Политико-правовая идеология "русского социализма"

Герцен оказался прозорлив в оценке перспектив западного  общества. Можно сказать, что его  прозрение в отношении «мещанства»  было именно прозрением, оно ещё  не могло основываться на объективных  социально-экономических оценках. В  середине XIX в. было сложно предсказать, что в результате империалистического  передела мира классовые противоречия на Западе будут в значительной мере смягчены через их перенос на уровень  системы «центр – периферия», а  западный пролетариат будет «подкуплен»  за счёт средств, выкачанных из колоний  и зависимых стран, и фактически станет частью мирового господствующего  класса. Именно этот процесс в XX в. стал катализатором «омещанивания» всех слоёв западного общества. Во времена  Герцена в нём шли совсем другие процессы, и тем больше его заслуга  в том, что он сумел увидеть  эту тенденцию.

Именно в этот период Герцен, ища противовес западному  мещанству, начинает разработку концепции  «русского социализма», которая  фактически ляжет в основу идеологии  революционного народничества.

Участие русских  войск в подавлении Венгерского  восстания привело к росту  в Европе русофобских настроений, и так широко распространённых со времён разгрома Наполеона. Герцен счёл своим долгом защитить русский народ, вступив в полемику с французским  историком Ж. Мишле, особенно отличившимся в насаждении представлений о  «варварстве» и заведомой реакционности  русских. В статье, получившей название «Русский народ и социализм», Герцен подчёркивал наличие в России социального института, которого нет  в Европе и который может сыграть  важнейшую роль в построении нового, социалистического общества, – крестьянской общины.

Он видел счастье  России в том, «что сельская община не погибла, что личная собственность  не раздробила собственности общинной». Русскому народу повезло, «что он остался  вне всех политических движений, вне  европейской цивилизации, которая, без сомнения, подкопала бы общину и которая ныне сама дошла в  социализме до самоотрицания».

Нельзя сказать, что эти идеи для России были абсолютно  новы. Ссыльные декабристы М.А. Фонвизин и Н.А. Бестужев в 1840-х гг. также  высказывали мысль о том, что  крестьянская община может стать  основой для перехода к социализму, и выражали скепсис в отношении  социалистических перспектив западной Европы. Но в условиях строгой цензуры  открытая социалистическая пропаганда была практически невозможна, для  её успеха требовалась неподцензурная печать, которую, как известно, и  развивал Герцен, находясь за границей.

«Община, – писал  Герцен, – спасла русский народ  от монгольского варварства и от имперской  цивилизации, от выкрашенных по-европейски помещиков и от немецкой бюрократии. Общинная организация, хоть и сильно потрясенная, устояла против вмешательства  власти; она благополучно дожила до развития социализма в Европе. Это  обстоятельство бесконечно важно для  России».

Таким образом, «петербургская империя» с её западническим характером противопоставлялась русскому народу, с которого, в свою очередь, снималась  ответственность за действия царского правительства. Герцен подчёркивал, что  «абсолютизм более космополитичен, чем революция», поскольку революция  вызывается живыми потребностями народа, а абсолютная монархия воплощает  собой абстрактный, наднациональный  принцип, который, к примеру, заставлял  Николая I выступать в качестве союзника Австрии – «самого яростного  притеснителя славян».

Было бы преувеличением утверждать, что позиция Герцена  оказала существенное влияние на общественное мнение в Европе, более  важно её значение для истории  русской общественной мысли и  революционного движения. Опираясь на «русский социализм», Герцен пытался  наладить диалог со своими прежними противниками, славянофилами, которые и стали  «первопроходцами» в изучении русской  общины. Конечно, идеи Герцена и народников отличались от славянофильства. И в  русском народе в целом, и в  крестьянской общине они придавали  первостепенное значение разным элементам, и, конечно, прямо противоположным  было их отношение к монархии, с  одной стороны, и революционной  пропаганде – с другой. Но среди  пунктов расхождения не было вопроса  о социализме. Напротив, Герцен подчёркивал, что он как раз их объединяет: «А социализм, который так решительно, так глубоко разделяет Европу на два враждебных лагеря, – разве  не признан он славянофилами так  же, как нами? Это мост, на котором  мы можем подать друг другу руку».

В «Былом и думах» Герцен охарактеризовал свои отношения  со славянофилами так: «Да, мы были противниками их, но очень странными. У нас была одна любовь, но не одинакая. У них  и у нас запало с ранних лет  одно сильное, безотчётное физиологическое, страстное чувство, которое они  принимали за воспоминание, а мы – за пророчество: чувство безграничной, обхватывающей всё существование  любви к русскому народу, русскому быту и русскому складу ума. И мы, как Янус или как двуглавый  орёл, смотрели в разные стороны, в  то время как сердце билось одно».

