Категории комического у Шукшина

     Юмористический  эффект при использовании пародий достигается синтезом и одновременным противопоставлением текстуальных элементов, которые существовали раньше, и нового контекста.

      Вводные конструкции как элемент экспрессивного синтаксиса играют важную роль в  структуре художественного текста. Несмотря на внешнюю изолированность от  основного контекста, с информативной точки зрения они оказываются тесно связанными с содержанием высказывания, выражая различные аспекты субъективного  отношения говорящего к сообщаемому, а также организуя коммуникативный контакт  говорящего и адресата. Это и позволяет вводным единицам вносить в текст различные эмоциональные оттенки, в том числе – создавать комический эффект.

      Рассмотрим  данное явление на материале произведений Шукшина. Следует отметить, что вводные  единицы входят в общую систему  речевых средств создания комического  в тексте, обычно играя вспомогательную  роль по отношению к средствам  лексическим. В то же время сами синтаксические средства формируют определенное единство, выражая различные оттенки авторской иронии и создавая особую комическую атмосферу.

      Комический  эффект при использовании вводных  конструкций обычно связан с некоторым  противоречием между ними и основным контекстом. Такое противоречие может носить  логический характер. В частности, с помощью вводного слова может быть  актуализирована логическая ошибка в выводе.

      Илья  нагнул  голову  и  промолчал.  И  Казак  тоже  промолчал,  только мучительно  сморщился и поискал глазами на полках и на столе, - все, видно, искал вино. («До третьих петухов»)

      В данном примере вводная единица  позволяет подчеркнуть противоречие между выводом  и фактами, на основе которых он сделан. При этом план объективного зрительного  восприятия переключается на ментальный, оценочный, связанный в рассматриваемом  случае с традиционным ассоциативным ходом.

     С помощью вводного слова также  может актуализироваться банальное  утверждение, мотивировка которого в последующем контексте позволяет развить комический эффект.

     "Уважаемый  товарищ прокурор!

     В то время, когда все  наши люди занимаются  производительностью труда, есть отдельные элементы, которые только  хотят есть и  пить.  И  занимаются этим  каждый  день. Вы  меня спросите: на какие деньги  ?  Я вам отвечу: они занимаются спекуляцией.  Я  уже не могу  слушать  их пьяные  голоса,  меня глубоко  возмущает, как они импровизируют свои  дела, а потом  по  всей ночи курлыкают или изображают из себя пассажиров..." («Энергичные люди»)

     Сомнение, заложенное в семантике вводного слова, может получать дальнейшее развитие в  информативном плане основного  контекста, опровергая в некоторых  случаях  заявленный постулат.

     "Вот  сейчас, когда я  пишу Вам это  заявление, они  танцуют летку-енку. А в коридоре лежат покрышки для "Волги" в количестве пять  штук. Вы думаете, где они их взяли? Они их сымпровизировали. Так что, я думаю, что при  вашей помощи  они  станцуют  более  ответственный танец  и  поедут пассажирами на казенный счет, я им об этом намекнула. («Энергичные люди»)

     При этом комичной является не сама уступка, оформленная с помощью вводного слова, а  дальнейшая актуализация ее причины.

     - Вон как!.. - Старушка  изумилась.  Выпрямилась   и глядела на  Егора, как   глядят  в  городе  на  коня - туда же, по улице  идет,  где  машины. У старушки было румяное морщинистое  личико и ясные глаза.  Она, сама  того не ведая, доставила Егору приятнейшую, дорогую минуту. («Калина красная»)

     Кроме того, переданное повествователем сомнение может компенсироваться моделированием  дальнейшего развития комической ситуации.  
-  Как стихи? - спросил Егор.

     - Хорошие стихи.

     - Хорошие. Как стакан  спирту дернул, - сказал  Егор. - А ты: не  люблю стихи. (Калина  красная»)

       В некоторых случаях вводное слово позволяет подчеркнуть авторскую иронию,  представленную в виде вывода.

