Новейшая история стран Азии и Африки 1945--ХХІ в

Аграрная реформа стала проводиться КПК в освобожденных районах еще до октября 1949 г. С провозглашением КНР летом 1950 г. было объявлено о распространении реформы на всю страну. Происходили конфискации «излишков» земли, сдаваемой в аренду, владений монастырей. Все это перераспределялось между крестьянами поровну, «по едокам».Тем не менее эта мера встретила положительный отклик, способствовала укреплению позиций КПК, так как обеспечивала людям прожиточный минимум.

К 1953 г. в КНР были заложены основы новой системы государственной экономики, созданы базовые институты регулирования и планирования. Частному сектору был нанесен сокрушительный удар, хотя он еще не был полностью уничтожен. Преобразования в сельском хозяйстве подавили стимулы к росту производства, хотя и решили задачу физического выживания.

4. Курс «трех красных знамен» в Китае

По инициативе Мао в  мае 1958 года 2-я сессия VIII съезда КПК  одобрила так называемый курс "трех красных знамен" - новой генеральной  линии, «большого скачка», народных коммун. Его суть формулировалась  так: упорно бороться три года и добиться перемены в основном облике больших  районов страны. "Три года упорного труда - 10 000 лет счастья". Цель, которую  преследовал Мао Цзэдун, приступая  к организации «большого скачка», состояла в переходе к коммунизму в кратчайшие сроки на основе утверждения  таких форм общественной организации, которые позволили бы добиться небывалой  экономической эффективности производства, осуществления главных принципов  коммунистической утопии, способствовали бы укреплению главенствующего положения  Мао Цзэдуна в КПК, а КПК  и КНР — в международном  коммунистическом движении и мире. Это была утопическая программа  с явным националистическим и  мессианским уклоном. При этом методы, предлагавшиеся Мао Цзэдуном, не были вполне беспочвенными, не являлись лишь данью «романтическому революционаризму». Он принимал в расчет особенности  общественных условий, в которых  предполагал добиваться поставленных целей. Эти особенности состояли прежде всего в огромном людском  потенциале Китая, сконцентрировав  который на решении основных задач, возможно было, по его мысли, достичь  очень многого .Некоторые очертания  грядущего «большого скачка»  проступили в выступлениях Мао Цзэдуна  уже на III пленуме 8-го созыва (осень 1957 г.). На нем ему удалось добиться в принципе одобрения идеи необходимости  ускорения темпов экономических  и общественных преобразований. Его  конкретные предложения состояли в  требовании резкого повышения урожайности  и эффективности сельскохозяйственного  производства, в привлечении огромных масс населения к ирригационному строительству, что должно было бы обеспечить радикальное изменение положения  в сельском хозяйстве. Он предлагал  наряду с развитием крупного производства создать среднюю и мелкую промышленность, что позволило бы использовать массу  живого труда. В частности, им было выдвинуто  предложение развернуть создание небольших  сталеплавильных заводов с целью  резкого увеличения производства стали. Некоторые из идей, высказанных Мао  Цзэдуном, вряд ли можно было воспринимать серьезно, тем не менее, впоследствии, в период большого «скачка», они  были реализованы. Большое значение он придавал ликвидации во всей стране «четырех вредителей»: крыс, воробьев, мух, комаров.

С начала 1958 г. Мао Цзэдун энергично настаивал на осуществлении  предлагаемых им мер на совещаниях высшего руководства КПК. Устранить  колебания сомневающихся была призвана развернувшаяся по указанию Мао Цзэдуна  кампания борьбы «против правого  консерватизма». Значительной части  руководства КПК призывы Мао  Цзэдуна могли показаться заманчивыми. Десятилетний план развития страны он предлагал осуществить за «три года упорного труда». После досрочного выполнения пятилетки он призывал за 15 лет догнать Англию, за 20 — США, сравняться с Японией по развитию сельскохозяйственного производства в течение трех лет. Отвечая на требования Мао Цзэдуна о составлении  на местах повышенных планов экономического развития, производственные объединения и местные власти стали брать на себя трудновыполнимые обязательства. К концу весны того же года подготовка к попытке резко ускорить темпы развития страны была завершена.

