Педагогика сотрудничества

ребенка, мы не усложняем  его жизнь, как думают, а облегчаем. Мы берем  выбор

на себя. Мы освобождаем  его  совесть  от  необходимости  выбирать  и  нести

ответственность,  мы  перехватываем  у  жизни  право  наказания,  мы  ставим

заглушку на источники  самостоятельности. И  если  мы  постоянно  наказываем,

осуждаем,   делаем   замечания,   то   вырастут   люди,    которые    боятся

самостоятельности, боятся свободы.

      Мы полагаем, что надо воздействовать  на ребенка, чтобы исправить   его.

Так и пишут: воспитание – это воздействие.  Некоторые,  более  прогрессивные

люди говорят, что  надо  направить  усилия  на  самого  себя  –  измениться,

переделаться в  другого  человека,  самоусовершенствоваться.  Но  ни  то  ни

другое для многих людей невозможно. Я не могу своей  волей  переделать  себя.

Призывы к самовоспитанию, как показывает опыт, остаются призывами.  Не  умею

я воздействовать и  на  ребенка,  у  меня  нет  на  это  сил,  способностей,

времени. А главное, ни то ни  другое,  ни  мне  ни  ребенку  –  не  приносит

ничего, кроме разочарования.

      Не надо переделывать ребенка.  Не надо переделывать себя.  Наши  усилия

должны быть направлены не на  ребенка,  не  на  себя,  а  на  главное  –  на

отношение к ребенку. Человек меняется  не  от  манипуляций,  которые  с  ним

проделывают, не от воздействий, а только  от  собственных  душевных  усилий,

возникающих в его отношениях с людьми. Антуан де  Сент-Экзюпери  писал,  что

человек – это  узел отношений.

      Ни в какой книжке не опишешь  эти  тысячи  оттенков  интонации,  тысячи

оттенков  во  взгляде,  никак  не  научишься  смотреть  на  ребенка  добрыми

глазами! Все эти  мелочи, из которых и состоит работа воспитания, сами  собой

находятся, когда  изменяется наше отношение к ребенку.

      Такова педагогика. В каждом слове,  в каждой интонации, в каждом  самом

маленьком поступке отражаются все  наши  убеждения.  В  любом  слове  –  вся

педагогика в  полном объеме.

      * * *

      Воспитание принципиально двойственно,  в  нем  два  ряда.  Один  ряд  –

культурный, навыки культурного поведения, умственное развитие, учение –  все

то, что в прежние  времена в богатых семьях давали гувернеры. 

Другой  ряд  –  нравственный,  навыки  обращения  с  целями,  навыки  выбора

нравственных средств.

      В сознании  большинства  воспитывать   –  значит  прививать  культурные

навыки. На самом  же деле воспитывать – значит учить  человека  относиться  к

людям и к делу по-человечески.

      Литовский  ученый  Р.Тидикс  в  интереснейшей   статье   “Об   уровнях

воспитания” пишет, что “на практике чаще  всего  не  образование  определяет

нравственность, а, наоборот, нравственность определяет потребность  человека

в образовании”. Нравственный человек никогда не будет ниже  своей  среды  по

культурному уровню. 

...И снова мы  подходим к горячей точке педагогики, к чему-то,  определяющему

успех или неуспех  воспитания.  Говорят:  “Ребенок  должен  делать  все,  что

положено, вы должны научить его, и при этом,  конечно,  нельзя  унижать  его

достоинства, ругать его, кричать на него, бить”. Но нет  в  жизни  “и”!  Все

это правильно  для совершенных воспитателей-отличников. Но  что  делать  нам,

несовершенным?  Замотанным  жизнью  и   работой?   Не   обладающим   великой

воспитательной  силой? И взгляд-то у нас вовсе  не такой,  что  посмотришь  на

ребеночка – он и стихает. Что нам делать?! 

     Вывод,  мне кажется, может быть только  один.  Если  у  нас  не  хватает

способностей, сил, времени и дети не ангелы, если  невозможно  и  культурное

поведение дать, и  нравственную культуру,  то  надо  каким-то  из  двух  этих

рядов поступиться. Сделать выбор.

      Нравственное  воспитание  –   воспитание  без  воспитания,  без  особых

педагогических  мероприятий и мер. Для него нужна  трата души, а  не  времени,

не нервов. Если мы выбираем культурный ряд, но ничего не можем  добиться  от

ребенка,  мы  становимся  все  злее,  все  нетерпимее,  все   меньше   любим

разочаровавшего нас ребенка, и он становится все хуже и  хуже.  Если  же  мы

делаем второй выбор, нравственный, мы постепенно научаемся  находить  выходы,

у нас  развивается  изобретательность,  некая  педагогическая  хитрость,  мы

становимся лучше, даже не занимаясь самосовершенствованием, не думая  о  нем

– и лучше становятся наши дети.

      Воспитание воздействиями – это  пассивная  педагогика.  Мы  наметили  в

голове некий  курс  в  виде  образа  Ребенка,  и  теперь  все  наши  действия

определяются  не  нами,  а  ребенком.  Чуть  он  отклонился  –  мы  начинаем

реагировать. Если бы он следовал по заданной траектории, мы бы спали. Мы  не

замечаем ребенка, мы замечаем одни лишь его недостатки.

