Материальные пожертвования в церкви

           Такая благотворительность распространялась не только на непосредственное окружение. Дела милосердия начинались дома, но на этом не заканчивались. В ситуации общего бедственного положения епископы организовывали специальные сборы и посты, в результате которых пища экономилась для страдающих братьев. Римская церковь посылала милостыню на большие расстояния. Киприан Карфагенский, который после обращения продал свои имения и раздал средства

бедным, собрал сто тысяч систерциев для помощи христианам Нумидии, захваченным в плен соседними варварскими племенами; он считал великой честью «быть способным за небольшую сумму денег выкупить Того, Кто выкупил нас из власти сатаны Своей собственной Кровью». ¹⁰²

         Наконец, братская любовь распространялась даже на врагов, которым христиане воздавали добром за зло и нередко во время гонений и общественных бедствий собирали им на голову горящие уголья.

        Во время гонений при Галле, когда в Карфагене свирепствовала чума и язычники бросали  на улицах своих умерших и больных, убегали от них, боясь заразиться, и проклинали христиан, как якобы, вызвавших чуму, Киприан созвал свою общину и призвал ее любить врагов. После этого они все начали трудиться: богатые с помощью денег, бедные с помощью своих рук – и не успокаивались, пока мертвые не были похоронены, о больных не позаботились, а город не был спасен от опустошения. ¹⁰³

         Такое же самоотречение проявили и христиане Александрии во время ужасной чумы в правление Галлиена.  Тертуллиан говорит: «Если любовь к друзьям свойственна всем людям, то любовь к врагам – добродетель исключительно христианская». «Вы забываете, пишет он язычникам в своей Апологии, - что не смотря на ваши гонения, мы не только не строим заговоров против вас, для чего наши прихожане, возможно, предоставили бы нам средства, - но мы молимся о вас и делаем вам добро; да, мы ничего не даем вашим богам, но мы даем вашим бедным и в своей благотворительности раздаем больше милостыни на ваших улицах, чем вы приносите жертвоприношений в свои храмы».¹⁰⁴

       Организованная общинная благотворительность  в доникейскую эпоху позволяла  удовлетворять все непосредственные  нужды  членов церкви. Когда  государство приняло христианство  повсюду появились благотворительные организации, заботившиеся о бедных, больных, странниках, вдовах, сиротах и беспомощных стариках. Первое ясное свидетельство о существовании такого рода организаций мы находим  в эпоху Юлиана Отступника, который пытался остановить развитие христианства и оживить язычество,

велев верховному жрецу  Галатии, учредить в каждом городе Xenodochium, поддерживаемый на средства государства и частные пожертвования; ибо, сказал он, постыдно, что язычники остаются без поддержки со стороны своих, в то время как «среди иудеев нет ни одного нищего, а нечестивые галилеяне (то есть христиане) кормят не только своих, но и наших бедных».

         Несколько лет спустя (370 г.) мы  читаем о знаменитом госпитале  в Кесарии, основанном святым  Василием и названном в его  честь «Василиадой», и о похожих учреждениях по всей провинции Каппадокии.

          Одно такое заведение было  в Антиохии во времена Златоуста,  который проявлял практический  интерес к нему. В Константинополе  было целых тридцать пять госпиталей. На Западе количество таких учреждений быстро увеличивалось в Риме, на Сицилии, на Сардинии и в Галлии.

               Иустин Мученик говорил: «Мы, некогда служившие похоти, теперь наслаждаемся только моральной чистотой; мы, когда-то следовавшие за волшебством, теперь посвятили себя  вечному благому Богу; мы, когда-то любившие выгоду больше всего, теперь отдаем то, что имеем, для общего использования, и делимся со всеми нуждающимися; мы, когда-то ненавидевшие и убивавшие друг друга, не любившие чужаков из-за разницы в обычаях, теперь, после явления Христа, живем с ними, молимся о своих врагах, стараемся убедить тех, кто ненавидит нас без причины, что они могут согласовать свою жизнь со славным учением Христа и получить от правящего всем Бога те же благословения, что и мы». ¹⁰⁵