Для того чтобы приступить к практическому осуществлению  этих идей, была необходима санкция  высших партийных органов. Этого  Мао Цзэдуну удалось добиться на Второй сессии VIII съезда КПК, состоявшейся в мае 1958 г. В решениях сессии, казалось отразивших единство высшего руководства  КПК в намерении пересмотреть прежнюю концепцию экономического развития, были очерчены контуры новой  генеральной линии, являвшейся в  сущности линией на утверждение маоистской модели коммунизма в Китае. Новая  программа получила название курса  «трех красных знамен»: новой  генеральной линии, «большого скачка», народных коммун. В этот период народные коммуны мыслились еще скорее как более крупные кооперативы, нежели основа нового общественного порядка, однако в летние месяцы Мао Цзэдун разработал концепцию коммунизации именно как новую основу нового (коммунистического) общественного строя КНР.

На сессии было постановлено резко увеличить темпы экономического развития, в особенности производства чугуна и стали, что Мао Цзэдун считал ключевым показателем уровня развития экономики, добиться резкого  роста сельскохозяйственного производства. Помимо этого были сделаны новые  кадровые назначения. Политбюро пополнилось  новыми членами. В частности, для  будущего политического развития Китая  большое значение имело введение в состав политбюро видного военного деятеля, заместителя министра обороны  КНР Линь Бяо, известного близостью  к Мао Цзэдуну.

Вскоре, выполняя указания партийных  органов, Госплан КНР разработал новый вариант пятилетнего плана  на 1958—1962 гг. Он предусматривал поистине фантастические темпы экономического развития страны. Предполагалось увеличить  выпуск промышленной продукции в 6,5 раза, сельскохозяйственной в 2,5 раза, причем среднегодовой прирост в  промышленности должен был составить 45%, а в сельскохозяйственном производстве — 20%. Показатели, определенные для  развития металлургии, были поистине фантастическими: выплавку стали страна должна была увеличить в 10 раз. Летом 1958 г. под лозунгом «три года упорного труда — десять тысяч лет счастья!» весь Китай был мобилизован для участия в «большом скачке». Огромные массы народа были собраны для осуществления амбициозных ирригационных проектов. Собственно говоря, в этой области «большой скачок» начался еще осенью 1957 г., когда в ноябре на ирригационные работы было направлено более 60 млн. человек, а в январе 1958 г. — уже около 100 млн. В отдельные дни на сооружение водохранилищ выходило до 150 млн. человек. Эти усилия были продолжены летом 1958 г. Сам Мао Цзэдун выезжал для участия в создании водохранилища в 30 км севернее Пекина, невдалеке от могильного комплекса минской династии. Заниматься физическим трудом были обязаны не только рабочие и крестьяне, но и представители высшей партийно-государственной номенклатуры. Поработав полчаса, Мао Цзэдун отложил в строну лопату, однако пропагандистское значение этой акции было велико: все китайские газеты напечатали фотографии Председателя ЦК КПК, копающего землю.

Для повышения урожайности  использовались нетрадиционные методы обработки земли, в частности  глубокая вспашка, загущенные посадки  риса. В промежутках между сельскохозяйственными  работами крестьянское население, напрягая все силы, боролось с «четырьмя  вредителями»: крысами, мухами, комарами и воробьями, которых удалось  извести почти полностью. Под  лозунгом «вся страна варит сталь» в Китае развернулось движение за создание базы «малой металлургии». Была поставлена задача соорудить более 10 тыс. малых и средних металлургических печей, ежегодной производительностью 20 млн. т чугуна. Небольшие металлургические печи, строившиеся на основе традиционной технологии, создавались как в  городах, так и в сельской местности. Миллионы людей приняли участие  и в «битве за сталь». К осени  того же года в стране варили металл более 700 тыс. кустарных доменных печей, а всего в непромышленном производстве металла было занято до 100 млн. человек. В усиленном темпе работала и  вся промышленность, причем предприятия  стремились максимально увеличить  объем производства, не заботясь о  рациональном использовании ресурсов.

