Проблемы социализации современной молодежи

Почему же возникает этот конфликт поколений? Самое простое объяснение, которое еще в некоторой степени  работало раньше, - это несвобода  молодых, их зависимость от родительского поколения, у которого - права, ресурсы, социальные места и ведущие позиции у общественного руля. Однако эта объективная подоплека не сразу породила конфликт. Воспитание и весь общественный уклад способствовали тому, что там не возникал вопрос, почему отец имеет все, а я ничего. Каждый знал, настанет время, отец его отделит и отдаст долю. По неписаным законам все так жили, даже не задумываясь, почему жили именно так. Действовали, как было принято, по обычаю, по традиции. В том числе, когда уходили переселенцы на свободные земли, сын тоже мог уйти. Но закон все равно соблюдался. Даже если отныне и была у сына своя земля, отец обязан был научить ею распорядиться. Ибо он не только сына породил, но и передавал ему науку выживания. Самим фактом своего существования он доказывал сыну свою жизнеспособность, а в воспринятом отцовском опыте для сына была гарантия всей дальнейшей жизни и его места в обществе.

И для общины вопрос отношений поколений  был вопросом жизни и смерти. Не случайно у ранних обществ возникли традиции почитания старших и культ памяти предков: в них отражены сакрализованные представления о возможных врагах и союзниках, они же являлись средством и механизмом "очеловечивания" новых поколений.

Как утверждает "Американская социология" (3), проблема поколений возникла как социальная проблема фактически лишь в условиях модернизации современных обществ. В такие периоды идет социальная ломка устоявшихся привычных укладов, имеющих свои тенденции и устойчивые процессы, осуществляющие в том числе и социализацию молодежи. И когда все эти каналы ломаются, то молодежь не вписывается в имеющуюся интенсию исторического процесса. Тогда само старое поколение провоцирует войну молодого поколения против себя и своего общества, поскольку оно действительно сидит на всех ресурсах, на сырье, информации, власти.

Однако, думается, что это объяснение, хотя и верное, но недостаточное. Сейчас ситуация сложнее и имеет несколько  аспектов. Мы считаем, что, с точки  зрения отношений поколений, мир  сейчас переживает уникальный исторический период, суть которого заключается в том, что в обществе впервые сложилась четырехзвенная, четырехпоколенная структура. Никогда в истории еще такой ситуации не было, она возникла в ХХ веке. И отсюда ряд неординарных, с точки зрения традиционных процессов социализации, следствий.

Во-первых, раньше было одно работающее поколение - "отцы", а младших, т.е. "детей", воспитывали "старики". Таким образом, "отцы" обеспечивали всю материальную жизнь, а функцию  социализации выполняли старики, воспитывая внуков. Теперь производство меняется, тяжелый физический труд уже не нужен, а востребованы наработанные опыт и знания, или даже просто терпеливость и покладистость. И теперь уже старики задействованы на производстве, они там нужны и нередко более предпочтительны. И они больше не хотят воспитывать внуков. "Отцы" тоже работают, и "детьми", оказалось, заниматься некому. Поэтому возникла нужда в иных формах социализации.

Кроме того, подняв уровень жизни, развив медицину и удлинив продолжительность жизни, человечество научилось биологически воспроизводить свое удлиненное органическое тело, которое уже не укладывается в рамки трудоспособного возраста. А социальных механизмов, которые создавали бы потом смыслы, ценности, потребности для продолжения этой жизни не просто биологически, но и социально, не наработало. Человеку 60 лет, но он умирать еще не собирается, у него хорошее здоровье. А рабочих мест для таких нет, потому что уже есть другие, молодые, тоже желающие на эти места. Объективность конфликта налицо. Вот почему социализация есть вопрос расширенного социального воспроизводства общества. Это - во-вторых.

В-третьих, появление 4-х поколенной структуры привело к новому структурированию социального пространства и времени. Прежняя, традиционная трехзвенная структура - дед, отец, сын - имела традиционные формы и механизмы трансляции социальности. А когда появилось четвертое поколение, оказалось, что в этих механизмах новые социально-поколенческие роли не прописаны. Как каждое из поколений теперь должно общаться с другими? Каким безусловным авторитетом будет обладать дед, если он сам "сын"?

В-четвертых, отныне проблема "отцов  и детей" усложняется не вдвое, а возводится в четвертую степень. Если с развитием электронных  средств и коммуникационных сетей дети по своим возможностям уподобляются взрослым, то здесь сразу три поколения становятся взрослыми и три - детьми, "молодыми". Соответственно, проблема межпоколенческого конфликта как отношения между двумя поколениями в современных условиях оказывается некорректно сформулированной.