Народничество, как  и славянофильство, выступало за некапиталистический путь развития России. Как мы теперь знаем, именно по этому пути, минуя капитализм, в XX в. пошли многие страны «мировой периферии», стремившиеся сохранить  независимость от Запада, при этом многие национально-освободительные  движения в странах «Третьего  мира» опирались именно на неонародническую идеологию. А у истоков народничества  стоял А.И. Герцен.

Сама Россия накануне Октябрьской революции не входила  и не могла входить в число  стран развитого капитализма. Пролетариат  был немногочислен, подавляющее  большинство населения составляло общинное крестьянство, позиция которого и стала главным фактором победы красных в Гражданской войне. После революции существование  сельской общины сыграло важнейшую  роль в успешном проведении коллективизации, когда на базе общины был создан её обновлённый вариант – колхоз, основанный не только на коллективной собственности, но и на коллективной обработке земли (что существенно  повысило эффективность сельского  хозяйства).

Напротив, в большинстве  стран Восточной Европы, входивших  в социалистический лагерь (например, в Польше), коллективизация не была проведена, и одной из причин этого  можно назвать отсутствие в этих странах крестьянской общины, которая  подготовила бы почву для создания колхозов. О Западной Европе, где  социалистические революции так  и не произошли, можно и не упоминать.

Более того, общинный принцип в Советском Союзе  был перенесён и в промышленность: на крупных предприятиях формировался «трудовой коллектив» со многими  признаками крестьянской общины. А  это обеспечило форсированную индустриализацию и превращение СССР в развитую индустриальную державу.

Таким образом, концепции  Герцена, народников и славянофилов (их теоретик А.С. Хомяков подчёркивал  в одно время с Герценом, что  крестьянская община может развиться  в «общину промышленную») нашли  в истории СССР блестящее подтверждение.

Об этом важно  вспомнить в те дни, когда власть широко отмечает 150-летие со дня рождения П.А. Столыпина, реформа которого представляла собой попытку подорвать сельскую общину. В результате, как известно, община устояла и после революции  перешла на новую, более высокую  стадию развития, а вот власть, затеявшая  реформу – рухнула.

Позитивный смысл  Герцен придавал такому понятию, как  «круговая порука», которое обычно трактуется чисто отрицательно. По его мнению, без «общественной  тяги» и круговой поруки свобода  неминуемо становится монополией собственника. Как мы знаем, в советский цивилизации  явление круговой поруки получило новое  воплощение: важнейшая роль придавалась  взаимной ответственности коллектива и индивида. Безусловно, это можно  считать новым, более высоким  этапом в развитии общинного принципа.

Н.Г. Чернышевский, в отличие от Герцена и народников, полагал, что значение общины как  института будущего социалистического  общества ими сильно преувеличено. По его мнению, отмечал И.К. Пантин, «смешно надеяться, что оставаясь  отсталой, Россия сможет прийти к социализму быстрее более развитых стран  Европы».

Кто оказался прав в этом споре, показал 1917 год и  вся дальнейшая история: как известно, социалистическая революция произошла  именно в России, а западные страны, при всём своём прогрессе, так  и остались на «мещанском», говоря словами  Герцена, уровне.

Сам Герцен писал, что они с Чернышевским отстаивают разные версии социализма: Чернышевский является пропагандистом «западного», то есть умозрительного социализма, а  Герцен – «русского», идущего «от  земли», что, впрочем, не мешало ему  считать, что они не противоборствуют, а дополняют друг друга.

Антизападничество Герцена выразилось не только в противопоставлении западного мещанства и русской  общины. В предисловии к французскому изданию «Колокола» он вызывающе  писал: «Мы довольны тем, что в  наших жилах течёт финская  и монгольская кровь; это ставит нас в родственные, братские отношения  с теми расами-париями, о которых  человеколюбивая демократия Европы не может упомянуть без презрения  и оскорблений».

Здесь Россия уже  чётко выносится за рамки европейской  цивилизации, становится ясно, что ей предначертан особый путь. Недаром  известный историк русской общественной мысли Р.В. Иванов-Разумник охарактеризовал  Герцена как выразителя «скифства» (этот термин получил распространение  после появления знаменитого  стихотворения А.А. Блока, им выражалось признание национального и антизападного  характера Октябрьской революции).