Летом 1958 г. группа высших руководителей  КПК отправилась в инспекционные  поездки по стране, являвшей собой  образец трудового энтузиазма. Казалось, задуманное Мао Цзэдуном близко к  осуществлению, осталось лишь закрепить  достигнутое соответствующими политическими  решениями. Эта цель была поставлена перед участниками расширенного совещания политбюро, которое состоялось в августе 1958 г. в курортном местечке Бэйдайхэ. На совещании была не только подтверждена линия на осуществление  «большого скачка», но и даны определения  политике «коммунизации». Термин «народная  коммуна» появился в китайской печати в начале июля 1958 г., а к концу  лета именно с созданием народных коммун Мао Цзэдун связал свои надежды  на утверждение китайской формы  коммунизма. В соответствии с представлениями  Мао Цзэдуна, которые он пропагандировал  на совещании, коммуна мыслилась, как  универсальная форма социальной организации в коммунистическом обществе в Китае. Ее планировалось  распространить как на сельскую местность, так и на города. Основной принцип, на котором должны были основываться народные коммуны, состоял в тотальном  обобществлении всей жизни их членов. Начать, разумеется, следовало с  экономики, посему в деревне подлежали  отмене приусадебные участки, распределение  по труду, личные доходы отдельных дворов. Более того, обобществлению в перспективе  должны были подвергнуться и бытовые  стороны жизни, включая снабжение  и питание членов коммун. Руководитель КПК прямо ставил вопрос о том, что именно народная коммуна должна стать основой будущего идеального общественного строя в Китае. Мао Цзэдун полагал, что народные коммуны, как универсальная форма  перехода к коммунизму и основа будущего коммунистического общества в Китае, должны создаваться не только в сельской местности, но и в городах. Каждый завод и городской район следовало  превратить в городскую коммуну  на тех же принципах, что и сельские коммуны. Там, где это представлялось возможным, предполагалось создать  сельско-городские коммуны, что означало соединение аграрного и промышленного  производства. Коммуны не только должны были основываться на обобществлении экономической жизни своих членов, быта, но и предполагали полный контроль за духовной жизнью людей. Коммуны мыслились  одновременно и как военные структуры, и как надежное средство политической индокринации. Их члены были обязаны  совместно трудиться и совместно  потреблять произведенное, а также  заниматься военным делом и изучением  злободневных пропагандистских материалов. После того как совещание приняло  соответствующий документ, по всей стране началось создание народных коммун. В китайской печати это расценивалось  как свидетельство ускоренного  продвижения к коммунизму, а для  простого китайского крестьянина это  было равнозначно обещанию царствия Божия на земле. Руководству КПК удалось добиться феноменальных успехов в реализации идеи «коммунизации» общественной жизни в стране, в первую очередь в сельских районах. Это было результатом не только всевластия тоталитарного государства, способного, опираясь на насилие, добиться от общества почти всего, но и веры значительной части крестьянства в возможность достижения после «трех лет упорного труда» «десяти тысяч лет счастья». Потребовался всего лишь месяц, чтобы в коммуны вошло почти 100% крестьянских дворов. К концу года они были созданы по всей стране — ранее существовавшие 740 тыс. кооперативов были превращены в 26 тыс. коммун, включавших 120 млн. крестьянских дворов, причем в каждую коммуну входило в среднем около 20 тыс. человек. Одновременно в связи с созданием коммун, охватывавших зачастую население целой волости, были введены изменения в политический механизм страны. Коммуны становились низовыми местными административными структурами. Уже осенью выявились тяжелейшие последствия нового политического курса. Несмотря на то, что с мест рапортовали о все новых достижениях, страна оказалась в катастрофическом экономическом положении. Особенно разрушительные последствия имела «битва за сталь». Формально задание на 1958 г. было выполнено: производство стали по сравнению с предшествующим годом увеличилось в два раза, достигнув примерно 10 