       Но нам следует не забывать, что жизнь христиан до Константина часто подвергалась неоправданной идеализации. Человеческая природа всегда остается прежней, и нам следовало бы ожидать, что какие-то недостатки мы найдем даже в апостольской церкви. И тогда, как и в нынешнее время среди христиан наблюдалось быстрое ослабление

 

рвения, особенно в  спокойные перерывы между гонениями, а при возобновлении гонений  множество отступников порочили имя христиан. Нередко самые выдающиеся добродетели, отвага перед лицом  смерти и строгость морали вырождались в неразумный фанатизм и неестественную суровость.

3. Никейский и Посленикейский период.

 

         Обращение Константина и постепенное утверждение христианства как государственной религии прежде всего дали церкви не только обычные юридические права, но и особые привилегии, которыми ранее пользовались языческие религии и их жрецы. Эти права и привилегии церковь постепенно приобрела либо посредством молчаливых уступок, либо через специальные законы христианских императоров, изложенные в сборниках кодексов Феодосия и Юстиниана. Но следует заметить сразу, что привилегии эти получила исключительно католическая или ортодоксальная церковь. Остальные секты, схизматического и еретического толка подверглись более суровому преследованию.

       Вот некоторые права и привилегии, полученные  церковью во времена Константина.

1. Освобождение священников от большей части социальных обязанностей.

         Среди них были обязательные общественные повинности, такие как военная служба, неквалифицированный ручной труд, материальное обеспечение дорогостоящего сановничества, а до некоторой степени и налоги на церковное имущество. Впервые Константин даровал подобное право католическим священникам Африки в 313 г., а в 319 г. Распространил его на всю империю.

В следствии такого положения дел многие стали становиться священниками, не ощущая внутреннего призвания, просто ради государственных привилегий, и в 320 г. Император выпустил закон, запрещающий богатым нести это служение и ограничивающий доходы священников на том необычном основании, что «богатые должны нести бремя мира, а бедные существовать за счет собственности церкви».

         При Валентиниане II и  Феодосии I богатым было разрешено духовные должности при том условии, что они вверят свое имущество другим людям, которые будут выполнять государственные повинности вместо них. Но эти законы мало соблюдались со всей строгостью их предписания.

         Константин также освободил церковь  от налога на землю, хотя  позже отменил свое постановление  и церковь стала как и раньше облагаться земельными налогами. Но позже церковная иерархия стала утверждать, что церковь обладает божественным правом освобождения от любых налогов.

2. Обогащение церкви и наделение ее  материальными дарами

       Константин один из первых  показал пример своей империи в том, что в церковь следует приносить щедрые пожертвования на поддержку священников и строительство церквей в Африке, в Святой Земле, в Никомедии, в Антиохии и Константинополе. При этом следует помнить, что подобные действия не требовали больших усилий, ведь Константин был абсолютным монархом, общественная казна принадлежала ему, как его собственный кошелек, и он мог себе позволить щедрость за счет своих подданных.

          Он и его приемники отдавали церкви имущество языческих храмов, земли и общественное имущество еретиков, но более часто последнее конфисковывалось в пользу государства или тратилось на фаворитов.  Богатые подданные из чистого благочестия или из соображений выгоды дарили церкви свою собственность, часто вопреки справедливым притязаниям на нее своих родственников.

       Епископы и монахи нередко  недостойным образом пользовались  своим влиянием на вдов и  умирающих, хотя Августин решительно объявляет незаконным любое завещание, по которому наследник лишается того, что принадлежит ему по праву. Валентин I счел необходимым выступить против охоты священников за наследством, особенно в Риме, и выпустил в 370 г. Соответствующий закон; Иероним признает, что закон этот был весьма уместен. ¹⁰⁶

              Богатства церкви в основном обращались в недвижимость, или по крайней

мере были застрахованы ею. Вскоре церкви уже принадлежала десятая часть земли в империи. Конечно, земля эта в основном была запущена и бесполезна, но при  благоприятных обстоятельствах  ее стоимость росла очень быстро.

