Автор работы: Пользователь скрыл имя, 27 Января 2013 в 21:05, статья
Интересная и познавательная статья о расизме
Человек, стоявший сейчас на возвышении для свидетелей, обладал одним лишь преимуществом перед своими ближайшими соседями: если его долго отмывать дегтярным мылом в очень горячей воде, кожа его становилась белой.
– Вы мистер Роберт Юэл? - спросил мистер Джилмер.
– Будто сами не знаете, - ответил свидетель.
Мистер Джилмер настороженно выпрямился, и мне стало его жалко. Наверно, пора кое-что объяснить. Я слышала, дети юристов, глядя, как ожесточённо спорят их родители в суде, начинают думать, будто адвокат противной стороны - личный враг их отца, и тяжело переживают яростные прения сторон, а потом страшно изумляются, когда в первый же перерыв отец выходит из зала суда под руку со своим мучителем. Мы с Джимом на этот счёт не заблуждались. Выигрывал наш отец дело или проигрывал, это не было для нас трагедией. К сожалению, я не могу описать никаких наших бурных переживаний на эту тему, а если бы и пыталась, это было бы неправдой. Мы, конечно, сразу замечали, если прения становились более желчными, чем того требовала профессиональная этика, но так бывало, когда выступал не наш отец, а другие адвокаты. В жизни своей я не слышала, чтобы Аттикус повысил голос, разве что свидетель был туг на ухо. Мистер Джилмер делал своё дело, Аттикус - своё. К тому же Юэл был свидетель Джилмера и мог бы отвечать ему повежливее.
– Вы отец Мэйеллы Юэл? - задал мистер Джилмер следующий вопрос.
– Может, и нет, только теперь уж этого не узнать, мать-то померла, - был ответ.
Судья Тейлор зашевелился. Он медленно повернул своё вертящееся кресло и снисходительно посмотрел на свидетеля.
– Вы отец Мэйеллы Юэл? - повторил он вопрос, но таким голосом, что в зале разом перестали смеяться.
– Да, сэр, - кротко ответил Юэл.
– Вы сегодня первый раз в суде? Помнится, я прежде вас не видал. - Юэл кивнул, что да, первый раз, и судья продолжал: - Так вот, давайте условимся. Пока я тут судьёй, в этом зале никто больше не произнесёт ни одного непристойного слова ни по какому поводу. Понятно?
Юэл кивнул, но я не уверена, что он и правда понял. Судья вздохнул и сказал:
– Продолжайте, мистер Джилмер.
– Благодарю вас, сэр. Мистер Юэл, не будете ли вы так добры рассказать нам своими словами, что произошло вечером двадцать первого ноября?
Джим усмехнулся и откинул волосы со лба. «Своими словами» - это была вечная присказка мистера Джилмера. Мы часто думали, чьими ещё словами, по его мнению, может заговорить свидетель.
– Стал-быть, вечером двадцать первого иду я из лесу с охапкой хворосту, дошёл до забора - и слышу, Мэйелла визжит в доме, как свинья недорезанная…
Тут судья Тейлор пронзительно глянул на свидетеля, но, видно, решил, что слова эти сказаны без злого умысла, и только спросил сонным голосом:
– В какое время это было, мистер Юэл?
– Да перед закатом. Так вот, стал-быть, слышу, Мэйелла визжит так, что чертям тошно… - и мистер Юэл осекся под новым грозным взглядом судьи.
– Итак, она громко кричала, - подсказал мистер Джилмер.
Мистер Юэл в растерянности поглядел на судью.
– Ну, услыхал я, как она орёт, бросил хворост и побежал со всех ног, да наскочил на забор, насилу выпутался из проволоки, подбежал к окошку и вижу… - Юэл весь побагровел, выпрямился и ткнул пальцем в Тома Робинсона, - вижу, этот черномазый брюхатит мою Мэйеллу!
