально новую шкалу человеческих ценностей, решительно осудила обычную для конца прошлой эры жестокость, насилие, угнетение и возвеличила «страждущих», неимущих, угнетенных. Именно христианство центр тяжести в моральной регуляции фактически перенесло с внешних, принудительных ее форм на внутренние, подчиняющиеся велениям совести. Тем самым оно признало известную нравственную автономию и ответственность личности.

Религиозное обрамление морали как ее основной признак характерно в основном для  эпохи средневековья, феодализма. Мораль буржуазной эпохи — совсем иная. Ее отличают резко выраженная индивидуалистическая направленность нравов, их в немалой  степени эгоистический характер (эгоизм, в отличие от индивидуализма, есть стремление человека не просто самостоятельно реализовать себя, а сделать это  непременно за счет другого). Смысловым  же стержнем моральных систем буржуазной эпохи следует признать навязанный еще философией Просвещения культ  разума, согласно которому только разум  способен преодолеть анархию зла, сковать  его своей активностью, соединить  хаотичные устремления людей  в некое гармоничное целое.

XX век стал свидетелем попыток  создания еще одного типа морали  — СОЦИАЛИСТИЧЕСКОЙ. Замысел его  создателей в общем-то успешно вписывался в теорию морали: если нравы людей в конечном счете определяются материальными условиями их жизни, то, следовательно, чтобы породить новую мораль, нужно прежде всего изменить эти условия. Что и было сделано (первоначально в России), причем самым радикальным образом.

Были  решительно пересмотрены отношения  собственности, производства в целом, политики, права и т. д. Изменились и нравы, как в силу «естественного хода вещей», так и под воздействием массированного «нравственного» или  «коммунистического воспитания». Ценности коллективизма, интернационализма, идеология всеобщего равенства стали на самом деле внутренними убеждениями множества людей, реальными регуляторами их поведения.

Однако несмотря на колоссальные усилия огромного государ-ственного и идеологического аппарата, реальная нравственность так и не смогла дотянуться до уровня «официальной морали», системы норм, зафиксированной хотя бы в известном «Моральном кодексе строителя коммунизма».

Для того, чтобы разобраться в сути этого своеобразного феномена, необходимо пояснить сам механизм, способ саморазвития морали. Как же развивается мораль?

Любые изменения в материальных отношениях порождают новую направленность интересов людей. Существующие моральные  нормы перестают соответствовать  их новым интересам и, следовательно, оптимально регулировать общественные отношения. Их выполнение уже не дает желаемого результата.

 

Нарастание  несоответствия между массовой моральной  практикой и официально закрепленными  нормами всегда свидетельствует  о НЕБЛАГОПОЛУЧИИ в общественной жизни. Причем, неблагополучие это может  быть сигналом необходимости двоякого рода перемен:

 

а) либо общепринятые моральные нормы  устарели и требуют замены;

б) либо развитие материальных общественных отношений, отражаемых в моральных  нормах, пошло совсем не в ту сторону, в какую ожидалось, и порядок  надо наводить именно в этой сфере.

 

Такая ситуация сложилась в нашем обществе в последние десятилетия. Глубокий кризис в экономике, не работающий хозяйственный  механизм, бессилие руководства изменить положение формировали практику поведения, которая противоречила  официально провозглашенным моральным  требованиям. Знаменитая во времена  социалистической экономики формула  «план — закон деятельности предприятия» действовала в весьма своеобразных условиях.

Известно, что многие отрасли народного  хозяйства страны, особенно те, что  выпускали товары народного потребления, никогда не получали фондируемых  материалов под стопроцентное выполнение плана. И это не могло не толкать  хозяйственных руководителей на разного рода злоупотребления во имя выполнения установленных свыше заданий, причем, даже без всякой личной корысти, а лишь в интересах предприятия.

Так уже на стадии планирования в хозяйственные  отношения закладывались заведомый  обман, несоответствие слова и дела. А чего стоила практика составления  фактически двух разных государственных  бюджетов — благополучного для всеобщего  обозрения и дефицитного для  узкого круга посвященных!

В конечном счете моральный кризис нашего общества был лишь симптомом кризиса более глубокого — в экономических основах нашего социалистического бытия. Их очередной радикальный поворот к старому, основному руслу развития европейской цивилизации затронет конечно, и мораль. Оздоровит ли он ее? В перспективе — безусловно да, в ближайшем будущем — вряд ли. Ведь новые экономические, политические и пр. реальности переворачивают систему ценностей, сложившуюся в течение жизни многих поколений людей.

В новых условиях частная собственность  оказывается не менее священной, чем общественная; заклейменная преступной спекуляция часто оборачивается честным бизнесом, а «родной» коллектив бросает человека на произвол судьбы, советуя опираться на собственные силы и не заниматься иждивенчеством.

Столь «крутая» смена ценностных установок  и ориентиров не может пройти для  морали безболезненно. Это напоминает хирургическую операцию без анестезии: больно, конечно, но потерпите, возможно состояние улучшится.

Пока  же кризис морали продолжает углубляться. Надежду на его преодоление можно  видеть, по крайней мере, в следующем:

во-первых, в простых общечеловеческих нормах нравственности (типа «не убий», «не  укради», «чти отца своего» и пр.), которых все-таки большинство нормальных людей придерживается несмотря ни на что;

во-вторых, в механизме САМОРЕГУЛЯЦИИ морали, которая по самой сути своей предназначена  для соблюдения общего, родового интереса в хаосе индивидуальных страстей и пороков. Реальная угроза этому  общему интересу может стабилизовать  нравы, остановить их деградацию. Моральный  инстинкт редко подводит человечество.