      Нравственно-духовное воспитание  – это активная педагогика. Мы  зовем  к

самоосвобождению, вызываем чувство симпатии, пробуждаем добро. Сами не  спим

душой и не даем заснуть душой ребенку.

      Одна педагогика делает упор  на то, что ребенок  должен  знать,  должен

уметь, должен понимать. Она говорит нам: надо, чтобы... надо, чтобы... 

        Другая педагогика делает упор  на то,  каким  путем  добиваться  этих

всем известных  “должен, должен, должен”. Она говорит: чтобы, надо...  чтобы,

надо...

      Чтобы дети выросли нравственными  людьми, надо  добиваться  от  ребенка

лишь того, чего мы можем добиться, не посягая на него. Так  получается  –  а

так нет.

      В сущности, как мало нужно  для хорошего воспитания! Надо  лишь  понять,

что нет двух отношений  к ребенку –  человеческого  и  педагогического.  Есть

одно, одно и только одно: человеческое. 

Просто  “сотрудничество”  красивый,  но  пустой   призыв,   потому   что   с

разболтанными, отстающими,  не  желающими  работать  школярами  сотрудничать

невозможно. Так  же, как невозможно  установить  отношения  сотрудничества  в

разболтанном  коллективе,  не  объединенном  общими  целями,  в  коллективе,

который  держится  только  на  приказах  и  других  административных  мерах.

Руководитель  такого  коллектива,  скажем,  директор  школы,  всегда   может

подняться  и  сказать:  “А  у  меня  учительница  не  хочет  брать  классное

руководство, ну как  с ней сотрудничать?”  –  и  невежественным  людям  будет

казаться, что он прав.

      Он прав в мире, где безраздельно  господствует карательная  педагогика.

Он  прав  для  той  головы,  в  которой  карательная  педагогика   царствует

безраздельно. 

Да, отношения сотрудничества нельзя установить в один день и  в одну  неделю.

Карательная  педагогика  ничего  не  требует  от  педагога,  кроме  жесткого

взгляда и громкого голоса да  безжалостности,  с  какой  учитель  пользуется

родительским ремнем. Символ  карательной  педагогики  –  маленькая  девочка,

которая плачет и  падает прямо на уроке в ноги  к  учителю,  лишь  бы  он  не

ставил двойки, ибо за двойкой последует жестокая порка дома.

      Педагогика сотрудничества очень трудна. Чтобы добиться  сотрудничества

с  детьми,  надо  иметь  доброе  сердце,   высокую   культуру,   современный

профессионализм.

      Говорят: это романтика! Не  все же учителя добрые и  культурные, не  все

же  профессионалы!  И  делают  вывод:  педагогика   сотрудничества   –   для

избранных. 

Не слушайте эти  речи, учитель. Вам внушают, что  вы  серый,  ни  на  что  не

способный, и делают это с одной целью: чтобы легче  было учителем  управлять,

чтобы оправдать  жесткий контроль  над  учителем.  Да,  среди  учителей  есть

всякие  люди,  много  уставших,   издерганных,   не   побоимся   сказать   –

озлобившихся от тяжелого и  подчас  бессмысленного  труда,  ибо  карательная

педагогика не приносит удовлетворения никому: ни  детям,  ни  родителям,  ни

учителям.

      Но  что  же  –  так   и  будет?  И  никакого  света  в  окошке,   кроме

периодических призывов к  гуманизму  и  добру,  на  что  замученный  учитель

отвечает в уме: “Тебя бы на мое место, гуманист, посмотрела  я,  что  бы  ты

запел на третий день, когда  твои  ученики  пошлют  тебя  самыми  последними

словами вместе с  твоим гуманизмом”. 

Да, и такая трудность  есть,  быть  может,  главная:  воспитанные  в  системе

карательности, многие ученики уже разучились  понимать  доброе  человеческое

слово и признают только силу и насилие. Да, это так. 

Но какой же из этого вывод? И не рваться? И  не стремиться? Доживать  дни  до

пенсии, ни на что  не надеясь?  Противники  педагогики  сотрудничества  зовут

вас именно к этому. Сторонники  ее  говорят:  есть  надежда!  Обстоятельства

можно переменить. Пути и способы перехода к  сотрудничеству  определены,  их

можно вызнать, ими  можно овладеть!

      И во всяком случае важно  понимать, на каком свете ты  живешь,  за  кого

ты, какой смысл  имеет то, что ты делаешь. Еще  и  еще  раз:  или  педагогика

кары и наказания, совершенно бессильная,  или  педагогика  сотрудничества  –

третьего нет. Пускаются  в рассуждения  типа:  метод-де  не  имеет  значения,

важна культура; у  каждого свой метод, важна личность и только личность.

       Снова то же самое: вам говорят,  коль скоро у вас не хватает   культуры

и не выдающаяся вы личность, то и сидите молча, ничего у вас не получится.

      Но нет же!  Личность,  культура  и  профессионализм  (знание  методик)

неразрывны, и сегодня именно методики – главное звено в  этой  цепи,  потому

что они доступны, они определенны, их можно  распространять,  и  они  меняют

характер учителя, заставляют его тянуться к культуре. Странно, что  в  конце

ХХ   века   приходится   доказывать   необходимость   науки,   необходимость

педагогических  знаний, необходимость постижения нового. 

ГЛАВНОЕ  ОБВИНЕНИЕ  против  педагогики  сотрудничества,  постоянно  и  нудно