В зале суда у мистера Тейлора всегда царила тишина и спокойствие, и ему не часто приходилось пускать в ход свой молоток, но тут он колотил по столу добрых пять минут. Аттикус подошёл к нему и что-то ему говорил, мистер Гек Тейт - первое официальное лицо округа - стоял в проходе и призывал битком набитый зал к порядку. Среди негров позади нас прошёл глухой ропот.
Преподобный Сайкс перегнулся через нас с Диллом и дернул Джима за рукав.
– Мистер Джим, - сказал он, - вы бы лучше отвели мисс Джин Луизу домой. Мистер Джим, вы меня слышите?
Джим повернул голову.
– Иди домой, Глазастик. Дилл, отведи её домой.
– Ты меня заставь попробуй, - сказала я, с гордостью вспомнив спасительное разъяснение Аттикуса.
Джим свирепо посмотрел на меня.
– Я думаю, это не беда, ваше преподобие, она всё равно ничего не понимает.
Я была смертельно оскорблена.
– Пожалуйста, но задавайся! Я всё понимаю не хуже тебя!
– Да ладно тебе. Она этого не понимает, ваше преподобие, ей ещё и девяти нет.
В чёрных глазах преподобного Сайкса была тревога.
– А мистер Финч знает, что вы все здесь? Неподходящее это дело для мисс Джин Луизы, да и для вас тоже, молодые люди.
Джим покачал головой.
– Мы слишком далеко, он нас тут не увидит. Да вы не беспокойтесь, ваше преподобие.
Я знала: Джим возьмёт верх, его сейчас никакими силами не заставишь уйти. До поры до времени мы с Диллом в безопасности, но если Аттикус поднимет голову, он может нас заметить.
Судья Тейлор отчаянно стучал молотком, а мистер Юэл самодовольно расселся в свидетельском кресле и любовался тем, что натворил. Стоило ему сказать два слова, и беззаботная публика, которая пришла сюда развлечься, обратилась в мрачную, настороженную толпу - она ворчала, медленно затихая, будто загипнотизированная всё слабеющими ударами молотка, и, наконец, в зале суда стало слышно только негромкое тук-тук-тук, будто судья легонько постукивал по скамье карандашом.
Судья Тейлор убедился, что публика опять стала послушная, и откинулся на спинку кресла. Вдруг стало видно, что он устал и что ему уже много лет, недаром Аттикус сказал - они с миссис Тейлор не так уж часто целуются, ему, наверно, уже под семьдесят.
– Меня просили очистить зал от публики или но крайней мере удалить женщин и детей, - сказал судья Тейлор. - До поры до времени я отклонил эту просьбу. Люди обычно видят и слышат то, что они хотят увидеть и услышать, и если им угодно приводить на подобные спектакли своих детей, это их право. Но одно я вам говорю твёрдо: вы будете смотреть и слушать молча, иначе придётся вам покинуть этот зал, а прежде чем вы его покинете, я призову всё это сборище к ответу за оскорбление суда. Мистер Юэл, соблаговолите, по возможности, давать показания, не выходя из рамок благопристойности. Продолжайте, мистер Джилмер.
Мистер Юэл походил на глухонемого. Я уверена, он никогда раньше не слыхивал таких слов, с какими к нему обратился судья Тейлор, и не мог их повторить, хотя беззвучно шевелил губами, - но суть он, видно, понял. Самодовольное выражение сползло с его лица и сменилось тупой сосредоточенностью, но это не обмануло судью Тейлора: всё время, пока Юэл оставался на возвышении для свидетелей, судья не сводил с него глаз, будто бросал вызов - попробуй-ка сделай что-нибудь не так!
Мистер Джилмер и Аттикус переглянулись. Аттикус уже опять сидел на своём месте, подперев кулаком щеку, и нам не видно было его лица. Мистер Джилмер явно приуныл. Он приободрился, только когда услыхал вопрос судьи Тейлора:
– Мистер Юэл, видели ли вы, что обвиняемый вступил в половые отношения с вашей дочерью?