Напомним  еще раз, что никакая мораль по самой природе этого общественного  феномена не может быть внедрена, навязана «сверху», с высоты теоретического уровня (как это возможно, например, в науке). Она должна вырасти «снизу», сложиться и оформиться на эмпирическом уровне, который теоретическая мораль может лишь корректировать, служить  ему образцом, идеалом.

Реальной  же основой улучшения нравов, т. е. практически складывающихся нравственных отношений и эмпирического морального сознания, может быть только наведение  ПОРЯДКА в материальной и других сферах жизни нашего общества.

 

Право — один из регуляторов общественных отношений

  Воздействуя на волю и сознание  людей, оно самым авторитетным  образом склоняет их к определенному  поведению. Но право не единственный  социальный регулятор. В систему  нормативного регулирования общественных  отношений входят следующие виды  норм:

— обычаи (в форме традиций, ритуалов, обрядов и т.д.);

— религиозные нормы;

— нормы общественных объединений (корпоративные  нормы);

— нормы морали.

Право является таким социальным регулятором, который может включать любые  из перечисленных норм. Поэтому есть некие общие черты, свойственные всем социальным нормам, и есть нечто  такое, что выделяет право из системы  социальной регуляции.

К общим свойствам социальных норм относится то, что все они:

— являются своего рода образцами, стандартами, масштабом поведения;

— служат ориентиром в выборе того поведения, которое в данное время при  данных обстоятельствах одобряется обществом или определенной его  частью;

— выполняют организующую роль в поведении  людей;

— служат инструментом социального контроля.

Применительно к праву названные свойства получают дополнительные характеристики. Но прежде чем их назвать, следует отметить, что само понимание права у  разных народов, в разных государствах и разных правовых системах неодинаково. Существует по меньшей мере пять подходов к определению права.

 

Первый  является классическим для континентальной  Европы. Это сугубо нормативистский подход, когда нормами права считают лишь то, что выражено самим государством в издаваемых им общеобязательных правилах поведения. Таким образом, правом признается государственная воля, объективированная в соответствующих текстах общего характера.

 

Второй  — свойствен в большей степени  для Старого и Нового Света (для  Англии и США) и именуется социологическим. Если нормативисты находят правовые нормы в сфере должного, то социологи просят искать их в сущем. Они видят правовые нормы в самих общественных отношениях, в формах контроля за ними, в способах разрешения конфликтов, в том, что делает суд.

 

Третий  подход — психологический — распространен  в особенности среди тех сторонников  социологических взглядов, которые  придают первостепенное значение психическим  реалиям, имея в виду как индивидуальную, так и социальную психику. Они  стараются отыскать правовые нормы прежде всего в психике человека, в его сознании и подсознании, в его правовых взглядах, в его правовых переживаниях и т.п. Совсем не случайно в первые годы после октября 1917 г. могли судить на основе революционного правосознания.

 

Четвертый подход к пониманию права был  связан с ожиданиями буржуазных революций, с приходом к власти буржуазии  и был направлен против произвола  феодальных властей, против тиранических законов, попрания каких-либо прав человека. Это так называемый философский (естественно-правовой), подход. Правовые нормы, согласно данному взгляду, следует  искать в извечных критериях справедливости, выводимых из чистого разума. Естественные нормы свободы человека и естественные ее ограничения по отношению к  гражданину как члену государственно-организованного  общества — вот что должно регулировать поведение людей. Заметим, что данная теория естественного права возродилась  после некоторого забвения в середине уходящего столетия как реакция  на произвол фашистских тоталитарных режимов.

 

Ознакомление  с разными подходами к праву  показывает, что в каждом из них  есть свои позитивные стороны. Одни из них приемлемы для законодателей, которые отыскивают и закрепляют право в издаваемых ими нормах, другие — для тех, кто применяет  право, проводит право в конкретных жизненных ситуациях. Одновременно нельзя не видеть и отрицательных  сторон каждого из подходов, если не ограничивать сферу его использования. Мы знаем к чему, например, приводили  суды на основе революционного правосознания, помним, какие законы могли принимать  властвующие, если задавались единственной целью удержания своей власти. Да и «справедливость» могли трактовать по-разному. Поэтому уместен и  пятый подход — интегративный  — сориентированный не на одну какую-либо черту права, а на полноту всех его характеристик. Интегративный  подход должен учитывать допустимость разных определений права. Он не может  игнорировать того обстоятельства, что  в разное время у разных народов  применительно к разным политическим ситуациям признавалось разное понимание  права. Точнее — разное восприятие его и населением, и теми, кто  находится у власти в одном  конкретном государстве, и населением и властвующими другого государства. То есть в действительности и те и другие руководствуются в общении, строят свою жизнь по правилам, которые  черпаются из разных источников.

 

С точки зрения интегративного подхода  правом является все то, что официально признается и поддерживается в качестве нормативов равенства и справедливости в определении меры свободы общающихся социальных субъектов. Имеются в  виду не только граждане, но и их объединения, органы государства, должностные лица и т.д. Сюда войдут и законы, и судебные акты, и указания полицейского, и  комплексы допустимых эмоций, которыми судья или тот же полицейский  руководствовались; сюда будут отнесены религиозные каноны, чувства верующих, религиозные обряды, но вместе с тем останется место и атеистическим воззрениям и нормам, если их официально возводили в общеобязательные установления.

 

Интегративное понимание права позволяет выявить  первый отличительный признак правовых норм — правовые нормы фиксируются  в самых разных источниках. Их нельзя сводить только к законодательно установленным правилам. Напротив, в определенных случаях возможно не признавать правом даже то, что записано в законе.

 

Другим  признаком правовых норм, в отличие  от всех иных, является то, что они  действуют по жизни, обязательно  признаются в качестве регулятора общественных отношений через какие-то официальные  акты. Это не декларации, не какие-нибудь лозунги, не заявления о намерениях.