      - Так. А папаша  твой не приголубит  меня...  колуном  по  лбу? Мало  ли какая ему  мысль придет в  голову.

     - Нет, ничего. Теперь  уж надейся на  меня. («Калина красная»)

     При этом комичность предлагаемого повествователем объяснения может быть связана с элементом языковой игры, например – с актуализацией семантических и деривационных  связей между словами («определенное положение» – «определиться»).

       Языковая игра может быть представлена и как реализация метафоры, позволяющая оживить  традиционные образы через призму иронического восприятия.

     Актуализированное с помощью вводного слова объяснение может быть результатом дальнейшего  развития  логической ошибки. В одних  случаях такая ошибка связана  с неверной (и как следствие – комичной) трактовкой событийного ряда. 

     Избушка как избушка, ничего такого. Большая печка, стол, две кровати...

     - Кто с тобой  еще живет? - спросил  Иван.

     - Дочь. Иван, - заговорила  Яга, - а ты как  дурак-то -  совсем,  что ли, дурак?

     - Как это? - не понял  Иван.

     -  Ну, полный дурак  или это тебя  сгоряча так окрестили?  Бывает, досада возьмет  - крикнешь: у, дурак!  Я вон на дочь  иной раз  как   заору:  у,  дура  такая!  А  какая   же она дура? Она у меня вон  какая умная. Может,  и с тобой такая история; привыкли люди;  дурак и дурак,  а ты  вовсе не  дурак,  а только... бесхитростный. А?

     Комический  эффект может быть связан с информативным  несоответствием между вводной  единицей  и основным контекстом. Например, семантика вводного слова  отражает  факультативность последующей информации (ее присоединительный характер), в то  время как основной контекст содержит достаточно значимые для развития сюжета  факты.

     Сидеть  будем вместе, гражданка  Кузькина, - еще раз  отчетливо сказал Лысый. - Вы прекрасно знали, что эти вещи - не по карману вашему мужу: он их "сымпровизировал",  как вы пишете прокурору. Почему  же вы про покрышки пишете,  а про шубу, про костюм... - Лысый мельком оглядел  довольно богато обставленную комнату - а про все остальное не пишете. Здесь все ворованное, -  Лысый сделал  широкий  жест  рукой  по комнате. - И вы  это  прекрасно знаете. Вы пользовались ворованным... И молчали. За это по статье...

     Так же в приведенной цитате возникает  противоположное соотношение - вводная конструкция акцентирует внимание читателя на пустяке (значимость актуализации как приема противоречит незначимости выделяемой информации).

     При этом комический эффект может усиливаться  за счет информативно-стилевого несоответствия между актуализированным фактом и предшествующей информацией.

       А в  комнате,  где  "пассажиры", о чем-то  оживленно  договаривались. На Лысого  посмотрели...  но тут  же и утратили всякую  надежду.  Не  очень-то, видно, и надеялись. («Энергичные люди»)

     Акцентирование  внимания на традиционности объяснения также может вызвать читательскую улыбку.

     - Да как же? Он  тебя поцелует  в темноте-то, а  сам подумает:  "Черт  те что:  солдат  не  солдат  и  баба не баба". И разлюбит. Да  нешто можно бабе  с усами! Ну, эти  ведьмы!.. Ни хрена  не понимают. Ведь  не  будет он  с тобой жить,  с усатой.  А то  еще возьмет да голову откусит со зла, знаю я этих Горынычей. Баба-Яга и дочка призадумались. («До третьих петухов»)

     Комический  эффект может быть связан и с нестандартной  детализацией сообщения.

     … Как  он  должен отвечать?  Да  никак  он  не  сможет  ответить, он зальется слезами и пойдет домой... к усатой мамке... («До третьих петухов»)

     Один из доминирующих приемов создания комического в произведениях В. Шукшина эффекта с помощью вводных слов можно охарактеризовать как позиционный. Достаточно последовательно ирония проявляется и через особенности речевого оформления высказывания (чаще всего в диалогах). Так, в одних случаях комичной представляется его традиционность (использование стандартного набора цитат – в следующем примере).