– Видел.
Публика хранила молчание, но обвиняемый что-то негромко сказал. Аттикус пошептал ему на ухо, и Том Робинсон умолк.
– Вы сказали, что подошли к окну? - спросил мистер Джилмер.
– Да, сэр.
– Насколько высоко оно от земли?
– Фута три.
– И вам хорошо видна была комната?
– Да, сэр.
– Как же выглядела комната?
– Ну, стал-быть, всё раскидано, как после драки.
– Как вы поступили, когда увидели обвиняемого?
– Стал-быть, побежал я кругом, к двери, да не поспел, он вперёд меня из дому выскочил. Я его хорошо разглядел. А догонять не стал, уж больно за Мэйеллу расстроился. Вбегаю в дом, а она валяется на полу и ревет белугой…
– И как вы тогда поступили?
– Стал-быть, я во всю прыть за Тейтом. Черномазого-то я враз признал, он по ту сторону в осином гнезде живёт, мимо нас всякий день ходит. Вот что я вам скажу, судья, я уж пятнадцать лет требую с наших окружных властей: выкурите, мол, оттуда черномазых, с ними по соседству и жить-то опасно, да и моему именью один вред…
– Благодарю вас, мистер Юэл, - торопливо прервал его мистер Джилмер.
Свидетель почти сбежал с возвышения и налетел на Аттикуса, который встал со своего места, чтобы задать ему вопрос. Судья Тейлор позволил всем присутствующим немного посмеяться.
– Одну минуту, сэр, - дружелюбно сказал Аттикус. - Вы разрешите задать вам два-три вопроса?
Мистер Юэл попятился к свидетельскому креслу, сел и уставился на Аттикуса высокомерным и подозрительным взглядом - в округе Мейкомб свидетели всегда так смотрят на адвоката противной стороны.
– Мистер Юэл, - начал Аттикус, - в тот вечер, видимо, вы много бегали. Помнится, вы сказали, что бежали к дому, подбежали к окну, вбежали в дом, подбежали к Мэйелле, побежали за мистером Тейтом. А за доктором вы заодно не сбегали?
– А на что он мне сдался. Я и сам видел, что к чему.
– Одного я всё-таки не понимаю, - сказал Аттикус. - Разве вас не беспокоило состояние Мэйеллы?
– Ещё как, - сказал мистер Юэл. - Я ведь сам видел, кто тут виноватый.
– Нет, я не о том. Вы не подумали, что характер нанесённых ей увечий требует немедленного медицинского вмешательства?
– Чего это?
– Вы не подумали, что к ней сейчас же надо позвать доктора?
Свидетель отвечал: нет, не подумал, он отродясь не звал в дом докторов, а если их звать, выкладывай пять долларов.
– Это всё? - спросил он.
– Не совсем, - небрежно заметил Аттикус. - Мистер Юэл, вы ведь слышали показания шерифа, не так ли?
– Чего это?
– Вы находились в зале суда, когда мистер Гек Тейт сидел на вашем теперешнем месте, не так ли? И вы слышали всё, что он говорил, не так ли?
Мистер Юэл подумал-подумал и, видно, решил, что ничего опасного в этом вопросе нет.
– Да, слыхал, - сказал он.
– Вы согласны, что он правильно описал увечья, нанесённые Мэйелле?
– Чего ещё?
Аттикус обернулся к мистеру Джилмеру и улыбнулся. Мистер Юэл, видно, решил не баловать защитника вежливым обхождением.
– Мистер Тейт показал, что правый глаз у Мэйеллы был подбит, и лицо…
– Ну да, - сказал свидетель, - Тейт правильно говорил, я со всем согласный.
– Значит, согласны? - мягко сказал Аттикус. - Я только хотел удостовериться.
