Импорт институтов и оценка его эффективности

1.     Постоянное взаимодействие институтов и организаций в условиях экономической конкуренции – ключ к институциональным изменениям.

2.     Конкуренция заставляет организации в борьбе за выживание постоянно инвестировать в знания. Характер и направленность знаний, получаемых индивидами, и, соответственно, их организациями, будут определять восприятие возможностей и, соответственно, выборов, которые будут влиять на постепенное изменение существующих институтов.

3.     Институциональное окружение диктует тип и направленность знаний, получаемых индивидом, с точки зрения максимизации ожидаемого выигрыша в заданных институциональных условиях.

4.     Восприятие – производная от ментальных, умственных конструкций (mental constructs) игроков.

5.   Экономия от масштаба, комплементарность, сетевые внешние эффекты (тесная взаимосвязь) институциональной матрицы делают институциональные изменения в подавляющем большинстве случаев постепенным и зависимым от предыдущей траектории развития.

Главными причинами институциональных  изменений практически все вышеупомянутые авторы выделяют, вслед за Нортом^24[24], две:

¨     изменения в относительных ценах

¨     изменения в идеологии.

Из пятого пункта выделенных Нортом особенностей институциональных изменений можно сделать вывод, что институты возникают и изменяются во взаимодействии институционального окружения (неформальных институтов) и формальных институтов. Связь формальных и неформальных институтов можно проиллюстрировать графически следующим образом (см. рис. 3). 

 

 

Каждый формальный институт опирается  на один или несколько неформальных, также как и каждый неформальный институт поддерживает один или несколько  формальных. Эволюционность изменений применительно к данной иллюстрации выражается в том, что своеобразные нити или ветви неформальных институтов могут постепенно атрофироваться, заменяться новыми, на некоторых отростках этих ветвей могут появляться новые формальные институты. В то же время, формальные институты могут пускать «корни» создавая новые неформальные институты или модифицируя старые. Соответственно, можно выделить два способа взаимодействия (взаимной настройки) институтов:

¨     модификация формальными институтами неформальных. Так, например, принятие закона о фермерстве постепенно (хотя и очень медленно^25[25]) меняет ментальные установки российских сельских жителей, вводя в их сознание, а, следовательно, и в поведение, и в способы взаимоотношений принципы индивидуализма, чувство хозяина, вместо псевдоколлективизма, выражавшегося не во взаимопомощи и взаимовыручке, а равнодушном отношении к результатам собственного труда и к коллективной собственности.

¨     легитимизация неформальных институтов в формальные (формализация). В качестве примера можно привести идущие сейчас дискуссии о возможности легализации экспорта российского капитала, полученного законным путем, который фактически уже давно экспортируется. В случае легализации ситуация с утечкой капитала возможно и не улучшится (а в краткосрочном плане даже ухудшится), однако государство, сделав такие действия прозрачными, во-первых, выведет из тени часть капитала, что улучшит общую экономическую обстановку, во-вторых, начнет получать налоговые отчисления от таких операций, проводимых легально, в-третьих улучшит общий инвестиционный климат, дав возможность российским гражданам страховать свои вклады от чрезвычайно высоких в данный момент страновых рисков, приобретая акции иностранных компаний.

К постепенным институциональным изменениям не совсем применима теория естественного отбора (хотя термин «эволюция» используется), поскольку не всегда выживает самый "лучший" институт. С другой стороны существует постоянный переход институтов из одного состояния в другое – одни институты, закрепляясь нормативно, из неформальных становятся формальными, другие, потеряв прежнее значение в качестве формальных институтов и будучи исключенными из правовой системы могут становиться неформальными.

Из приведенного краткого анализа  эволюционных изменений можно сделать несколько заключений:

1.     Эволюционные процессы доминируют в институциональных изменениях.

2.     Институциональные изменения в значительной степени зависят от институциональной матрицы.

3.     Важнейшее свойство эволюционных институциональных изменений – зависимость от предыдущей траектории развития.

4.     Эволюция институтов (исходя из пп. 2 и 3) не в состоянии обеспечить радикальное изменение тормозящих развитие общества институтов.

Здесь можно обратить внимание на пункт 4: именно этот вывод, который, кстати, не опровергают ни Норт, ни другие исследователи, является одной из основных причин импортирования институтов. Мы подробнее остановимся на этом положении в последующем изложении. 

