Тактика и стратегия ведения боя русскими полководцами

   При Нови 4(15) августа 1799 г. тактическая плотность суворовских войск была уже заметно выше. Против французской позиции на высотах у г. Нови протяжением около 10 км Суворов первоначально развернул австрийские войска Края — 27 000 человек и три группы (эшелонированные в глубину) русских войск — Багратиона, Милора-довича и Дерфельдена общей численностью 15 600 человек, всего — 42 600 человек. В последней фазе сражения для атаки правого фланга позиции противника было притянуто еще 8800 человек Меласа. С учетом сил этой последней группы плотность войск союзников составила более 5100 человек на километр. 

   Хотя  резкой разницы между Треббией и  Нови в рассматриваемом отношении  нет, все же тенденцию приведенные  цифры показывают достаточно ясно. 

   Но  если нельзя усмотреть в разреженности  боевых порядков (хотя она и была в значительной мере вынужденной) положительную сторону суворовской тактики в Итальянской кампании, то нужно подчеркнуть и другую сторону данного вопроса: полный отход от сплошного боевого порядка линейной тактики. Суворов не только практически еще задолго до 1799 г отказался от этого положения, но и принципиально высказался против него. «Армия прямой линии иметь не может, но части ее прямы. Часто в линии ее она пресекается лесом, буераками и болотами. Тако и атаки наши частны, и сам-четверт ефрейтор тот же генерал; выпуклость средины поправляет крылья, а впадение портит линию»,— указывает Суворов в одном из документов 1796 г. по тактической подготовке войск. В этом вопросе Суворов развивал тактические взгляды Румянцева, который еще в сражениях 1770 г. решительно пошел по пути расчленения боевого порядка. 

   Возвращаясь к диспозиции на 7(18) июня, отметим, что  назначение второй линии (в каждой дивизии) у Суворова совсем не то, каким оно  было в традиционной линейной тактике,—  смена первой линии, она является резервом для поддержания и наращивания удара первой. На упомянутом чертеже боевого порядка эти вторые линии, составляющие по численности 50—60% от первых, так и называются—«резерв». 

   В заключение заметим, что усматривать в замысле  Суворова воспроизведение так называемого «косого боевого порядка» Фридриха, как это делают некоторые авторы75, совершенно неправильно. Нельзя было рассчитывать смять одним продольным ударом сильно расчлененный и поэтому подвижной боевой порядок французов. Идея Суворова (сосредоточение сил на решающем направлений) являлась не подражанием, а, наоборот, антитезой военному искусству Фридриха. То обстоятельство, что на чертеже фронт армии союзников показан под углом к фронту противника, вовсе не является доказательством подражания Фридриху. Суворов хотел только показать сущность развития своего маневра—захождением правого крыла прижать французов к реке. 

   Что касается форм маневра в двух последних  кампаниях Суворова, то мы наблюдаем  здесь выраженное тяготение к  обходам и охватам. В «Науке побеждать» Суворов совершенно ясно высказывает свой взгляд на три вида маневра—охват, фронтальная атака, глубокий обход. Из них первый он считает наивыгоднейшим даже в том случае, если фланг противника упирается в естественные препятствия (за исключением реки), а глубокий обход, «атака в тыл», как он сам выражается, «очень хороша только для небольшого корпуса». «Атака в середину,— говорит Суворов о втором виде атаки,— невыгодна, разве конница хорошо рубить будет» (т. е. если расположенная на крыльях конница опрокинет противостоящую ей конницу противника и выполнит роль охватывающих отрядов). 

   В сущности во всех полевых сражениях 1794 и 1799 гг. мы можем проследить наличие у  Суворова замысла флангового маневра  в том или другом осуществлении. Особенно ярко он проявляется в сражениях при Крупчицах и Бресте. Замысел маневра на Треббии на второй день боя уже рассмотрен; он остался тем же и на третий день — 8(19) июня. Сражение при Нови было решено чисто фланговым ударом, после того как главные силы французов были прикованы к центру. Наконец, бои Швейцарского похода являют нам целый ряд разнообразных обходных маневров, глубоких и ближних, в различных сочетаниях.  

   Однако, предпочитая фланговый маневр, Суворов, когда это было необходимо, прибегал без колебаний к фронтальной атаке. Качества его войск позволяли ему бросать их на штурм любых естественных и искусственных позиций и доводить эти штурмы до успеха. Эта черта составляла одну из сильнейших сторон тактики Суворова. 