млн. т, однако в действительности около 3 млн составляли приписки и примерно столько же выплавленного металла оказалось некондиционным, не годившимся даже для переработки. Первые секретари парткомов, обязанные лично руководить выплавкой стали, зачастую, чтобы отчитаться, выдавали металл, произведенный современными предприятиями, за сталь, выплавленную на кустарных доменных печах. В целом по стране усилия, затраченные на производство металла кустарным способом, обернулись колоссальными выброшенными на ветер средствами: расходы рабочей силы были почти в десять раз больше, чем в современной промышленности, сырья и материалов — в три раза. В результате был нанесен тяжелый удар по современной промышленности, которой не хватало сырья и топлива, возникло напряженное положение на транспорте, в стране упало качество продукции и снизилась производительность труда. Огромный расход угля вызвал перебои в снабжении электроэнергией — осенью в ряде провинций Северо-Востока полностью или частично прекратили работу большинство предприятий легкой промышленности. В печати распространились сообщения об успехах, а в кустарных домнах пускали в переплавку металлическую посуду и прочие предметы домашнего обихода. Политика коммунизации имела самое негативное воздействие и на положение в деревне. Глубокая вспашка, загущенные посадки риса не стали технологической революцией, напротив, отступление от традиционных методов обработки почв и ухода за сельскохозяйственными культурами было чревато серьезным кризисом сельскохозяйственного производства. Для того, чтобы создать видимость больших успехов, местное руководство шло на устройство «потемкинских деревень». Естественным результатом создания коммун являлась тотальная уравниловка, принудительное обобществление личного имущества, хаос в управлении, которые сопровождались увеличением отчислений в различные общественные фонды. Это не могло не привести к снижению производственной активности, чему в ряде случаев сопутствовала чрезмерная активность в проедании накопленных запасов в «общественных столовых». Уже в середине декабря в стране стала ощущаться нехватка продовольствия. К весне следующего 1959 года возник острый дефицит продуктов питания: овощей, рыбы, масла и даже чая. Страна вступила в полосу острого кризиса, что не могло не вызвать обострения политической борьбы в руководстве КПК. Тем не менее, форумы высшего руководства КПК и китайского государства в эти месяцы высказались за продолжение политики «скачка», приняв явно завышенные и нереалистические планы. В соответствии с ними основные экономические показатели в будущем году вновь следовало удвоить и довести производство стали до 18 млн. т, а зерна — до 525 млн. т. К лету 1959 г. катастрофические для страны последствия политики «трех красных знамен» выявились со всей очевидностью. Сельскохозяйственное производство падало, диспропорции между отраслями народного хозяйства и инфляция приняли угрожающие масштабы, еще более ухудшалось снабжение городов продовольствием, положение, сложившееся на транспорте, было угрожающим. Крестьяне критически отозвались и о кампании по выплавке стали, поглотившей предметы домашнего обихода и даже простую мебель сельских домов, которую использовали для растопки печей. Жители деревни были вынуждены питаться в общественной столовой, так как готовить пищу было не в чем, да и сами домашние печи разобраны. В родной деревне односельчане Мао Цзэдуна были недовольны и общественной столовой. Еды, которую они получали, явно нехватало и между односельчанами во время обеда часто вспыхивали драки за лучший кусок. Верх брали, как правило, более молодые и здоровые, а старикам приходилось подбирать остатки еды. Единственным результатом «большого скачка» в родной деревне Мао Цзэдуна, таким образом, были горы металла, выплавленного из предметов кухонного обихода, с которыми никто не знал, что делать, и водохранилище, ставшее постоянной угрозой разрушительного наводнения. Крах, на грани которого Китай оказался в результате политики «большого скачка», не только свидетельствовал о несостоятельности надежд руководства КПК на стремительный переход к коммунизму, но и означал нежизнеспособность маоистской модели социализма.

