Анна Андреевна Ахматова: жизнь и труды

«Это  делали все, но мы с  ней не умели делать то, что все, то есть получать паек бубликами, менять их с приплатой  на хлеб, лишнюю часть  хлеба снова обменивать, а на приплату выгадывать горсточку риса... У нас закружилась  голова от множества  тонких операций, на которые способны все, а нам решительно не везло, потому что  я иногда промаргивал  самые основные предметы обмена».

    15 мая  1944 года Ахматова вылетела в  Москву, где жила на Большой  Ордынке у Ардовых. «В мае  1944 года я прилетела в весеннюю  Москву, уже полную радужных надежд  и ожидания победы». В июне 1944 она вернулась в Ленинград,  выезжала на ленинградский фронт  с чтением стихов. О своей встрече  с городом она вспоминала так:  «Страшный призрак, притворяющийся моим городом, так поразил меня, что я описала эту мою встречу с ним в прозе. Тогда же возникли очерки «Три сирени» и «В гостях у смерти» – последние о чтении стихов на фронте в Териоках. Проза всегда казалась мне и тайной и соблазном. Я с самого начала все знала про стихи – я никогда ничего не знала о прозе. Первый мой опыт все очень хвалили, но я конечно не верила. Позвала Зощенко. Он велел кое-что убрать и сказал, что с остальным согласен. Я была рада. Потом, после ареста сына, сожгла вместе со всем архивом».

    В 1948 году одной из первых она слушала в  авторском чтении первые главы из романа «Доктор Живаго» у Пастернака в Лаврушенском переулке. В это время Ахматова бедствовала. С трудом Пастернак выхлопотал для нее в Литфонде 300 рублей.

В 1949 году арестовали сначала 26 августа Н. Н. Пунина, а  затем 6 ноября снова ее сына и приговорили  к 10 годам исправительно-трудовых лагерей. Чтобы вызволить близких из сталинского  застенка, Ахматова написала цикл восхваляющих Сталина стихов «Слава миру» (1950). Подобные панегирики были в чести и искренне создавались многими, Ахматовой же пришлось переступить через себя. Истинное отношение к диктатору она выразила в стихотворении:

«Я  приснюсь тебе черной овцою,

На  нетвердых, сухих  ногах,

Подойду и заблею, завою:

«Сладко ль ужинал, падишах?

Ты  вселенную держишь, как бусы,

Светлой волей Аллаха храним…

И пришелся ль сынок  мой по вкусу

И тебе и деткам твоим?».

 

    В течение  всего 1850 года  она пыталась вызволить  из рук сталинских палачей единственного  сына, но безуспешно. 

    В мае  того же года у нее был первый инфаркт миокарда. Перед отъездом в больницу от Ардовых вызвала  Э. Герштейн и передала ей на хранение рукописи и документы. В ожидании «скорой помощи» выкурила последнюю  сигарету. Она курила 30 лет – с 1921 года. К счастью все обошлось. 27 июня ее уже выписали из больницы, после чего Ахматова жила у Ардовых.

    В марте 1952 года Ахматова вместе с семьей Пунина была выселена из Фонтанного Дома на ул. Красной Конницы. 21 августа. 1953 года умер Николай Николаевич Пунин в  воркутинском лагере в поселке Абезь. Она напишет о нем:

 

«Все  ушли, и никто не вернулся,

Только, верный обету любви,

Мой последний, лишь ты оглянулся,

Чтоб  увидеть все небо в крови».

 

    В мае 1955 года ленинградское отделение Литфонда выделило Анне Андреевне дачный домик  в писательском поселке Комарове. Ахматова, никогда не имевшая собственного пристанища и все свои стихи написавшая «на краешке подоконника», наконец-то получила жилье. Появилась возможность писать новые творения.

    В 1956 году, 4 марта, в канун роковой годовщины  – смерти Сталина – в присутствии  Л. К. Чуковской Ахматова произнесла историческую фразу: «Теперь арестанты вернутся, и две России глянут друг другу в глаза: та, что сажала, и та, которую посадили. Началась новая эпоха».

    15 апреля 1956 года вернулся из лагеря  сын:

 

«Был  вещим этот сон  или не вещим…

Марс  воссиял среди  небесных звезд,

Он  алым стал, искрящимся, зловещим,-

А мне в ту ночь приснился  твой приезд».