Приверженцам западного  пути Герцен говорит: «Европа перешла  от скверных просёлков к хорошим  шоссе, а от них к железным дорогам. У нас и теперь прескверные  пути сообщения – что же, нам  сперва делать шоссе, а потом железные дороги?»

А в статье из цикла  «Концы и начала», адресованного  убеждённому западнику И.С. Тургеневу, он выражается более резко: «принадлежишь  к genus europeum, так и проделывай все  старые глупости на новый лад, что  мы, как бараны, должны спотыкнуться на той же рытвине, упасть в тот  же овраг и сесть потом вечным лавочником и продавать овощ другим баранам».

По мнению Герцена, больше шансов прийти к социализму у народа, который «на знамени  своём поставит не личность, а общину, не свободу, а братство, не абстрактное  равенство, а органическое распределение  труда». Но это не значит, что он отвергал личность и свободу. Напротив, он считал, что личность может раскрыться только в гармонии с общиной: «чтоб у  свободной личности земля осталась под ногами и чтобы общинник был  совершенно свободное лицо».

Герцен выдвинул три принципа, из которых могла  бы развиться «будущая Русь»: это  право каждого на землю, общинное владение ею и мирское управление. Государство виделось ему как  демократическая федерация самоуправляющихся  общин, в идеале – во всеславянском  масштабе.

Одна из последних  работ Герцена – цикл писем  «К старому товарищу», адресованный Бакунину. Здесь он отвергает исторический волюнтаризм своего давнего единомышленника (на стороне которого в этом споре  оказался даже ближайший друг Герцена  Огарёв), его стремление к разрушению всех общественных институтов, семьи, культуры и государства. «Государство, – подчёркивает Герцен, – не имеет  собственного определённого содержания – оно служит одинаково реакции  и революции, тому, с чьей стороны  сила… И что значит отрицать государство, когда главное условие выхода из него – совершеннолетие большинства».

В этом подходе  Герцен смыкается с социалистическими  концепциями XX века, которые в большинстве  постепенно отошли от наивно-анархических представлений о революции и  социалистическом строе и обратились к этатизму, государственничеству, хотя и не отрицают безгосударственный характер будущего коммунистического  общества, к которому можно прийти только естественным путём, по мере «взросления» самого общества, о чем и говорит  Герцен.

Итак, выдвинутая Герценом концепция «русского социализма»  получила полное подтверждение на практике, и его наследие сохраняет актуальность и в наше время, соединяя социалистическую идею и идею русского патриотизма, формационный и цивилизационный подходы.

Герцен А.И.Отец-основатель русского социализма.

Одним из создателей теории русского социализма в 19-ом веке был А.И. Герцен. Согласно ей Россия должна была придти к осуществлению  социализма через общину. Сохранение общинных институтов рассматривалось  как благо, резко отличающее нашу страну от буржуазно-индивидуалистического  Запада. Именно Россия, по мысли Герцена, станет первой страной, где восторжествует социализм.

В своей книге "Русский  народ и социализм" он писал: "Община спасла русский народ от монгольского варварства и от имперской цивилизации, от выкрашенных по-европейски помещиков  и от немецкой бюрократии. Общинная организация, хоть и сильно потрясенная, устояла против вмешательства власти; она благополучно дожила до развития социализма в Европе. Это обстоятельство бесконечно важно для России". В патриархальной общине Герцен и  усмотрел средство радикального общественного  преобразования, реальный элемент социализма. Герцен разработал теорию «общинного», «крестьянского», «русского» социализма как цельную законченную доктрину. Он считал, что сочетание западноевропейских социалистических идей с русским  общинным миром обеспечит победу социализма и обновит западноевропейскую цивилизацию.

Основными компонентами теории в конце 50-х годов были: признание  особого по сравнению с западноевропейскими  странами пути России к социализму; убеждение, что Россия более способна к социальной революции, чем эти  страны; оценка сельской общины как  зародыша социалистической организации  и указания на те её качества, которые  позволяют видеть в ней такой  зародыш; утверждение, что освобождение крестьян с землёй должно стать началом, первым шагом социалистического  переворота. Впервые идеи «русского  социализма» были изложены Герценом в статье «Россия» (авг. 1848), написанной в форме письма к Г. Гервегу. Сам  же термин «русский социализм» возник гораздо позднее: Герцен ввёл его  только в 1866 г. в статье «Порядок торжествует!». «Мы русским социализмом называем тот социализм, который идёт от земли  и крестьянского быта, от фактического надела и существующего передела полей, от общинного владения и общего управления, - и идёт вместе с рабочей  артелью навстречу той экономической  справедливости, к которой стремиться социализм вообще и которую подтверждает наука".