5. «Культурная  революция» в Китае

Переход к «культурной  революции» и устремления ее участников. «Культурная революция» — пожалуй, самое загадочное событие во всей новейшей истории Китая.Главное состоит, пожалуй, в том, что именно в Китае решились ликвидировать всякие государственные структуры, чтобы полностью искоренить бюрократию; как показала практика, в том числе и опыт китайских коммунистов, любые попытки перевоспитать человека ничего не дают — появляются новые с точно такими же качествами. Оставалось одно, а именно ликвидировать бюрократию вместе со структурами, которые ее порождают.В 1963—1964 гг. развернулась открытая полемика между представителями КПК и КПСС. С весны 1965 г. большинство контактов между партийным и государственным руководством двух стран было прервано. Китай все чаще говорит о «гегемонизме», «о двух свер-державах» и видит себя в качестве «третьей силы» в противоборстве СССР и США.

Важным этапом подготовки к новой кампании принято считать  публикацию в ноябре 1965 г. статьи шанхайского  интеллектуала Яо Вэньюана с критикой У Ханя, автора исторической пьесы «Разжалование Хай Жуя». Статья была тут же перепечатана всеми газетами в КНР, хотя за рубежом не сразу обратили на это внимание. В Пекине создан специальный комитет во главе с Первым секретарем столичного горкома КПК Пэн Чженем: он должен был «разобраться» с У Ханем, который являлся заместителем мэра Пекина.Но основной задачей, по мнению Мао Цзэдуна, была чистка партии. А этого и не происходило, так как Пэн Чжень поддерживал тесные связи сДэн Сяопином и действовал наперекор Цзян Цин, жене Мао Цзэдуна и стороннице жестких мер. У Ханя сослали на периферию и все свелось к критике «неверной» трактовки исторических фактов.Мао Цзэдун не появлялся публично 6 месяцев. Затем, 7 мая 1966 г., Мао Цзэдун обратился к министру обороны Линь Бяо с письмом «Превратить армию в великую школу», в котором он призывал распространить армейский образ жизни на все сферы общества. Армия в самом деле напоминала ячейку коммунизма: демонстрировала всеобщее равенство в питании, одежде; даже всякие знаки отличия, офицерские звания были отменены в Китае еще в мае 1965 г. В марте 1966 г. там смещены многие высшие чины, в том числе и начальник Генерального штаба; все назначения шли теперь только через министра обороны и военный совет ЦК КПК, возглавлявшийся лично Мао Цзэдуном.16 мая 1966 г. была создана новая комиссия по делам «культурной революции»; возглавил ее Чень Бода, личный секретарь Мао Цзэдуна, очень преданный ему человек. Его заместителями в комиссии были Цзян Цин, Яо Вэньюань, Ван Хунвэнь и Чжан Чуньцяо (в будущем так называемая «банда четырех»). Прежняя комиссия была распущена. 18 мая 1966 г. на расширенном заседании Политбюро ЦК КПК был смещен Пэн Чжень и другие члены ЦК КПК, много говорилось о значении предстоящей кампании, об угрозе ревизионизма и буржуазного перерождения.25 мая 1966 г. в Пекинском университете появились настенные газеты — «дацзыбао», с призывами разгромить партком и ректорат, отказаться от системы экзаменов, перевоспитать преподавателей, помочь им избавиться от «буржуазных привычек». Эту задачу взяли на себя специально созданные отряды «хунвейбинов» — «красных охранников» из учащейся молодежи.Началась вакханалия: преподавателей, заслуженных Профессоров облачали в колпаки, вешали на грудь табличку с надписью «Каппу-тист» (т. е. идущий по капиталистическому пути). Их заставляли публично каяться, признавать свои «ошибки», давать обещания «исправиться». Если учесть традиционную роль «потери лица» в Китае, неудивительно, что зачастую после таких акций происходили самоубийства.Движение было подхвачено учащейся молодежью других вузов и школ. Объективно поведение молодых людей можно понять: молодежь — романтична, настроена максималистски, считалось, что онав самом деле может перевоспитать старших, помочь им отказаться от вредной привычки жить лучше остальных.В июне 1966 г. из рабочей молодежи начинают создаваться особые группы — «цзаофани». Дэн Сяопин, Лю Шаоци пытаются направлять их в учебные заведения, считая эти группы более консервативными, чем хунвейбины, но вакханалии продолжались. Шли погромы руководства учебных заведений, издевательства над преподавателями, сжигание книг. Занятия были повсеместно прекращены.В июле 1966 г. распространились слухи о серьезной болезни Мао Цзэдуна, поговаривали даже о его предстоящем уходе на почетный пост. Чтобы опровергнуть эти слухи, в июле 1966 г. был организован грандиозный заплыв через реку Янцзы, в районе города Ухань. Мао Цзэдун, преодолев 15 км, продемонстрировал тем самым отменное здоровье и хорошую форму.