   Очень важную роль в тактических идеях Суворова играло использование элемента внезапности. Стремление ошеломить противника, подавить его психологически характерно для всего полководческого творчества Суворова, в котором моральный фактор играл крупнейшую роль. В ряде случаев выбор Суворовым тактического решения почти всецело подчинен требованию достигнуть внезапности. В самом начале перечня его побед стоят Ланцкрона — 12(23) мая 1771 г. и Столовичи—12(28) сентября 1771 г., где внезапность решила все. Внезапность обусловливает во многом успех Суворова и при Рымнике. 

   Однако  было бы ошибочно считать, что Суворов  стремился к внезапности в  равной мере в любой обстановке, в ущерб остальным элементам  тактики. Наоборот, перед сражением  при Нови в течение 1(12) — 3(14) августа 1799 г. он выжидает и стремится выманить противника из горной местности на равнину, где местность была выгодна для союзников. Это еще раз показывает, что в основе решений и действий Суворова лежал всегда учет требований обстановки и в числе их — особенностей своего противника. 

    Объективные причины обусловили то первостепенное значение, которое Суворов придавал пехоте и которое фактически она имела в его сражениях. Взаимодействие родов войск у Суворова строилось «по пехоте», конница и артиллерия в большинстве случаев использовались в интересах пехоты. 

   Задержимся  еще раз на вопросе применения артиллерии в войсках Суворова, важном для оценки места суворовского полководческого  искусства с точки зрения дальнейшего  развития, происходившего в данной области. Идея маневренного и массированного использования полевой артиллерии, как было показано, сложилась и получила эффективное практическое применение в русской армии задолго до того, как на Западе ее стал внедрять Наполеон. Суворов показал четкий образец реализации этого принципа при Крупчицах. Но таких условий не было в наиболее крупных среди проведенных Суворовым сражений— на Треббии и при Нови. 

   Зато  роль полковой артиллерии в боях и  сражениях суворовских войск  была неизменно весьма существенной. Нами уже отмечалось, что при огневой  подготовке атаки пехоты, которая по указаниям Суворова велась с почти предельной для ружей дистанции, первостепенное значение приобретал огонь полковых орудий. 

   Двумя важными элементами тактической  системы Суворова, связанными и близкими друг другу, являлись способ развертывания из походных колонн и способ маневрирования частями боевого порядка на поле боя. Сковывающий традиционный способ развёртывания, свойственный линейной тактике посредством захождения из длинных походных колонн хотя и оставался в русской армии в период Семилетней войны основным, но уже тогда начал постепенно вытесняться развертыванием по головам колонн. Румянцев в 1770 г., как мы в свое время отмечали, строил походный порядок соответственно предполагаемому боевому: походные колонны отвечали частям (каре), из которых составлялся боевой порядок. Однако построение каре производилось вне непосредственного соприкосновения с противником, преимущественно под покровом ночной темноты. 

   Суворова  с его выраженным стремлением  к повышению маневроспособности войск не мог удовлетворить и этот путь. В ходе разработки тактической системы борьбы с турецкими войсками Суворов вводит и настойчиво развивает прием непосредственного перестроения из походных колонн в каре (или в линейный развернутый строй), а также свертывания каре в колонны; последнее требовалось при необходимости ускорить движение во время пауз между контратаками противника и при преодолении местных препятствий. 

   Впервые это положение сформулировано им в приказе резервному корпусу 1774 г. Суворов требует от полковых командиров «весьма... приучать ко строению их (каре.— Авт.)'- одно из линейного фронта, то есть с места,— другое в движении из колонны, наирасторопно должно быть сие построение и форсирование; потом снова оного во фронт или колонну»77. Результаты такой подготовки суворовских войск проявились при Козлуджи. Внимание, которое уделял Суворов при тактической подготовке войск перестроениям (колонны в каре или развернутый строй и обратно), бросается в глаза при рассмотрении планов маневров бригад Крымского корпуса 1779 г. Эти перестроения включены и в программу «Учения разводного» «Науки побеждать». 