Он подошёл к секретарю, сказал что-то, и секретарь несколько минут подряд развлекал нас показаниями мистера Тейта, читал он их так выразительно, точно это были цифры из биржевого бюллетеня: «…который глаз… левый… а да верно стало быть это правый… у неё правый глаз был подбит мистер Финч теперь я припоминаю и щека и вся… (секретарь перевернул страницу) вся эта сторона в ссадинах и распухла… шериф повторите пожалуйста что вы сказали… я сказал у неё подбит был правый глаз…»
– Благодарю вас, Берт, - сказал Аттикус. - Вы слышали это ещё раз, мистер Юэл. Имеете вы что-либо к этому добавить? Согласны ли вы с показаниями шерифа?
– Тейт всё верно говорил. У неё под глазом был фонарь, и сама вся избитая.
Этот человечек, видно, уже позабыл, как его сперва пристыдил судья. Он явно решил, что Аттикус противник не опасный. Он опять раскраснелся, напыжился, выгнул грудь колесом и больше прежнего стал похож на рыжего петуха. Мне показалось, он сейчас лопнет от важности, и тут Аттикус спросил:
– Мистер Юэл, умеете ли вы читать и писать?
– Протестую, - прервал мистер Джилмер. - Непонятно, при чём тут грамотность свидетеля, вопрос несущественный и к делу не относится.
Судья Тейлор хотел что-то сказать, но Аттикус его опередил:
– Ваша честь, если вы разрешите задать этот вопрос и в дополнение ещё один, вы всё поймёте.
– Хорошо, попробуем, - сказал судья Тейлор, - но смотрите, чтобы мы действительно поняли, Аттикус. Протест отклоняется.
Мистер Джилмер, кажется, с таким же любопытством, как и все мы, ждал ответа: при чём тут образование мистера Юэла?
– Повторяю вопрос, - сказал Аттикус. - Умеете вы читать и писать?
– Ясно, умею.
– Не будете ли вы любезны доказать нам это и написать свою фамилию?
– Ясно, докажу. А как же, по-вашему, я расписываюсь, когда получаю пособие?
Ответ мистера Юэла пришёлся по вкусу его согражданам. Внизу зашептались, захихикали - видно, восхищались его храбростью.
Я забеспокоилась. Аттикус как будто знает, что делает, а всё-таки мне казалось - он дал маху. Никогда, никогда, никогда на перекрёстном допросе не задавай свидетелю вопрос, если не знаешь заранее, какой будет ответ, - это правило я усвоила с колыбели. А то ответ может оказаться совсем не такой, как надо, и погубит всё дело.
Аттикус полез во внутренний
карман и достал какой-то конверт, потом
из жилетного кармана вынул
– Не будете ли вы так любезны расписаться вот здесь? - сказал он. - И, пожалуйста, чтобы все присяжные видели, как вы это делаете.
Мистер Юэл расписался на обратной стороне конверта, очень довольный собой, поднял голову - и встретил изумлённый взгляд судьи Тейлора: судья уставился на него так, будто на свидетельском месте вдруг пышно зацвела гардения; мистер Джилмер тоже смотрел удивлённо, даже привстал. И все присяжные смотрели на Юэла, один даже подался вперёд и обеими руками ухватился за барьер.
– Чего не видали? - спросил свидетель.
– Вы, оказывается, левша, мистер Юэл, - сказал судья Тейлор.
Мистер Юэл сердито обернулся к нему и сказал: при чём тут левша, он человек богобоязненный, и нечего Аттикусу Финчу над ним измываться. Всякие жулики адвокатишки вроде Аттикуса Финча всегда над ним измывались и его обжуливали. Он уже говорил, как было дело, и ещё хоть сорок раз скажет то же самое. Так он и сделал. На новые вопросы Аттикуса он твердил одно: он заглянул в окно, спугнул черномазого, потом подбегал к шерифу. В конце концов Аттикус его отпустил.