А если взять за основу нуклеарную семью, раздельное проживание семей  разных поколений, то возникает проблема, как, с кем и по отношению к  кому идентифицирует себя ребенок? Бабушки  и прабабушки оказываются за пределами семьи, становятся чужими людьми. Распространение в современности домов для престарелых - это как раз западное решение вопроса о разрыве поколений, когда молодежь - дети и тем более внуки и правнуки - не принимает стариков как ближних своих и родственников. Да и сами старики тоже даже внуков нянчить не хотят, тем самым, усугубляя отчуждение.

Из этого пункта возникает и  другая проблема - риск распада единства исторического и социального  пространства и времени, которые  невозможны без содержательного  взаимодействия людей разных поколений (о чем речь уже шла в 1 главе).

В старом традиционном обществе проблемы отцов и детей не возникало, поскольку  старики были воплощением опыта  выживания, и все знали, что стариков убрали - и сами до следующего года не дожили. А сейчас производственные процессы освободили человечество от прямой непредсказуемости природной стихии, опыт аккумулирован, откорректирован наукой и письменно закреплен в информационных источниках, зачем теперь старики? Пенсионеры - иждивенцы, "лишние", занимающие места, да еще и учат чему-то.

Кроме того, в сциентистской рамке, в которой действует сегодня  школа, дети получаются образованнее родителей. Они в школе получают уже по 10 классов, а родители в свое время - 7 классов или ПТУ. Родители осваивали науку 30-летней давности, а эти - современную. Опять же телевидение и пресса всех сделали всезнающими "умниками и умницами". Семья и родители теперь никак не могут конкурировать с институтами вторичной социализации. Они теперь не могут помочь своим детям ни в школе, ни в социальном пространстве.

Потому и приходится теперь специально воспитывать, напоминать, что общество оценивается по тому, как оно относится  к старикам, детям и инвалидам. И поэтому сегодня общество вынуждено  создавать систему поддержания стариков - пенсии, дома престарелых и т.д., говорить о воспитании милосердия. И обнаруживаются новые ниши, где необходимо специализированное воспитательное воздействие, предупреждающее конфликтные ситуации и порождающие новые ценностно-смысловые и деятельностные ниши взаимодействия поколений.

В современности, в связи с проблемой  самоидентификации как стержнем социализации, можно напомнить позицию  известного исследователя этого  направления в проблематике молодежи Э.Эриксона. Он справедливо отметил, что "глядя на современную молодежь, иногда забывают, что формирование идентичности, хотя и носит в юности "кризисный характер", в действительности является проблемой смены поколений. И не стоит забывать о том, что старшее поколение в какой-то степени пренебрегло своим долгом и не предложило молодежи сильных идеалов, которые нужны для формирования молодого поколения, - хотя бы для того, чтобы молодежь могла восстать против хорошо сформулированного набора старых ценностей"(223, с.38 -39).

Мы уже отмечали, что когда динамика социальных процессов оказывается значительно выше скорости социально-адаптивной деятельности, что происходит в эпохи революций и модернизаций, то традиционная машина социализации отправляется в утиль, поскольку старшее поколение оказывается недостаточно мобильным и не способным предложить готовых моделей деятельности, адекватных новым условиям. Без специального регулирования на уровне идеологии и институтов социализации обеспечения постепенной смены базовых ценностей, можно получить или более того, спровоцировать, конфликт поколений. Объективная база конфликта создается префигуративным типом культуры, от этого никуда не уйти, но можно не выпустить "джина из бутылки", если потихоньку "стравливать воздух". А для этого нужен идеологический и образовательный лифт.

Успешная социализация невозможна без доверия социализуемого, без  авторитета социализатора. За последние 15 лет Россия пережила столько революций - хозяйственную, социальную, информационную, историческую, ценностную и много  других, что разрыв поколений стал неизбежностью. Этот тотальный разрыв социального пространства-времени не мог сохранить прежнюю социализацию. Но есть ли здесь надежда и перспективы? Или мы обречены воспитывать вокруг "чужую" молодежь, отрицателя или еще хуже - могильщика российского общества? Молодых людей, с тоской осознающих себя второсортными "американцами" на бывшей российской территории?

Наши соц.исследования питают надежды  и навешивают маяки. Выявление отношения  молодежи к старшему поколению мы начали с поиска ответа на вопрос о правых и виноватых. Это был вопрос об ответственности за историю страны, за случившееся здесь до того, как новое поколение появилось на свет, за, так сказать, чистые "деяния предков", имевшие место без видимого влияния нынешней молодежи. На вопрос: "Согласны ли Вы с тем, что во всех бедах, постигших нашу страну, виновато старшее поколение?" - утвердительный ответ отмечен у 6%, отчасти согласились с ними около 30% и не согласились - около 36% респондентов.