 

    В октябре 1958 года Ахматова узнала об обрушившихся на Б. Пастернака неприятностях в  связи с выдвижением на Нобелевскую  премию романа «Доктор Живаго», изданного  в Италии и запрещенного в СССР. А 31 октября Борис Пастернак общим  собранием писательской общественности был исключен из Союза писателей. В то тяжкое для него время Анна Андреевна посвятила ему стихотворение  «И снова осень валит Тамерланом».

    7 мая  1960 года узнав о смертельной  болезни Пастернака, поехала в  Переделкино, но поэт был в тяжелом состоянии, к нему никого не допускали. Вечером 30 мая он скончался.

    В том  же году, 21 мая у Анны Андреевны  началась межреберная невралгия, принятая врачом «Скорой помощи» за инфаркт  миокарда. С этим диагнозом ее госпитализировали  в Боткинскую больницу.

    В Октябре 1961 Ахматова была госпитализирована  в хирургическое отделение Первой Ленинградской больницы в связи с обострением хронического аппендицита. А после операции – третий инфаркт миокарда. Новый 1962 год она встретила в больнице. В автобиографии Анна Андреевна писала: «В 1962 году я закончила «Поэму без героя», которую писала двадцать два года». Поэма уводила к 1913 – к истокам русской и мировой трагедии, подводила черту под катастрофами 20 столетия. В поэме Ахматова различала три слоя, называя ее «шкатулкой с тройным дном». Первый слой – свидание с прошлым, оплакивание умерших. В колдовскую, заветную ночь героиня созывает «милые тени». В поэме Ахматова размышляет о настигшем Россию в 20 в. возмездии и ищет причину в роковом 1914, в той мистической чувственности, кабацком угаре, в который погружалась художественная интеллигенция, люди ее круга. Второй сюжет – звучание времени, то едва слышные, то тяжелые шаги Командора. В более глубоком прочтении Поэма без героя предстает философско-этическим произведением о космических путях души, о вечном треугольнике «Бог – время – человек». «Музыкальность поэмы, ее символическая образность, насыщенность культурными реминисценциями позволяют видеть в ней «исполнение мечты символистов», - писал В.Жирмунский. Эту поэму по праву можно считать великим русским произведением.

    В августе 1962 года Ахматова была выдвинута на Нобелевскую премию, но она присуждена другому поэту. В этом же году 8 декабря  у Н. Н. Глен, она впервые записала на бумагу «Реквием».

    В Москве, в музее В. В. Маяковского 30 мая 1964 года был проведен торжественный  вечер, посвященный 75-летию Анны Андреевны  Ахматовой. Величавость, рано в ней  отмеченная всеми, кто с ней встречался, была подкреплена в те годы преклонным возрастом. Но это было не полным впечатлением, отчасти подготовленным ее стихами  и рассказами о ней. В общении  Анна Андреевна была необычайно естественна  и проста. Охотно слушала стихи. Охотно их читала. Умела разговаривать откровенно и задушевно. И особо поражала несравненным своим остроумием. Это  не была простая шутливость или желание  позабавить. Это была истинная острота  ума, глубокого, иронического, беспощадного и часто печального.

    1 декабря  1964 Ахматова выехала в Италию  на чествование по случаю присуждения  премии «Этна-Таормина», где ей  был оказан торжественный прием. 12 декабря в замке Урсино ей вручили литературную премию «Этна-Таормина» – за 50-летие поэтической деятельности и в связи с выходом в Италии сборника ее избранных произведений. А 15 декабря Оксфордский университет (Англия) принял решение присвоить Анне Андреевне Ахматовой степень почетного доктора литературы. 5 июня  1965 года в Лондоне состоялась торжественная церемония облачения ее в мантию доктора литературы.

Тяжелая сердечная  болезнь давно уже подтачивала  ее силы. Крепостью воли, твердостью, самообладанием она побеждала свой недуг, никогда не поддаваясь ему.