           Во времена Златоуста, в конце IV века, Антиохийская церковь была настолько  обеспечена, что могла полностью или отчасти, содержать три тысячи вдов и посвятивших себя Богу дев, не считая множества нищих, больных и странников. Самыми богатыми были церкви метрополий, Рима и Александрии.

            Римские церкви VI века, помимо громадных сокровищ в виде денег, золотых и серебряных сосудов, владели множеством домов и земель не только в Италии и на Сицилии, но даже в Сирии, Малой Азии и Египте. Когда Иоанн, носящий почетное звание Милостивый благодаря неограниченной щедрости  по отношению к беднякам, стал патриархом Александрии, он обнаружил, что в церковной казне хранится восемь тысяч фунтов золота, а сам он получил десять тысяч, хотя у него не было даже обыкновенного одеяла, и говорят, что однажды он одновременно накормил семь тысяч пятьсот нищих.¹⁰⁷

            Епископы осуществляли контроль над церковным имуществом и доходами. Они распределяли средства, деля их, согласно преобладавшему обычаю, на три или четыре части: для себя, для священников, на текущие потребности богослужения и для бедных.     

             Часто их подозревали в жадности и лицеприятии. Лучшие из них, такие как Златоуст и Августин, возражали против чрезмерного увлечения земной собственностью, которое неизменно мешало исполнению высших обязанностей; они предпочитали бедность былых времен, потому что текущие обильные доходы умаляли роль частной благотворительности.

            Без сомнений, у этого процветания были две стороны. Для церкви оно было как выгодно так и рискованно. Богатство, в зависимости от состояния духа управлявших ими, могло использоваться для распространения Царства Божьего, для строительства церквей, поддержки нуждающихся и основания благотворительных заведений для нищих, больных, вдов, сирот, бедных странников и пожилых людей. Но оно также могло привести

к духовному равнодушию и роскоши, к моральному развращению  и упадку. Серьезные

люди чувствовали  это даже в период расцвета иерархии. Данте, полагавший на основании вымышленной истории, что Константин положил начало светской власти пап посредством его дара Сильвестру, с горечью восклицал:

 
 

Серебро и  злато – ныне бог для вас;

И даже те, кто молится  кумиру,

Чтят одного, вы чтите сто зараз.

 

О, Константин, каким злосчастьем миру

Не к  истине приход твой был чреват,

А этот дар  твой пастырю и клиру! ¹⁰⁸

 

     

3. Более основательная поддержка священства стала еще одним преимуществом, полученным от нового положения христианства в империи.

            Прежде священники полностью зависели от добровольных пожертвований христиан, а христиане по большей части были бедны. Теперь священники получали фиксированный доход из церковных фондов, а также из императорской и муниципальной казны. К этому добавлялись пожертвования из первых плодов и десятина, которые хотя и не считались обязательными по закону, но появились в качестве добровольного обычая уже очень рано; вероятно в церквах иудейского происхождения они существовали изначально, по образцу иудейского закона.

          Там, где этих средств было недостаточно, священники занимались сельским хозяйством или чем-то другим; еще в V веке многие синоды рекомендовали этот способ добычи средств к существованию, хотя Апостольские постановления запрещали священникам заниматься светскими трудами под угрозой смещения с должности.

         Улучшение внешних условий существования священства часто сопровождалось его соответствующим моральным вырождением. Священникам больше не нужно было бороться за выживание и беспокоиться о пропитании, они стали независимыми и смогли полностью посвятить свои силы служению; но это

благоприятствовало  также равнодушию и роскоши, множество  недостойных людей стали нести  служение в церкви, народ стал приносить  меньше добровольных пожертвований. Лучшие представители епископата, такие как  Афанасий, два Григория – Назианзин и Нисский , Василий, Златоуст, Феодорит, Амвросий, Августин, жили в аскетической простоте и использовали свои доходы на благо общины, но были и другие, тщеславные, любящие великолепие, сластолюбивые.