   В начале кампании 1799 г. Суворов, имея в виду действия  на  пересеченной  местности  Северной  Италии, рекомендует расчленять войска при подходе к полю сражения на самые мелкие группы. В приказе от 3(14) апреля сказано: «Двигаться на неприятеля многими колоннами, рядами*; приближаясь к нему (если он уже предуведомлен)— смыкать ряды или идти взводами, смотря по ширине дороги, за 1, 1'/г—2 итальянские мили». Сблизившись с противником до 1000 шагов, взводы развертывались в линию. 

   Преодолевая местные препятствия уже в  ходе боя, суворовская пехота свертывалась в ротные (а может быть, и еще  меньшие) колонны и затем опять  выстраивала фронт, как это уже  было показано при анализе воспоминаний И. С. Попадичева. 

   Таким образом, необходимо констатировать, что  Суворов, существенно расширив арсенал  форм боевого строя пехоты, вместе с тем порвал со всеми изжившими  себя канонами линейной тактики: сплошным боевым порядком, равномерным распределением сил по фронту, отсутствием глубины боевого порядка, жестким и громоздким порядком развертывания — и нашел новые способы маневренного ведения наступательного боя. Тактика Суворова была в своей основе новым, прогрессивным явлением в развитии военного искусства. 

   Велик вклад Суворова в развитие практики походных движений. В этой области  он сделал крупный шаг вперед. Решительный  характер его военного мышления обусловил  тот факт, что значение скорости походных движений он сознавал яснее, чем кто-либо в его время. Достижение внезапности, к которой стремился Суворов, во многом зависело именно от высокой подвижности войск как на поле сражения, так и вне его. В то же время, имея в своих руках национальные войска, развив их высокие качества своей системой воспитания, Суворов не нуждался в полицейских мерах и мог обратить все внимание на правильную организацию марша. Быстрота маршей Суворова определялась также настойчиво проводившейся им тренировкой при обучении. 

   Выработанная  Суворовым на основе многолетнего опыта система организации марша отражена в «Науке побеждать». Новые условия, с которыми Суворову пришлось встретиться в Италии в 1799 г, (высокая дневная температура), вызвали некоторые изменения; организация марша в этих условиях изложена Суворовым в известном его предписании генералу Бельгарду от 20(31) мая 1799 г.  

   Вкратце сущность указаний Суворова сводится к тому, чтобы использовать для  марша ночное и вечернее время. Средняя  величина суточного перехода определялась 4—5 географическими милями, т. е. 28—35 км. Подъем назначался в 3 часа ночи; пройдя 14—17 км с часовым отдыхом, войска в середине дня (т. е. в самое жаркое время) получали большой привал. Вторая половина суточного перехода проводилась аналогично первой (14—17 км с часовым привалом), на ночлег располагались в 9 часов. В некоторых случаях (очевидно, при сильной жаре) марш переносился целиком на ночные часы. Заметим, что в западноевропейских армиях XVIII в. ночные марши расценивались как крупнейшее зло, так как темнота способствовала дезертирству. 

   Результатом подготовки, втянутости войск и глубоко  продуманной организации стали  те блестящие марши в Итальянскую  кампанию, которые вошли в качестве образцов в военную литературу. Из них наиболее выдающимся является движение от Алессандрии к р. Тидоне во время операции против Макдональда: за 40 часов, с вечера 4(15) до середины дня 6 (17) июня 1799 г., было пройдено 85 км при изнуряющей жаре (при этом приходилось использовать и дневное время). Войска непосредственно с марша были введены в бой и одержали победу. 

   По  сравнению с принятыми в наши дни нормами достижения Суворова не кажутся значительными. Однако они  выглядят совсем иначе, если сопоставить  их с теми скоростями походных движений, которые считались нормальными  в его время, а с другой стороны, учесть худшее состояние дорог, малоподвижную часть (обозы, артиллерия), большую и менее удобно распределенную нагрузку солдата. Наконец, остается и поныне непревзойденным переход суворовских войск через Сен-Готардский перевал 13(24) сентября 1799 г.: 25 км, из которых значительная часть—без дороги, по горным склонам, с атаками ряда позиций противника и троекратным штурмом самого перевала, были пройдены за одни сутки. 
 

   С этого  времени развитие тактики прошло много этапов. Однако значение суворовского вклада неизменно: на определенном повороте тактической мысли и боевой практики именно он вернул человеку-солдату веру в свои силы и способность преодолеть губительную силу огня. Достаточно так взглянуть на эту проблему, чтобы стало понятным все историческое значение суворовской тактики. Не будет преувеличением назвать его вклад революционным.