Импорт институтов и оценка его эффективности

Права собственности – понятие давно известное в общественных науках (особенно в юриспруденции). Заслуга же неоинституционализма в определении их исключительного значения в экономическом взаимодействии. Важность их обозначена Рональдом Коузом в работе «Проблема социальных издержек»^13[13] (1960), где сформулирована мысль (названная впоследствии «теоремой Коуза») о том, что в мире с ненулевыми трансакционными издержками структура прав собственности оказывает значительное влияние на экономическую деятельность.

Отказ же от предположений о полноте  информации и суперрациональности индивида (замена ее на ограниченную рациональность) позволил трансформировать экономику из «экономической теории классной доски»^14[14] в науку, более близкую реальной экономической жизни.  

1.1.2. Методологические особенности.

На методологических особенностях неоинституциональной экономической  теории необходимо остановиться отдельно, поскольку именно они идентифицируют институционализм, дают некоторым его  представителям право заявлять о  нем как о новой теории, альтернативной неоклассике, и не просто альтернативной, а претендующей на занятие места mainstream-теории.

Для нашего исследования в данном случае методологические особенности  важны с той точки зрения, что  они накладывают существенные ограничения  на проводимый анализ. Этот факт имеет как положительные, так и отрицательные стороны – при сужении инструментария, используемого при анализе, результаты будут более структурированы, логичны, методологически обоснованы. 

1.1.2.1. Методологический индивидуализм.

Посылка методологического индивидуализма – рассмотрение любого экономического явления через призму принятия решений отдельным индивидом (экономическим агентом) – заявлена как одна из основных методологических особенностей неоклассики. В то же время, в неоклассике существует своеобразная дихотомия «потребитель-производитель», когда кроме индивида, максимизирующего полезность, решения принимает еще и фирма, максимизирующая прибыль. Соответственно, фирма в неоклассике – «черный ящик», отдельный субъект, не имеющий внутренней структуры и выступающий в экономических взаимодействиях как неделимый субъект. Неоинституционализм доводит методологический индивидуализм до логического предела – фирма также состоит из индивидов, максимизирующих полезность^15[15]: "Люди рассматриваются...как единственные субъекты, принимающие окончательные решения по поводу как коллективных, так и индивидуальных действий"^16[16]. Из этого положения берут свое начало неоинституциональная теория фирмы, теория контрактов и несколько других течений институционализма.

Для нашего же исследования необходимо отметить, что методологический индивидуализм  накладывает достаточно серьезные  ограничения на анализ импорта институтов. Так, в своем исследовании мы уже  не сможем опираться на органическое представление о государстве как едином, согласованно функционирующем, неделимом организме, не сможем использовать количественные подходы, основанные на максимизации целевой функции государства, своеобразной «функции общественного блага», не являющейся агрегатом функций индивидов. С другой стороны, такая посылка делает выводы, получаемые в результате исследования, более ценными с прикладной точки зрения, поскольку они будут опираться на реальные данные. 

1.1.2.2. Модель человека. Ограниченная  рациональность.

Большое значение в неоинституционализме придается концепции ограниченной рациональности^17[17]. Индивид физически не может переработать объемы информации, необходимые для принятия решения, максимизурющего (глобально) его полезность. Локальная максимизация, принцип удовлетворительности, следование определенным процедурам при принятии решений (процедурная рациональность) – все это характеристики человека гораздо более близкого к реальному, чем неоклассический «максимизатор» с безграничными вычислительными возможностями.

Ограниченная рациональность – концепция принятия решения обычным человеком в обычных обстоятельствах (при неполноте информации) – краеугольный камень институционализма. Можно сказать (хотя это не будет точным научным определением), что институты – главный предмет анализа неоинституционализма – создаются для уменьшения усилий человека по обработке информации (и для снижения трансакционных издержек). Интересно в этой связи выражение О. Уильямсона о том, что в институтах нуждаются ограниченно разумные существа небезупречной нравственности. Экономический человек неоинституционализма – "mixture of Jekyll and Hyde"^18[18].

Нас в данном случае интересует тот  факт, что именно ограниченная рациональность, (на анализ последствий которой, собственно, и направлена неоинституциональная теория) является важнейшим фактором при анализе импорта институтов, точнее, принятия обществом (отдельными его членами) решения о необходимости импортирования вообще и импортирования конкретного института в частности. С предпосылками суперрациональности (вкупе с совершенной информацией) субъектов экономической деятельности в импорте институтов вообще не было бы необходимости, как, собственно, и в экономических институтах вообще. 

