Трудовая миграция и проблемы использования иностранной рабочей силы

                         Численность гастарбайтеров в РФ                        

В итоге получим три с половиной - четыре миллиона внешних трудовых мигрантов.

Примерно половина мигрантов из СНГ имеет временную регистрацию по месту

жительства. Многие живут в России в течение нескольких лет, непрерывно

продляя регистрацию. (К примеру, из опрошенных в Москве трудовых мигрантов с

Украины каждый второй проживал в столице более трех лет.) Кроме того, в нашу

страну приезжает на длительное время и значительное количество "настоящих

иностранцев". Так, за 1992-1997 годы число прибывших в Россию на срок более

одного года граждан западных стран по данным ОВИР превысило 1,1 миллиона

человек. Все эти группы мигрантов не попадают в текущий учет.

Надо полагать, что зарегистрированные трудовые мигранты из СНГ и иностранцы

из других стран, проживающие в России на законных основаниях, в своем

большинстве не проигнорировали перепись населения. Они и обеспечили

двухмиллионную прибавку общей численности населения страны, количества

прибывших и величины миграционного прироста по переписным данным в сравнении

с учетными. Все логично. Если общие данные переписи и могут вызвать сомнение,

то скорее это будет подозрение в занижении названных показателей, так как

незарегистрированные мигранты, ясно, уклонились от переписи.

Вернемся к перспективе. Возможно ли в принципе достижение в два, а в

недалеком будущем и в три раза более высокой иммиграционной планки?

Вне всякого сомнения, это крайне трудная задача. Ведь интенсивность

иммиграции уже и в минувшем десятилетии была очень высока. Для сравнения: в

1991-2001 годах в среднем за год США принимали 924 тысячи иммигрантов,

Германия - 865 тысяч, Россия - 781 тысячу. Если же пересчитать число

иммигрантов на 1000 жителей, Россия с коэффициентом 5,4 займет место после

Германии - правда, сильно ей уступая (10,6) - и впереди США (3,5).

С другой стороны, логично предположить, что Россия, ставшая магнитом для

мигрантов в условиях краха старой системы и ее трансформации в новую, тем

более сможет сохранить это свойство в условиях экономического подъема. Но это

схема. Реальность будет зависеть от готовности общества принять мигрантов, от

их состава и, главное, от миграционной политики государства.

Естественно, для России предпочтительны мигранты из стран СНГ и Балтии -

бывшие сограждане, в большинстве владеющие русским языком и относительно

хорошо представляющие условия жизни в нашей стране.

Россия притягивает население из всех постсоветских стран, кроме Белоруссии.

Это подтвердила и перепись населения. В течение 1990-х годов треть

миграционного прироста России за счет бывших партнеров по Союзу обеспечил

Казахстан, еще одну треть - Средняя Азия и остальную треть - Закавказье

(около 20 процентов), Балтия (5 процентов) и Украина с Молдавией (около 9

процентов).

Большинство мигрантов из постсоветских стран - русские. Они обеспечили весь

прирост населения России в 1992 году, затем их доля в нетто-миграции

снижалась, составляя, однако, не менее 60 процентов. Свыше 10 процентов

миграционного прироста приходится на другие российские этнические группы.

Каков же миграционный потенциал этнических русских? К настоящему времени из

бывших союзных республик в Россию выехало 3,311 из 25,3 миллиона этнических

русских, проживавших там в конце 80-х (1989 год). Вероятно, публикация данных

переписи увеличит размеры учтенной русской репатриации примерно на один

миллион человек. Русская диаспора в неславянских постсоветских странах за

счет репатриации в Россию сократилась на 22 процента. Суммарные потери были

больше, так как часть русских (примерно 15 процентов от общего числа

выехавших) выехала на Украину и в Белоруссию, какая-то часть эмигрировала за

рубежи СССР и, кроме того, учет мигрантов, особенно вынужденных, не был

полон.

Можно считать, что процесс возвращения русских из стран Закавказья и из

Таджикистана, где происходили крупные вооруженные конфликты, близок к

завершению. Эти страны уже потеряли более половины русских. В Таджикистане,

по-видимому, осталось еще около 100 тысяч русских, в Закавказье не более 300

тысяч. Разумеется, не все из них захотят выехать, но если они будут выезжать

с такой же интенсивностью, как и в последние годы, их потенциал будет

исчерпан очень быстро. Что касается Киргизии, Туркмении, Узбекистана, острая

конкуренция на рынках труда и перенаселенность исключают возможность для

русских, как и для других пришлых этносов, сохранить свои позиции там.

Бесспорно, в основном они выедут. В этих трех странах осталось около двух

миллионов русских, максимальный миграционный потенциал которых может быть

оценен примерно в полтора миллиона человек. Если социальная ситуация в

постсоветском пространстве будет оставаться относительно спокойной, их выезд

может растянуться на длительное время. С другой стороны, экономическое

оживление в России и протекционистская миграционная политика способны сильно

его ускорить.