1 августа 1966 г. открылся XI Пленум ЦК КПК. До 5 августа все шло обычным путем, пока Мао Цзэдун в перерыве между заседаниями не вывесил в качестве дацзыбао свой лозунг: «Огонь по штабам!». Это означало, что главный удар теперь будет нанесен по высшему руководству. В последующие дни прямо на Пленуме были сняты со своих постов 7 руководителей секретариата ЦК КПК, ликвидированы посты всех заместителей Мао Цзэдуна, за исключением одного — Линь Бяо. Многие члены Политбюро и ЦК КПК выведены из его состава. На Пленуме даже заявили, что «главный штаб мировой буржуазии переместился в Пекинский горком партии», вероятно, имелась в виду роль Пэн Чженя и других руководителей горкома.На Пленуме ЦК КПК было принято решение о начале «Великой пролетарской культурной революции». Ее главная цель — «разгром стоящих у власти и идущих по капиталистическому пути». Хунвейбинов призывали нападать на партийных бюрократов, искоренять старые традиции и ревизионизм. Предусматривался и возврат к социально-экономической политике конца 1950-х гг.

Основные события  «культурной революции» (1966-1969). 18 августа 1966 г. в Пекине состоялся грандиозный митинг хунвейбинов с участием 1,5 млн. человек. Встреченный овациями Мао Цзэдун призвал поддержать хунвейбинов в их критике и исправлении руководителей. Всем участникам кампании гарантировался бесплатный проезд и питание. «Бунт — дело правое!» — этот лозунг Мао повторяли в Китае на все лады. Началась активная «деятельность»: хунвейбины громили официальные учреждения, измывались над образованными людьми, уничтожали музеи и произведения искусства.Была прекращена деятельность Федерации профсоюзов, китайского комсомола, женских и спортивных организаций, творческих союзов — все они считались частью бюрократической системы.Правда, в сентябре 1966 г. деятельность хунвейбинов несколько ограничили: им запретили поездки в сельскую местность — нужно было сосредоточиться на работе в городах. В декабре 1966 г. было решено перенести «культурную революцию» на промышленные предприятия — там из рабочей молодежи создаются отряды цзаофаней.Кампании перевоспитания проводились в массовом порядке: всего, по официальным китайским данным, пострадало 100 млн. человек. Обычным явлением стала высылка из городов: только до октября 1966 г. было выслано свыше 400 тыс. человек. Всего за годы «культурной революции» было репрессировано 2 660 китайских писателей, 142 тыс. преподавателей, 53 тыс. деятелей науки и техники.4 января 1967 г. нзаофани начали в Шанхае захват редакций газет, а затем и всех официальных учреждений. Было разгромлено здание горкома партии, захвачены все коммунальные службы города. Мао Цзэдун призвал сторонников распространить опыт цзаофаней по всей стране; аналогичные события стали происходить и в других городах — только в Пекине было разгромлено свыше 300 центральных учреждений. Создалась угроза полной анархии.В этих условиях армия как единственная дисциплинированная сила стала по собственной инициативе восстанавливать порядок, брать под контроль предприятия и коммунальные службы в городах.С февраля 1967 г. началось создание ревкомов — новых органов власти, призванных заменить уничтоженные государственные структуры. Они должны были состоять из трех элементов: революционных масс (хунвейбины и цзаофани), революционных руководящих кадров (начались призывы: «не снимать всех подряд») и военных.Бюрократия была напугана разгулом инициативы. В феврале 1967г. группа членов Политбюро ЦК КПК во главе с Тань Чженьлинем потребовала «усилить контроль со стороны партии». «Февральское противотечение» проявилось и в противодействии ряда местных органов и военных кадров. Ревкомы создавались с трудом.