Факторинг: понятие, сущность и правовые основы

Исходя из дефиниции договора факторинга, данной в статье 824 ГК РФ, выделим еще раз отличительные особенности договора факторинга от сделки по возмездной уступке права требования, по которым возникают спорные моменты в области правоприменения:

- исключительно денежный характер уступаемого требования, основанного на обязательстве по предоставлению первоначальным кредитором товаров, выполнения им работ или оказания услуг третьему лицу;

- сингулярный характер уступки прав требования в договоре факторинга (к финансовому агенту переходит только часть требований, вытекающих из основного обязательства между должником и первоначальным кредитором);

- направленность договора факторинга на финансирование финансовым агентом клиента (первоначального кредитора), что в том числе понимается как уплата финансовым агентом денежных средств клиенту за уступаемое право до момента его уступки;

- наличие в договоре факторинга иных прав и обязанностей сторон, не связанных с уступкой права требования (в том числе оказание финансовым агентом клиенту тех или иных услуг)[84].

Очевидно, что ни один из этих признаков не позволяет однозначно разграничить цессию как возмездную сделку по уступке права требования и договор факторинга. В связи с этим целесообразно обратиться к арбитражно-судебной практике с тем, чтобы рассмотреть выработанные ею подходы.

Прежде всего судами неоднократно указывается на то, что сама по себе возмездность сделки уступки права требования еще не означает квалификацию ее как договора факторинга. Так, в Постановлении ФАС ВВО от 31 марта 2005 г. № А79-6708/2004-СК2-6335 судом было указано, что «действующее законодательство не запрещает заключение договора цессии на условиях полной оплаты уступаемого права до его передачи... Из смысла и содержания спорного договора не усматривается намерения сторон по заключению договора факторинга»[85].

В другом деле ФАС ДВО указал, что «доводы заявителя жалобы о том, что спорный договор является договором финансирования под уступку денежного требования в связи с тем, что предусмотрена оплата новым кредитором первоначальному кредитору денежных средств, а затем переход права требования, несостоятельны и не соответствуют материалам дела. Поскольку в силу действующего законодательства (ст. 575 ГК РФ) дарение между коммерческими организациями не допускается, то возмездный характер договора уступки требования не противоречит нормам параграфа 1 главы 24 ГК РФ. Возмездный характер уступки требования не может являться основанием для признания сделки ничтожной»[86].

Подобную позицию занимает и ФАС СЗО, указывая не только на запрет безвозмездной цессии как дарения, но также и на презумпцию возмездности гражданско-правового договора, установленную в п. 3 ст. 423 ГК РФ[87].

Другой аргумент, который применяют суды кассационных инстанций для обоснования отличия возмездной цессии от договора факторинга, - это правовая природа сделки уступки права требования, которая «является распорядительной сделкой, опосредствующей переход прав по различным, в том числе хозяйственным, договорам (сделкам)... Договор цессии опосредствует отношения его участников по купле-продаже права, и этот договор не противоречит ни законам, ни иным правовым актам»[88].

Достаточно интересный подход был высказан ФАС СКО, который, указывая на отличия факторинга от сделки возмездной цессии, указал в качестве квалифицирующего признака факторинга его субъектный состав (специальная правоспособность кредитной организации либо наличие лицензии) и на основании этого пришел к выводу о том, что «если в качестве финансового агента выступает организация, обладающая соответствующей лицензией, уступка может быть квалифицирована как факторинг, поскольку имеются основания для применения норм о факторинге, предопределенных указанной субъектной спецификой. Если же финансовый агент не имеет лицензии, то отсутствуют основания для применения к такой уступке норм главы 43 ГК РФ и, соответственно, основания для квалификации ее в качестве факторинга. В то же время такой договор может быть квалифицирован как обычная цессия с распространением на нее правового режима главы 24 ГК РФ»[89].

Указывая на различия между цессией и факторингом, ФАС СЗО отметил, что «договор финансирования под уступку денежного требования в отличие от цессии является двусторонним, в соответствии с которым клиент передает или обязуется передать денежное требование, а финансовый агент (банк, кредитная или другая имеющая лицензию на осуществление деятельности такого вида организация) выплачивает либо обязуется выплатить клиенту денежную сумму. Совершенная между сторонами по данному делу сделка по своей правовой природе не является факторингом»[90]. Вместе с тем подобное разграничение трудно признать корректным, так как сделка по уступке права требования (в том числе и та, которая анализировалась в рассматриваемом деле) также является двусторонней, а не односторонней, и пользоваться этим критерием для отграничения ее от договора факторинга не представляется возможным.