В целом ответы показали разносторонность экспликаций этого положения дел. Определенность очертаний социальной группы, непреклонно осудившей предшественников, выявилась в различии полов - мужчины более критичны и категоричны. Женщины, даже моложе 18 лет, не только менее склонны обвинять родительское поколение, но и больше не согласны с тем, что именно старшее поколение виновно в бедах страны. В этих данных подтвердилась сущность женщины как определенного фактора стабильности в социуме.

Своеобразным социально-политическим барометром может служить и разница возрастных позиций. Опираясь на нее, можно с определенной и достаточно высокой долей вероятности предсказывать уровень конфликтности поколений как по поводу истории, так и по поводу дня сегодняшнего. Здесь максимализм оценок в наибольшей степени выражен у группы от 15 до 18 лет с пиком критичности у 16-тилетних. Это лишний раз подтверждает эмпирические и теоретические выводы об особой значимости в жизни индивида этого отрезка юности с его максимализмом в оценках и завышенной критичностью. Не последнюю роль он играет и в процессе формирования и осмысления молодежью своей социально-исторической, поколенческо-возрастной и других форм идентичности.

К 18 годам все понемногу выравнивается, а 19-летние уже демонстрируют свою идентичность со взрослыми. Рубеж в 18 лет объективен. Это период осознания наступления полной гражданской ответственности за все происходящее, в том числе и за прошлое в стране. Более зрелые, хотя еще и молодые, люди склонны уже не винить старших, а брать часть ответственности на себя. Поэтому шестнадцатилетние настроены намного критичнее, чем старшие группы.

Надо отметить, что сегодня отношение  к старшему поколению в нашем  российском обществе демонстрирует  нам достаточно лояльную и толерантную  молодежь. Так, на вопрос: " Как Вы относитесь к старшему поколению?"- ответы оказались следующими:

Общая оценка Город Село с восхищением 8,7 7,6 10,2 с уважением 65,2 60,5 72,1

с сочувствием 30,8 29,6 32,5

с непониманием 22,1 24,4 18,7

с презрением 1,8 2,5 0,6

с ненавистью 1,1 1,6 0,4

затрудняюсь ответить 12,6 13,5 11,3

Город демонстрирует нам большей  частью конфликтную модель, а село представляется куда более толерантным. Родительская группа воспринимается сельской молодежью с большим пониманием, восхищением и сочувствием. Городская  молодежь - более требовательна и строга. Это тоже подтверждает известный факт, что по сей день сельское население, в том числе и молодежь, является в большей степени носителем традиционных ценностей.

Какая из позиций в отношении  к старшим сегодня более адекватна, ответить однозначно нельзя. Объективности ради должна быть найдена определенная мера критичности в единстве с уважением и даже почитанием старших поколений, признанием того, что, несмотря на допущенные ими ошибки, именно они сделали все то, чем пользуется современная молодежь, в том числе и то, чем она гордится. Об этом мы скажем чуть позже.

Данные, в общем совпадающие  с нашими, приводит, на основании  исследований в Татарстане, профессор  Э.Р.Тагиров (119, с.14-15)

Старшие поколения не только оцениваются молодежью, но и являются значимыми или незначимыми образцами поведения, достойного подражания. И если, по результатам опросов, все еще наиболее значимыми фигурами здесь являются мать и отец, даже бабушка с дедушкой, и взрослый знакомый, то это значит, что еще есть возможность через демонстрацию образцов определенного поведения влиять на процесс усвоения социальных норм.

Другое дело, что есть у нас  и доля родителей, далеких от желанного  для нас образца. Но в целом  институт взрослых, ближайшее окружение молодых людей выполняет свою функцию, по словам самих респондентов, выполняет молчаливо - одним фактом своего существования. На селе, где у мужчин до сегодняшнего дня в большей степени, чем в городе, сохранилась функция добытчика основных средств существования и опоры семьи, соответственно и выше желание подражать отцу. В городе же наоборот, все более решающую роль играют женщины, а мужчинам сложнее выдержать конкуренцию с героями-одиночками, которыми наполнены все фильмы и современные книги.

Несомненен и главный вывод: молодежь хочет быть самой собой и ни на кого не хочет быть похожей. Почти каждый второй пытается выбраться на новые образцы (хотя они могут быть и старыми для культуры в целом ), опираясь только на себя и свои силы. Не удивляет (хотя, конечно, и не радует) не впервые полученный эмпирический результат, что школа в лице ее главного агента социализации - учителя - имеет очень невысокие шансы на успех. Менее одного процента желающих быть похожими на своего учителя говорят о том, что учитель практически перестал быть социально значимой нормой. Он еще может иметь значимые позиции индивидуально, как "посторонний взрослый". Это, конечно, тоже важно, если в целом иметь в виду значение всех действующих лиц в процессе социализации молодого поколения. Но в целом институт образования как системный субъект социализации все равно от этого не выиграл.