1.1.2.3. Неполнота информации.

Неполнота информации, формально в  настоящее время признанная даже неоклассикой (по сути, модификация «защитного пояса» неоклассической парадигмы), в неоинституционализме выступает одним из краеугольных камней. В каждый момент времени индивид физически не может владеть всей информацией (в том числе экономической). Неоклассика считает этот факт «досадным недоразумением», мешающим выстраивать стройные теории, и поэтому долгое время не принимала его в расчет как несущественный. Для неоинституционализма неполнота и несовершенство информации (асимметрия) – предпосылка анализа. Этот факт делает институциональный анализ (и не только его, но и множество других современных течений, например industrial economics) гораздо более близким к реалиям жизни, чем неоклассические построения.

Для нашей работы здесь важным является тот факт, что в переходных экономиках (которые, как говорилось выше, в основном и импортируют институты) уровень неполноты и несовершенства информации является гораздо более высоким (доходящим, зачастую, до “radical uncertainty”) чем в экономике развитых западных стран, что делает неоклассические модели абсолютно беспомощными не только при предсказании, но и при анализе и объяснении происходящего в странах с transitional economy. Соответственно, любой анализ ситуации в таких странах (и тем более анализ эффективности импорта институтов) по необходимости должен включать в себя инструменты, учитывающие несовершенство информации, ее неполноту.

1.1.2.4. Экономический империализм.

Эта методологическая особенность (свойственная на современном этапе развития экономической науки практически всем ее течениям, но в неоинституционализме проявляющаяся ярче всего) позволяет, не отказываясь от иных методологических основ и не изменяя «жесткого ядра»^19[19] неоклассики, использовать наработки других наук об обществе – психологии, социологии, политологии, что значительно расширяет область анализа, обогащает его, приближает к реальности. Схематично взаимоотношения неоинституционализма, неоклассики и других неэкономических наук об обществе можно проиллюстрировать схемой (см. рис.1). На схеме из неэкономических наук об обществе указаны лишь политология и социология, хотя их гораздо больше – социальная психология, собственно психология, антропология, история и т.д.

В то же время трактовка экономического империализма как вседозволенности (“everything goes”) в экономическом анализе, применения всевозможных инструментов любых общественных наук абсолютно не правомерна. Фундаментом анализа, по-прежнему, остается микроэкономический анализ, основанный на общем и для неоклассики и для неоинституционализма «жестком ядре», неизменной (возможно пока^20[20]) парадигме.

Для целей нашего исследования этот факт важен с той точки зрения, что анализ импорта институтов (оставаясь  в рамках неоинституционализма) должен опираться на инструментарий, разработанный неоклассикой (и дополненный институционалистами теорией игр для моделирования стратегических взаимодействий). 

1.1.2.5. Общие замечания по неоинституциональному  анализу.

В качестве общего резюме по методологическим особенностям можно отметить, что неоинституционализм, не затрагивая «жесткого ядра» неоклассики, полностью модифицирует его «защитный пояс»^21[21], отказываясь от предположений о неизменности и четкой определенности прав собственности, полноте и доступности информации и отсутствия издержек обмена. Неоинституционализм вводит само понятие института, его основные характеристика, условия в которых и при которых он возникает, функционирует и изменяется.

Можно проклассифицировать (см рис.2) основные течения неоинституционализма по признаку анализа состояния института (возникновение и изменение, стабильное функционирование). Наша работа посвящена исследованию изменения институтов (а именно революционного изменения). Соответственно, исходя из приведенной классификации (конечно неполной, но отражающей, в основном, современное состояние дел в неоинституциональной экономической теории), сферой нашего особого внимания станут новая экономическая история и теория общественного выбора (public choice).

Хотя ограничивать себя в пределах неоинституционализма какими-либо дополнительными  рамками нам бы не хотелось, такие  исследовательские предпочтения являются объективными. Тем не менее, в определенных случаях мы, естественно, оставляем за собой право пользоваться всем арсеналом новой институциональной экономики.

1.2. Институциональные  изменения: эволюционные подходы.