С апреля 1967 г. в «бесчинствах хунвейбинов» пытаются обвинить Лю Шаоци; начались столкновения между отрядами хунвейбинов, цзаофаней и военными. Пик пришелся на июль, когда произошли серьезные беспорядки в Ухани, где местные цзаофани арестовали и избили прибывших из Пекина деятелей во главе с министром общественной безопасности Се Фучжи. Пришлось направлять туда войска, чтобы провести чистку как в гарнизоне, так и среди цзаофаней. Ряд экстремистски настроенных лиц стали призывать распространить «культурную революцию» на армию, захватывали оружие, склады с боеприпасами и т. д.Осенью 1967 г. Мао Цзэдун дал указание: «сплотить ряды» — умерить активность, создавать ревкомы, проводить подготовку к IX съезду КПК. Реорганизация партии должна проводиться под контролем хунвейбинов и цзаофаней. Согласно инструкциям ЦК КПК, от партийной работы следовало отстранять: «изменников», «подозреваемых в измене», «секретных агентов» и «лиц, показавших себя с плохой стороны», а также тех, «к кому цзаофани имеют серьезные претензии».В апреле 1968 г. начался новый всплеск кампании: проводилась «революционизация ревкомов», «чистка классовых рядов». Повсеместно проходили митинги-судилища, возобновились стычки с войсками, нападения на коммуникации, учреждения, банки и магазины. В июне1968г. состоялась встреча Мао Цзэдуна с руководителями хунвейбинов и цзаофаней в Пекине, где он поблагодарил их за «проделанную работу», но попросил прекратить насилие. Было принято решение организовать в учебных заведениях «рабочие бригады»; популярным стал лозунг: «Рабочий класс должен руководить всем!». Армия интенсивно взялась за наведение порядка, повсеместно создавались новые органы власти — ревкомы.В октябре 1968 г. XIIПленум ЦК КПК исключил Лю Шаоци из партии, одобрил отстранение от занимаемой должности Дэн Сяопина и других видных деятелей, принял решение о создании «школ 7-го мая» для перевоспитания партийных кадров. В декабре 1968 г. по решению партии активисты «культурной революции» направляются в сельские и окраинные районы, где они должны были собственным примером продемонстрировать новое отношение к труду. Истинной причиной было, конечно же, намерение убрать этот «горючий материал» из городов, поскольку «культурная революция» явно шла на спад.Можно было уже подвести некоторые итоги. Бесчинства хунвейбинов и цзаофаней привели к параличу инфраструктуры и дезорганизовали производство. В 1967 г. спад в промышленности составил 20%, резко нарушилась работа транспорта, сократилась добыча угля. Только после того, как армия взяла предприятия под свой контроль, удалось приостановить спад и к 1969 г. восстановить производство на уровне 1966 г.Вопреки первоначальным намерениям возврата к социально-экономической политике времен «большого скачка» не произошло; все внимание было сконцентрировано на политической борьбе — отдавать соответствующие указания по вопросам экономической политики было некогда. Лишь в самом конце 1968 г. последовала установка на всемерное развитие местной промышленности в рамках региональных экономических комплексов.Важным обстоятельством стало то, что ущерб, нанесенный сельскому хозяйству, был относительно невелик: поездки хунвейбинов в сельскую местность были запрещены. Кроме того, хорошие погодные условия способствовали росту урожайности зерна (1966 г. — 180 млн. т). Не был затронут «культурной революцией» и сектор военной промышленности; именно в 1968—1969 гг. проведены три успешных испытания китайской водородной бомбы.В апреле 1969 г. состоялся IX съезд КПК. Он отметил «решающие успехи культурной революции». Многие наблюдатели в то время констатировали усиление роли армии в жизни общества. На съезде подчеркивалось, что именно «армия является опорой государства и диктатуры пролетариата». В новом Уставе КПК министр обороны Линь Бяо был назван в качестве «наследника и продолжателя дела Мао Цзэдуна»; почти половину состава ЦК и Политбюро составляли военные. Подчеркивалось, что «культурная революция» будет продолжаться и впредь, но очевидным было, что основной ее этап уже завершен.