Другой выработанный судебной практикой критерий - уплата первоначальным кредитором (клиентом) вознаграждения финансовому агенту. Так, в Постановлении ФАС УО от 12 июля 2004 г. № Ф09-2155/04-ГК указано, что «одним из условий финансирования под уступку денежного требования является размер вознаграждения финансового агента за предоставляемые услуги. Оснований для признания совершенного между сторонами договора договором факторинга не имеется»[91]. В другом деле, рассмотренном Президиумом ВАС РФ, судом также было указано, что «договор факторинга согласно статье 824 Гражданского кодекса Российской Федерации предполагает финансирование одной стороной другую. В данном договоре этого предусмотрено не было. Поэтому суд апелляционной инстанции правомерно признал его ничтожной сделкой»[92].

Кроме того, в ряде случаев арбитражные суды признают сделки возмездной уступки права требования отличными от договора факторинга без указания аргументации[93].

Таким образом, можно прийти к выводу о том, что хотя применительно к договору факторинга и установлено требование о специальном субъектном составе, о чем мы говорили выше, однако не всякая сделка по возмездной уступке денежного требования может быть квалифицирована как договор факторинга. Практика показывает, что в каждом конкретном случае суд принимает решение о квалификации сделки с учетом целого ряда факторов, на основании всестороннего исследования обстоятельств дела.

Для того чтобы уменьшить вероятность квалификации такой сделки, как договор факторинга, юристами-практиками рекомендуется заключать договор возмездной цессии на следующих условиях:

1) оплата цессионарием уступаемого права осуществляется после перехода уступаемого права требования;

2) несмотря на то, что на практике сумма, уплачиваемая цессионарием за уступаемое право, как правило, меньше денежного выражения уступаемого права, для того чтобы исключить такой признак договора факторинга, как вознаграждение финансовому агенту за оказываемые клиенту услуги, желательно оплачивать уступаемое право «по номиналу».

Там, где это возможно, следует уступать цессионарию не только самостоятельное право требования, но и переводить на него весь комплекс прав и обязанностей цедента, то есть заключать смешанный договор, включающий в себя элементы как уступки прав требования, так и перевода долга. Тем самым будет достигнута полная замена стороны в первоначальном обязательстве, что не позволит квалифицировать эти отношения как договор факторинга[94].

Таким образом, приходится констатировать еще раз, что участникам гражданского оборота приходится изыскивать все новые и новые пути по преодолению, тех правовых преград, которые законодатель бездумно выставил субъектам предпринимательских отношений, и по сути дела совершать притворные сделки, поскольку под предлагаемой конструкцией цессии участники такого правоотношения будут подразумевать договор факторинга. 

В научных кругах пока не достигнуто согласие об отграничении договора факторинга от иных договоров, с которыми у первого есть те или иные сходства, однако в качестве некоего универсального критерия для отграничения договора финансирования под уступку денежного требования от всех иных договоров в юридической литературе нередко используется понятие «цель договора»[95]. Например, Л.Г. Ефимова подчеркивает, что «целью договора финансирования под уступку денежного требования (договора финансирования под уступку дебиторской задолженности) является получение соответствующей суммы денег с обязанностью ее возврата, а уступка требования представляет собой лишь способ платежа. В зависимости от того, осуществляется ли уступка требования по типу договора купли-продажи или по типу договора залога, изменяется только порядок расчетов за услуги, оказанные финансовым агентом (ст. 831 ГК РФ)»[96].

Е.Е. Шевченко полагает, что «целью договора, предусмотренного ст. ст. 824 - 833 ГК РФ, является оказание услуги по финансированию под уступку денежного требования», отмечая при этом, что «уступка требования и предоставление денежных средств не противопоставляются как встречные обязательства (действия) в силу иной целевой направленности»[97].

Рассматривая вопрос о соотношении договора факторинга и сделки по уступке права требования, Л.Ю. Василевская обращает внимание на то, что «основной целью договора факторинга является финансирование, что нашло отражение в самом названии договора, т.е. речь идет о предоставлении денежных средств либо обязательстве фактора представить их клиенту в будущем; цели же уступки могут быть самыми разными - купля-продажа, дарение и т.п...»[98].

Однако нельзя не согласиться и со следующим утверждением Л.А. Новоселовой: «Попытки разграничить различные типы договоров по признаку их цели вряд ли можно однозначно отвергнуть. Вместе с тем такой критерий, как цель или основная цель договора, является слишком субъективным и неопределенным. Кроме того, для российского права понятие «финансирование» является новым. Если в правовых системах, гораздо чаще использующих это понятие, пока не сложились единые подходы к его определению, то трудно ожидать этого от находящейся в зачаточном состоянии российской правоприменительной практики»[99].