1.2.2. Эволюционные изменения на  практике: опыт России.

 

Включить краткое рассмотрение эволюционных институциональных изменений  на практике (в России) представляется необходимым (несмотря на то, что работа носит, в основном, теоретический  и методологический характер) по следующим  причинам.

1) практическое рассмотрение эволюции институтов позволит избежать излишнего теоретизирования, превращения исследования в «экономику классной доски»;

2) рассмотрение поможет прояснить  смысл ряда введенных в работе  терминов для последующего более  эффективного их использования в анализе эффективности импорта институтов и выделит недостатки (если так можно выразиться) эволюционного пути развития институтов, что будет важно при анализе необходимости импорта институтов. 

1.2.2.1. Стратегии эволюционного развития: адаптация и негадаптация.

В качестве вводного замечания отметим, что говорить об эволюции институтов в случае России достаточно проблематично, так как на современном этапе  она насчитывает (в зависимости  от взятой точки отсчета) от 8 до 13 лет, что чрезвычайно мало для полноценного анализа в исторической ретроспективе. Предыдущий период тоже невелик – 70 лет.

Приспособление новых формальных к старым неформальным и наоборот началось, в основном, с 1992 года –  отпуска цен правительством Е.Т. Гайдара. До этого принимаемая законодательная база (формальные институты) существовала как бы сама по себе – было мало точек соприкосновения с реальной жизнью. После резкого шока, квазигиперинфляции, падения реальных доходов населения в России возникли два процесса -  адаптация и негадаптация^26[26].

Адаптация выражалась в адекватной реакции неформальных институтов (в  данном случае не обычно приводимых в  пример обычаев и традиций, а моделей  поведения, «процедур» межличностного взаимодействия и особенностей взаимодействия «человек – организация») на воздействия изменившейся правовой среды. Человек приучался жить по новым законам, с новыми правами и новыми же обязанностями.

Вместе с тем, вследствие резкого  изменения социальных и экономических  ролей индивид оказался выбит  из привычного ему неформального окружения. На некоторое время сформировался своеобразный маргинальный homo oeconomicus – не совсем в смитовском его понимании. В отсутствие привычных процедур и моделей принятия решений поведение человека стало более «рациональным» (в терминах теории поведения потребителя) чем обычно.

Однако возникшее внешнее окружение  другого, нежели развитый рынок, типа породило и другие реакции. Возникла негадаптация – процесс ухода из сферы действия новых формальных правил путем изобретения  «гибридных» моделей поведения, сочетающих новые рыночные со старыми дорыночными способами взаимоотношений (в случае с промышленностью - различных схем взаимозачетов, бартера, развитие системы неплатежей). Эти две разнонаправленные тенденции были сильны особенно в первые пореформенные годы. Сейчас эволюционные процессы более похожи на классические, описываемые в работах Норта. Хотя в случае России есть некоторые отличия.

Одна из особенностей – ослабленный, на наш взгляд, эффект зависимости от предыдущей траектории развития (в силу постоянной смены, особенно в последние два века этой траектории). Россия как полигон нескольких грандиозных социальных экспериментов XIX-XX веков постоянно продуцировала маргинальные слои населения. Немаргинальные слои с соответствующими им неформальными институтами, которые должны были оказывать сопротивления резким институциональным изменениям, способствовать постепенному их проведению, в некоторых случаях просто уничтожались (истребление в 30-е годы интеллигенции, крестьянства). Соответственно, преемственность неформальных институтов достаточно слаба и не превышает в последнее время 2-3 поколений.

Другой российский парадокс – не инвестирование в знания, которые позволяют получить максимальный выигрыш.  Система образования (кстати, достаточно эффективная, целостная и позволяющая дать высокий уровень подготовки) абсолютно не предрасположена к адекватным реакциям на меняющуюся среду^27[27]. До сих пор обучение ведется по огромному числу невостребованных специальностей, специалисты получают не знания, а диплом.

Третья особенность – другие (дополняющие выделенные Нортом) причины изменений. Изменения в относительных ценах действуют, изменения в идеологии тоже, но также действует и борьба групп влияния. С позиции теории групп, утверждающей, что институциональная среда часто является следствием и результатом перераспределительных конфликтов между различными социальными группами, можно выделить следующий фактор институциональных изменений: изменения в сравнительной силе организаций (возможности влиять на создание институтов) может привести к институциональным изменениям. Вкупе с факторами, выделенными Мансуром Олсоном (см. рисунок 4) институциональные изменения могут быть вызваны небольшой группой влияния^28[28].

 

Отмеченные особенности российских эволюционных процессов наложили отпечаток на изменение многих институтов. Например, частная собственность, практически отсутствовавшая в течение 70-ти лет (и, соответственно, почти полностью отсутствовавшие поддерживающие ее неформальные институты) начала быстро развиваться вопреки предшествующей траектории развития.

В то же время сопутствующая развитию отношений собственности институциональная  система не развита, нет инвестиций в получение знаний, без сомнения увеличивших бы выигрыш участников (путем разделения пучков правомочий, введения различных видов прав собственности, например, отдельная продажа прав использования, при сохранении прав владения и наследования и т.д.).

Более того, хотя дальнейшее развитие, институционализация, укрепление и  защита прав собственности отвечают интересам подавляющего большинства экономических субъектов (различного рода организаций) и населения России, небольшие группы влияния, нацеленные не на производственную, а на перераспределительную деятельность (rent-seeking), в соответствие с отмеченной (см. рис. 4) особенностью российской институциональной эволюции, препятствуют этому, так как их как раз и устраивает размытость и неспецифицированность прав собственности, допускающая постоянный ее передел вне рамок закона. 

1.2.2.2. Эволюция или революция?

В качестве выводов по эволюционным изменениям и перехода к импорту  институтов следует отметить следующее.

Эволюционные изменения, доминируя  в экономических трансформациях, обеспечивают сравнительно безболезненную, «мягкую» взаимную настройку формальных и неформальных институтов в ходе их постепенного прогресса. Для индивида это выражается опять же в постепенной смене отдельных составляющих его мировоззрения, изменении моделей взаимодействия, которые могут продолжаться несколько поколений и потому практически не заметны для индивидов, почти не влияют на их предпочтения (не трансформируют функцию полезности).

Однако, при всех положительных  чертах, эволюция не обеспечивает вследствие ряда причин – зависимости от предшествующей траектории развития, постоянного воспроизводства знаний, направленных на максимизацию возможного выигрыша именно в существующей институциональной матрице – радикального изменения институтов, необходимого для вывода общества из состояния стагнации, экономического упадка, не может значительно за короткий отрезок времени снизить трансакционные издержки в экономике. Единожды выбранное направление (или в результате стечения обстоятельств, почти случайно, или планомерно, но в отсутствие длинной предыстории (США)  безальтернативно приводит общество либо к процветанию (развитые страны Запада), либо к упадку (Латинская Америка^29[29], Африка). Эволюция не отрицает качественных трансформаций, но говорит об их обязательной исторической обусловленности.

Эволюционная теория не дает методов, подходов, правил изменения такой безнадежной ситуации (повезло – так повезло, нет – так нет). Без таких изменений, тем не менее не возможен общемировой прогресс, полным ходом идущая в последнее десятилетие глобализация, долгосрочное процветание самих развитых стран Запада.

События в странах «третьего  мира» последних десятилетий  свидетельствуют, что не все так  безнадежно. И траекторию развития можно изменить, и инвестировать  начать в те знания, которые принесут максимальный выигрыш не в существующей, а в будущей институциональной системе. И возможно это на основе целенаправленного импорта институтов, при достижении национального согласия по поводу дальнейшего развития государства, нации^30[30]. Причем такая ситуация, на наш взгляд, стала возможной лишь в последние десятилетия, и связано это со следующими причинами:

1.     Глобализация. Человек все яснее осознает себя «гражданином мира», не в смысле пресловутого советского штампа космополитизма, а как непосредственного участника всего, что в этом мире происходит. Это стало возможным при достижении ранее невиданного уровня информатизации общества. Резкого снижения той части трансакционных издержек, которая была запретительно высокой в прошлом и не позволяла людям смотреть дальше границ села, города, страны.

2.     Значительно более высокий (по сравнению даже с недавним прошлым) уровень образования населения, снизивший влияние обычаев, традиций, устоев на поведение людей, что способствует повышению скорости адаптации, модификации институтов.

В связи с этим (как уже коротко было отмечено во введении) возрастает роль импортирования институтов и, следовательно, роль оценки его эффективности, анализа возможных последствий и угроз. 

1.3. Импорт институтов как революционное  институциональное изменение.