     - А романсы умеешь? -- спросил Горыныч.

     - Какие романсы?

     - Старинные.

     - Сколько угодно... Ты что, романсы  любишь? Изволь, батюшка,  я тебе их нанизаю  сколько хоть. Завалю  романсами. Например:

     Хаз-булат  удало-ой,

     Бедна сакля твоя-а,

     Золотою казной

     Я осыплю тебя-а!..

     - А? Романс!.. - Ванька  почуял некую перемену  в Горыныче, подошел  к нему и похлопал  одну голову по  щеке. - Мх, ты... свирепый. Свирепунчик ты  мой.     

     - Не ерничай, - сказал  Горыныч. - А то  откушу руку. («До третьих петухов»)

     Вводные слова традиционно последовательно  акцентируют внимание читателя на оценочной информации.

     "Пассажиры"  ждали.  Сидели  молча и  ждали.  Стоял коньяк  на  столе, но никто к  нему не притрагивался... Нет, одна бутылка  была распочата; похоже, это Простой человек пригубил. Но и он тоже сидел и ждал. Тикали часы, слабо слышалась какая-то значительная кинематографическая музыка: Вера Сергеевна опять смотрела телевизор.

       Долго-долго сидели  и ждали. («Энергичные  люди»)

     В качестве дополнительного средства актуализации оценки может выступать и вставная конструкция.

     - Пойду еще раз, - сказал он. - Хлопну  для смелости - и  пойду. («Энергичные  люди»)

     Присоединение с помощью вводной единицы  конкретизирующей информации позволяет  в некоторых  случаях кардинально изменить предполагаемую оценку.

     А Иван шел опять  темным лесом... И  дороги опять никакой  не было, а была малая   звериная   тропка.   Шел,  шел  Иван,  сел  на  поваленную  лесину  и закручинился. («До  третьих петухов»)

     Создание  комического эффекта может мотивироваться уступкой в оценке повествователя.

     Иван  при  шляпе,  в  шуршащем  плаще,  торжественный  и  помятый  после  вчерашних  проводов.  Нюрка  в цветастой  шали, в черной  юбке,  в атласной бордовой кофте - нарядная, как в праздник. («Печки-лавочки»)

     При этом оценка может отражать типичность поведения героя в определенной ситуации.

     Братья - ребята  все крепкие,  кулакастые - вместе  кому хошь свернут  шею. А города опасались. Иван слегка волновался. («Печки-лавочки»)

     Таким образом, проведенный анализ показал, что вводные конструкции могут играть важную роль при создании комического эффекта.  
Наиболее характерными приемами являются актуализация логической ошибки, позиционное или временное смещение, уступка в речевом оформлении или оценке. Имитация диалога с читателем позволяет создать особую комическую атмосферу произведения.

 

      Заключение 

      В заключение мы можем сказать, что  трагическое и комическое —свойство конфликтных ситуаций, а не тех или иных объектов (растения, животного, человека, вещи). Говоря словами М.С. Кагана: «Трагическим и комическим смыслом обладает действие — и жизненно-реальное, и изображенное в искусстве, в специально посвященных этому жанрах трагедии и комедии, или же вплетенное в сюжетную канву произведений иных жанров. И суть этого действия — то или иное разрешение конфликта между человеческими идеалами и жизненной реальностью. Комическое инсценирует жизнь по ту сторону здравого смысла, вовлекает ее в игру по альтернации внутренних содержаний, размягчению и распылению догматически отвердевшей угрюмой серьезности». [31, c. 168]

      И трагическое, и комическое в произведениях  В. Шукшина стоят рядом, идут из повести  в повесть из рассказа в рассказ  бок о бок.

      Проведенное нами исследование показало, что в  своих произведениях В. Шукшин добивается создания комического эффекта и реализации иронии не только с помощью ситуационного уровня (когда положение, в которое попадают персонажи, само по себе забавно), но и при участии языковых средств на всех уровнях текста: лексическом, фразеологическом, синтаксическом, текстуальном и интертекстуальном.