Итак, мы определили, что, не смотря на схожесть договора финансирования под уступку денежного требования с конструкциями других договоров, данный договор весьма самостоятелен и индивидуален, а, следовательно, на наш взгляд некорректно отождествлять договор факторинга с другими договорами только лишь потому, что у него есть схожие черты с другими договорами, в частности договорами купли-продажи, кредита, залога, цессии. Для того он и был выделен законодателем в отдельный вид договора, поскольку была необходимость более эффективного урегулирования общественных отношений, включающих в себя сразу несколько видов отношений.

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

Факторинг как форма кредитования получил широкое распространение в большинстве европейских и североамериканских стран. В последнее время в России также повышается интерес к факторингу, что обусловлено и первую очередь экономическим эффектом от совершения таких сделок. Однако не последнюю роль в распространении отношении факторинга в России играет развитие системы российского законодательства, в частности, принятие ГК РФ.

Правовые нормы, содержащиеся в главе 43 ГК РФ «Финансирование под уступку денежного требования», не устанавливают жестких требований к условиям договора финансирования под уступку денежного требования и предоставляют сторонам значительную свободу выбора при его заключении, что позволяет реализовывать на основе таких правовых норм вес виды факторинга, известные международной практике. Широкие возможности, которые содержит гл. 43 ГК РФ, обусловлены в числе прочего тем, что она включает возможность заключения договора финансирования под уступку денежного требования двух различных конструкции, и том числе с обеспечительной целью.

Однако широкому распространению факторинговых отношений препятствует ряд недостатков правового регулирования соответствующих отношений, а также противоречивая судебная и правоприменительная практика. Обусловлено это, в первую очередь, особым предметом договора финансирования – денежным требованием, и специфическим порядком, установленным для перехода прав на денежное требование – уступкой требования. При этом долгое время и по настоящий момент множество теоретических споров вызывает сама возможность совершения уступки (цессии) и перемены стороны в обязательстве, а отсутствие в течение продолжительного времени значительных исследовании в этой области, обусловленное игнорированием значения уступки в хозяйственном обороте в период плановой экономики, приводит к непониманию природы уступки, ошибочному ее толкованию, а также настороженному отношению к применению и толкованию договоров, являющихся основанием совершения уступки, к числу которых относится договор финансирования под уступку денежного требования.

Помимо выводов, сделанных по тексту работы, подведем итог нашего исследования.

Факторинг как группа экономических отношений, направленных на кредитование хозяйствующих субъектов путем приобретения у них прав
(требований) к третьим лицам, находит свое правовое оформление в целом
ряде правовых конструкций: договор факторинга, договор финансирования
под уступку денежного требования и пр.

Несмотря на схожесть договора факторинга с другими договорами, в особенности с цессионными сделками, поскольку обязательным элементом исполнения по договору факторинга является уступка, договор факторинга самостоятельный договор, который обладает рядом индивидуализирующих признаков. Более того, неслучайно законодатель поместил данную конструкцию в отдельную главу ГК РФ.

Нормы главы 43 ГК РФ «Финансирование под уступку денежного требования» позволяют участникам оборота реализовывать на их основе все известные международной практике виды факторинговых операций.

При заключении и исполнении договора факторинга сторонам предоставлена значительная свобода, поскольку ГК РФ не содержит указания на круг существенных условий договора и порядок его исполнения.

Необходимо внести изменения в законодательство о факторинге. Проанализировав элементы договора финансирования под уступку денежного требования, мы столкнулись с одной из основных проблем отечественного рынка факторинга – требования к субъектному составу, а именно к финансовому агенту. Необходимость лицензирования данного вида деятельности привела к правовой коллизии, которую не могут разрешить ни законодатель в силу своего бездействия, ни правовприменитель, в том числе и суд, который по-разному трактует сложившуюся ситуацию в законодательстве, то признавая, то не признавая необходимость лицензирования. Без лицензии в настоящее время могут осуществлять факторинговую деятельность только банки и иные кредитные организации, которые обладают банковской лицензией. Специальной же  факторинговой лицензии получить в настоящее время невозможно, поскольку нет ни органа выдающего и контролирующего условия лицензирования, ни самих условий. Поэтому законодателю нужно завершить ту инициативу, которую он уже начал проявлять и завершить разрешение сложившейся правовой коллизии.