Чувства Ахматовой  не покрывались пеплом прожитых годов, не дряхлели. И хотя физические силы слабели, Анна Андреевна была полна  творческих замыслов. Прежде всего она намеревалась завершить многолетнюю работу о последних годах Пушкина. Но этим планам не суждено было осуществиться. В Москве, вскоре после выступления на вечере памяти Данте, она слегла. Это был четвертый инфаркт. Как всегда, Анна Андреевна в полном присутствии духа, хладнокровно и стойко переносила болезнь. С волнением и тревогой следили друзья за ходом болезни. Выздоровление шло успешно.

    После выхода из больницы Ахматова провела  некоторое время в Москве. Ее перевезли  в Домодедово, в подмосковный санаторий  для выздоравливающих. Анна Андреевна чувствовала себя хорошо и бодро, успокаивала близких.

    Роковая минута наступила совершенно неожиданно. Магия совпадений, «перекличек», дат  всегда ощущалась Ахматовой как  основа поэзии, как тайна, лежащая  у ее истоков. По одному из таких  знаменательных совпадений Ахматова умерла в годовщину смерти Сталина – 5 марта 1966. Утром после приезда  в санаторий, в присутствии врачей и сестер, пришедших в палату, чтоб осмотреть ее и снять кардиограмму, ей стало плохо. Все средства, которыми располагает медицина, были пущены в ход. Но усилия оказались тщетными.

    Гражданская панихида по ней происходила в  тесном помещении морга Института  Склифосовского без всякого предварительного оповещения. Из тогдашнего руководства  Союза писателей никто не явился. Церемонию открыл, сдерживая слезы, Арсений Тарковский, хорошо говорил  Лев Озеров. Потом друзья и ученики  увезли прах Ахматовой в Ленинград, где она была отпета в храме  Николы Морского и похоронена на кладбище в Комарово, где она проводила  летние и осенние месяцы всех последних  лет жизни.

    К могиле Ахматовой «не зарастет народная тропа». Из Петербурга и Москвы и  других городов приезжают люди, чтобы  поклониться праху поэта, задолго  до смерти признанного классиком  русской поэзии.  Поэзия Анны Ахматовой  облагораживает чувства, возвышает, очищает  душу. Она стала драгоценнейшим достоянием ума и сердца русского читателя.

 
 

Нам свежесть слов и чувства  простоту

Терять  не то ль, что живописцу  – зренье,

Или актеру - голос и  движенье,

А женщине прекрасной - красоту?

 

Но  не пытайся для  себя хранить

Тебе  дарованное небесами:

Осуждены - и это знаем  сами -

Мы  расточать, а не копить.

 

Иди один и исцеляй  слепых,

Чтобы узнать в тяжелый  час сомненья

Учеников  злорадное глумленье

И равнодушие толпы.

 

Творчество  Анны Андреевны АХМАОВОЙ

Первые  шаги

    Время творчества Ахматовой охватывает период от конца 19 века до середины 60-х годов 20 века. На глазах Ахматовой канула в небытие целая эпоха, прекратилось мирное, довоенное, дореволюционное  существование России. «В сущности никто не знает, в какую эпоху живет. Так и мы не знали в начале 10-х годов, что живем накануне Первой европейской войны и октябрьской революции», – писала она в автобиографических заметках. От той России, которую знала юная Ахматова, безжалостная история не оставила и следа. «Нам возвращаться некуда», – говорила она о людях 10-х годов. Ахматова являлась живым символом связи времен, выступала хранительницей погибшей культуры, соединяла 19 и 20 столетия в русской поэзии. Она постоянно спускалась в «подвалы памяти», и в ее творчестве оживала дореволюционная эпоха. Но поэзия Ахматовой не осталась прикованной к 10-м годам: сама она неоднократно противилась попыткам «замуровать ее в десятые годы», превратить в декадентскую поэтессу.

 

    «Нет, не под чуждым небосводом,

    И не под защитой  чуждых крыл,

    Я была тогда с моим народом,

    Там, где мой народ, к несчастью, был»

 

     Ахматова  определяла сущность своей поэзии  после 1917. Стихи стали для нее  связью со временем, с  жизнью  народа.

 

    «Ты, срывающая покров

    С катафалков и колыбелей,

    Разъярительница ветров,

    Насылательница метелей,

    Лихорадок, стихов и войн,

    – Чернокнижница! –  Крепостница! –