Исследователи^22[22] обычно выделяют два типа институциональных изменений: эволюционные и революционные. Однако особое внимание в работах исследователей уделяется эволюционным изменениям. Это связано, на наш взгляд, прежде всего с их большей распространенностью и значимостью для экономик, не испытывающих серьезных потрясений (доля которых в мировом производстве является преобладающей). Эволюционные изменения, тем не менее, не исключают качественных подвижек – диалектика количественно–качественных изменений остается в силе (см. работы Дугласа Норта по развитию капиталистических экономик).

Революционные изменения (каковым является импорт институтов) не подразумевают вытекания изменений из предыдущей траектории развития экономики. Поэтому революционные изменения – всегда ломка: ломка привычек, части традиций (того, что в неоинституционализме принято называть неформальными институтами), ломка сознания. Революционные изменения практически всегда проходят болезненно (это тоже их отличие от эволюционных изменений), но и результаты их бывают часто эффективнее.

Хотя основным предметом нашего исследования является импорт институтов (т.е. революционное изменение) сначала хотелось бы, хотя бы коротко, остановиться на эволюции. Такой порядок рассмотрения имеет свою логику.

Во-первых, это даст возможность  проанализировать большую часть  литературы по институциональным изменениям (которая, как уже говорилось выше, в основном посвящена экономической эволюции) с целью выделения круга проблем, разрабатываемых  институционалистами в данном направлении.

Во-вторых, рассмотрение эволюционных изменений, позволит выделить общие их черты с изменениями революционными, что, естественно, облегчит последующий анализ.

В-третьих, в работах, посвященных  анализу эволюционных изменений, вводится терминология и аналитический аппарат, за редким исключением применимый и  при рассмотрении экономических революций (каковой является импорт институтов).  

1.2.1. Краткая характеристика эволюционных  изменений.

Эволюционные изменения исследуются  в экономической литературе достаточно полно. Большая работа в этом направлении  велась и ведется в рамках mainstream-теории. Среди зарубежных исследователей - Й. Шумпетер, Р. Нельсон и С. Уинтер, У. Ростоу, М. Тодаро, У. Льюис, среди российских – Р.Нуреев, В.Мау, А. Илларионов, С. Бессонов. Неоинституционализм изучает экономическую эволюцию, в основном, как уже говорилось ранее, в рамках новой экономической истории и теории общественного выбора. Хотя первенство в исследовании эволюции институтов в частности и институциональных изменений вообще принадлежит, скорее, немецкой исторической школе и последовавшими за ней «старому» институционализму и марксизму, следует отметить, что исследования и исторической школы, и старого институционализма носили, скорее, описательный характер, нежели аналитический. На основе анализа данных о динамике экономических систем необходимо было выстроить теорию, что получилось лишь у новой экономической истории, вооруженной аналитическим аппаратом неоклассики и неоиституционализма.

Из исследователей, занимающихся институциональной  динамикой, прежде всего необходимо выделить Дугласа Норта (Douglass North. Five Propositions About Institutional Change; The New Institutional Economics and Development, Институты, институциональные изменения и функционирование экономики), Рассела Хардина (Russell Hardin. Institutional Knowledge And the Role of Institutions), Барри Вайнгаста (Barry Weingast), Пола Милгрома (Milgrom P., North D., Weingast B., The Role of Institutions in the Revival of Trade: The Law Merchant, Private Judges, and the Champagne Fairs.). Из представителей школы общественного выбора необходимо отметить также нобелевских лауреатов Джеймса Бьюкенена и Гордона Таллока (J. Buchanan and G. Tullock. Calculus of Consent, Конституция экономической политики.). Из российских авторов, исследующих в основном эволюционные институциональные изменения, следует отметить Р. Нуреева (Теории развития: институциональные концепции становления рыночной экономики), Р. Капелюшникова  , В. Нестеренко (Экономический рост на основе институциональных изменений), А. Олейника (Институциональная экономика. Учебно-методическое пособие), А. Шаститко (Неоинституциональная экономическая теория), Я. Кузьминова (Институциональная экономика. Курс лекций). Не имея возможности проанализировать вклад каждого, необходимо остановиться на общих чертах институциональных изменений, выделенных всеми исследователями. Их точнее всего сформулировал Дуглас Норт^23[23]: