Трудовая миграция и проблемы использования иностранной рабочей силы

настоящее время по многим таким позициям остаются вакансии, потому что по

американским меркам (а именно в США в основном направляются молодые кандидаты

наук) зарплата пост-дока более чем скромная, а предусматриваемый уровень

занятости - очень высокий. Поэтому в последние годы зарубежные эмиссары

нередко приезжают в Россию для поиска перспективных аспирантов с последующим

их приглашением в свои лаборатории. Такой поиск может происходить во время

краткосрочных визитов в Россию, чтения по приглашению лекций и других

профессиональных визитов.

Качественные исследования в значительной степени концентрировались на

проблеме мотивации к отъезду и уходу из науки. Анализ в динамике данных

различных исследований позволяет сделать вывод, что, в отличие от

количественных характеристик потока уезжающих, основные мотивы эмиграции в

течение прошедших десяти лет практически не менялись. С удивительной

устойчивостью фактором номер один, стимулирующим к отъезду за рубеж, была

низкая оплата труда. В основной список мотивов всегда также входили такие

факторы, как:

·         отсутствие необходимых условий для работы, в первую очередь плохое

материально-техническое и информационное обеспечение исследовательской

деятельности;

·         низкий престиж науки в обществе, невостребованность научных

результатов, отсутствие перспектив;

·         общеэкономическая и политическая нестабильность в стране,

неуверенность в будущем - своем и своих детей.

Соотношение этих факторов, представленных в данном перечне достаточно

обобщенно, было неодинаковым в зависимости от области исследований, сектора

науки, где проходили опросы, возраста респондентов. Мотивация различается

также в зависимости от того, уезжают ли ученые сразу на постоянное место

жительства или сначала планируют отъезд по долгосрочному контракту.

Большинство исследований мотивации проводилось среди научных сотрудников,

работающих в России, в том числе и имеющих международные контакты и

участвующих в совместных проектах. Вместе с тем, очевидно, что те, кто уже

уехал из страны, могут по-другому оценивать важность факторов, подтолкнувших

их к отъезду. Как показывают результаты опросов, главными мотивами отъезда,

как они виделись эмигрантам по прошествии определенного (не менее года) срока

пребывания за рубежом, были отсутствие необходимого оборудования, которое

влекло за собой потери в скорости реализации научных проектов, а также

невозможность постановки действительно интересных и актуальных задач

(особенно в экспериментальных областях). Все это вместе взятое означало

запрограммированное отставание от западных коллег. К этим факторам

добавлялась оторванность российской науки от мировой - как из-за

информационной необеспеченности, так и потому, что руководители науки просто

не хотели чего-либо менять. Среди главных выталкивающих факторов были,

безусловно, и низкая зарплата, и неуважение к ученым со стороны государства и

общества. Интересно, что эти факторы не вполне совпадали с причинами, по

которым "контрактники" решили не возвращаться назад. Как правило, рассказы о

том, почему было принято решение остаться за рубежом, начинаются так: "Уезжал

на год-два, думал денег заработать и вернуться, а потом втянулся."

Что же так притягивает в новой стране? Наиболее часто упоминавшиеся причины

можно кратко сформулировать так: привлекательны спокойствие и комфорт,

удобство жизни за рубежом. По оценкам членов зарубежной русскоязычной

диаспоры, в России сегодня можно найти "оазисы" -лаборатории, где есть и

оборудование, и постоянное финансирование, преимущественно благодаря

международному сотрудничеству и грантам, и где, соответственно, можно не

бедствуя заниматься наукой. Однако ощущения общей стабильности жизни в России

пока нет.

В последние год-полтора в печати стали появляться сообщения о том, что ученые

возвращаются. Случаи возвращения действительно есть, но они единичные.

Характерно также то, что возвращаются, как правило, не для занятий наукой, а

на позиции менеджеров, по преимуществу в высокотехнологичные и компьютерные

фирмы. Кроме того, возвращаются некоторые программисты, но программирование

нельзя в полной мере отнести к исследовательской деятельности.

Скорее всего, эмиграция будет продолжаться достаточно стабильными темпами,

особенно среди физиков, химиков, биологов. Основными принимающими странами

еще долго могут быть США, Канада, ряд стран Западной Европы, Япония. И

уезжать в основном будут те, кому еще нет сорока лет.

К сожалению, централизованного сбора статистической информации за прошедшие

годы налажено не было, поэтому нет и какой-либо точки отсчета в описании

явления "утечки умов", а лишь ориентировочные оценки, наполовину базирующиеся

на здравом смысле. Неслучайно поэтому одной из существенных проблем, которая

очевидна сегодня в сфере изучения "утечки умов" - значительная засоренность

этой темы всевозможными мифами и магическими цифрами, которые получили

широкое распространение и способствовали формированию стереотипов отношения к

данному явлению. Масштаб засоренности этой темы можно сравнить разве что с

распространением компьютерного вируса. В итоге фактические знания о процессе,

его количественных, качественных характеристиках и динамике - более чем

скромные, не соответствующие ни числу публикаций на эту тему, ни объему

потраченных на это средств. Интересно то, что целый ряд мифов и кочующих из

публикации в публикацию чисел легко развенчивается путем элементарных

вычислений.

Одним из самых распространенных и алармистских был миф о числе уехавших за

рубеж ученых. Было достаточно много сообщений о том, что эмигрировало более

половины физиков-теоретиков и 80% математиков и тому подобные пугающие

данные. Этот миф был неоднократно развеян в целом ряде серьезных

исследований. В частности, опровергающие этот тезис расчеты, были проведены

Центром исследований и статистики науки на основании данных, полученных в

ходе всероссийского опроса научно-исследовательских организаций.

Второй распространенный миф, связанный с предыдущим, касается числа уехавших

за рубеж студентов. Так, например, утверждалось, что уже с 1994 по 1996 год в

одних только США обучалось более 10 тысяч студентов из России. Публикуемый в

США и свободно доступный по Интернету статистический сборник "Open Doors"

("Открытые двери") позволяет выяснить, что в означенный период времени в США

училось менее шести тысяч студентов и аспирантов, взятых вместе (табл.)

                                                                         Табл.21

                        Численность студентов за рубежом                       

Но численность студентов за это время продолжала расти, что можно увидеть на

графике:

                                                                        График 3

Данные за 1996/97 и 1997/98 учебные годы отсутствуют.

                           Численность студентов в США                          

Третий миф - о дискриминационно низкой зарплате российских ученых за рубежом.

Здесь диапазон оценок варьируется от данных о том, что зарплата в 3-4 раза

ниже до того, что она в 60 раз ниже оплаты зарубежного специалиста

аналогичной квалификации. Помимо данных социологических опросов, как правило

опровергающих тезис о дискриминации, есть еще и простые расчеты. Опять же

согласно данным американской статистики (а в США работает подавляющее

большинство российских исследователей), медианная зарплата ученых составляет

в настоящее время 52 тысячи долларов в год. Таким образом, если зарплата

российского ученого в 60 раз ниже, то она оказывается немногим более 860

долларов в год, а, следовательно, уезжать на работу за рубеж нет никакого

смысла, поскольку заработок получается даже ниже, чем в России.

Четвертый миф связан с оценкой экономических потерь от эмиграции ученых.

Экономические потери обычно приравниваются к стоимости подготовки одного

специалиста высокой квалификации, умноженной на число уехавших специалистов.

Такие оценки имеют широкий диапазон значений: от 60-75 млн. долларов

ежегодных потерь до 4 млрд. долларов, поскольку число уехавших достоверно

неизвестно. Наиболее широко цитируемая оценка стоимости подготовки одного

специалиста научно-технического профиля, как показатель размера потерь, была

300 тысяч долларов США. Она приводилась в официальных документах Министерства

науки и была рассчитана по методике ООН применительно к России. Эта цифра,

определенная по данным на начало 1991 года, не перестает повторяться в

публикациях и сегодня.

Между тем в России подготовка специалиста престижного вуза за счет бюджетных

средств стоит сегодня в среднем 3-5 тыс. долларов США за пять лет обучения. В

качестве экономических потерь может рассматриваться и недополученный вклад в

экономику страны, который мог внести специалист, если бы он не эмигрировал. В

этом случае размер потерь, по самым грубым оценкам, возрастает до 500 тыс.

долларов США. Причем чем выше квалификация уехавшего специалиста и чем моложе

он был, тем больше потери.

Бытуют и некоторые магические соотношения, среди которых, например, оценка

пропорции между числом выехавших за рубеж на постоянное место жительства и

количеством уехавших на работу по контрактам. В начале 90-х годов было

выведено приблизительное соотношение 1:4, согласно которому на каждого

уезжающего навсегда приходится четыре "контрактника". Эта оценка приводится в

большинстве исследований и по сей день, хотя очевидно, что пропорции не могли

не измениться.

Этим перечень "мифов" не ограничивается, однако проблема состоит в том, что в

этой области отсутствует хоть какой-либо периодический, раз в несколько лет,

статистический учет. И пока ситуация не изменилась, точные количественные

оценки невозможны. Плохо то, что на основании таких мифов принимаются

решения, в том числе и на государственном уровне. А ведь ситуация не стоит на

месте, и возникают новые явления, в том числе и новые формы мобильности

кадров. Например, одна из них - аутсорсинг. В переводе на русский

"аутсорсинг" означает контрактацию или работу по заказу. Это как правило,

наем российских научных работников западными фирмами на территории России,

когда исследователь не покидает ни страны, ни науки, но фактически работает в

интересах науки зарубежной. Данное явление отличается от так называемой

внутренней "утечки умов", когда исследователи покидают науку, переходя в

другие сферы деятельности и, как правило, быстро теряют научную квалификацию.

Отношение к аутсорсингу неоднозначное. Уже в 1995 году высказывалось мнение,

что наем наших исследователей на территории России для работы в интересах

западных фирм - одна из наиболее опасных форм "утечки умов". Открытие

филиалов зарубежных фирм в России рассматривалось как потеря технологий и,

следовательно, работа на "будущее Запада" и в форме, для него весьма

экономически выгодной, поскольку зарплата российских исследователей на таких

фирмах существенно ниже, чем у их западных коллег аналогичной квалификации.

Одновременно аутсорсинг имеет и защитников, которые утверждают, что это

никакая не "утечка умов", потому что фирмы и исследователи, работая на

территории России, платят налоги, тратят зарплату "дома", и таким образом

способствуют развитию экономики страны. Кроме того, ученые, работая по заказу

западных фирм и решая конкретные, нередко небольшие прикладные задачи,

естественным образом становятся обладателями ноу-хау, которые они в

дальнейшем могут использовать при выполнении иных работ, в том числе и на

благо отечества.

Что же такое аутсорсинг и почему он оказался в центре внимания в последние

полтора-два года? Имеет ли вообще эта экономическая форма занятости отношение

к "утечке умов"? Аутсорсинг - быстро развивающаяся форма экономической

деятельности. Ее расцвет связан со стремительным ростом Интернет-индустрии и