В Казахстане, который потерял более 20 процентов русских, ситуация не столь

однозначна, и миграционные потоки из этой страны в значительной мере будут

определяться соотношением экономического состояния Казахстана и России. В

1994 году из Казахстана готов был выехать каждый пятый русский, в 1997 году -

каждый третий, затем число желающих выехать резко сократилось. Даже если

считать, что каждый, выразивший готовность выехать, выедет, миграционный

потенциал русских в Казахстане не превысит двух миллионов человек. Однако

Казахстан, обеспокоенный потерей квалифицированного населения, в последние

годы предпринимает усилия, чтобы приостановить его отток.

Результаты многочисленных исследований не позволяют ожидать масштабной

репатриации русских из стран Балтии, суммарные потери русского населения в

которых составляют менее 10 процентов. Снижение численности русских на

Украине и в Белоруссии в 1990-е годы было столь незначительным (три процента

и полтора процента соответственно), что это не дает оснований говорить о

репатриации. Движение в таких пределах определяется конъюнктурными

обстоятельствами. Подтверждением этого предположения может служить

обозначившееся с 1997 года движение русских из России в Белоруссию. В итоге

реальный потенциал русской репатриации в Россию, Украину и Белоруссию можно

оценить примерно в четыре миллиона человек, из них на долю России приходится

три - три с половиной миллиона человек. Примерно полмиллиона человек могут

обеспечить другие российские народы, больше всего татары.

Помимо этого, Россия может рассчитывать на определенный приток титульного

населения из стран СНГ, который возобновился с 1994 года. За 1994-2001 годы

нетто-миграция в Россию этого контингента составила 810 тысяч человек - около

четверти суммарного притока. Среди них больше всего украинцев - 39 процентов;

кавказцев - азербайджанцев, армян, грузин - 45 процентов; центрально-

азиатских этнических групп - 10 процентов. Кроме того, значительная часть

мигрантов из СНГ проживает в России явочным порядком, не регистрируясь.

Что касается перспективы притока из стран СНГ, ситуация здесь складывается

противоречиво. С одной стороны, можно ожидать, что распространение на страны

Центральной и Южной Европы шенгенских правил выдачи виз спровоцирует больший,

чем до сих пор, приток в Россию мигрантов из Молдавии, Украины, Белоруссии -

т.е. из стран, для которых Центральная и Южная Европа является паритетной

эмиграционной альтернативой России. С другой стороны, Россия должна быстро

воспользоваться этой благоприятной для нее возможностью привлечь мигрантов из

СНГ, так как в перспективе ее серьезным конкурентом может стать Украина,

поскольку демографическая ситуация там еще более сложная, чем в России.

Приток населения из стран Закавказья, по-видимому, достиг пиковых значений и

едва ли может быть сильно превзойден. Значительным миграционным потенциалом

титульного населения располагают среднеазиатские страны, но этот ресурс может

быть задействован в более отдаленной перспективе, так как мобильность этого

населения еще очень низка.

Суммарный миграционный потенциал стран СНГ может быть оценен примерно в семь-

восемь миллионов человек, включая этнических русских. Этого, вероятно, было

бы достаточно, чтобы в основном удовлетворить потребность России в трудовых

ресурсах в течение ближайшего десятилетия. Но с позиций более отдаленной

перспективы ясно, что должны быть задействованы и другие иммиграционные

доноры, прежде всего Китай, у которого нет серьезных конкурентов в этом

отношении. Расчеты показывают, что к середине века китайцев в России может

оказаться 10 миллионов человек, и тогда они станут вторым по численности

народом после русских.

К сожалению, миграционные тенденции последнего времени не соответствуют

долгосрочным интересам. Лишь однажды - в 1994 году - миграционный прирост в

стране поднимался до значений, сравнимых с необходимыми в перспективе (810

тысяч человек). Затем он неуклонно снижался - до 72 тысяч человек в 2001

году.

Неблагоприятная динамика целиком обусловлена сокращением притока мигрантов из

стран СНГ. Главная причина этого кроется в излишне жесткой ограничительной

миграционной политике России.

Протекционистская иммиграционная политика предполагает создание в стране

благоприятной обстановки для приема и жизни мигрантов, подразумевающей в том

числе и формирование доброжелательного отношения к ним со стороны населения,

разработку разветвленного, гибкого и простого в реализации правового поля в

отношении предоставления вида на жительство, трудового найма, частного

предпринимательства, аренды земли, обзаведения и владения собственностью.

Недавно введенные в действие законы "О гражданстве" и "О положении

иностранных граждан" в целом создают основу для упорядочения положения

внешних мигрантов, расширяя легитимные правовые возможности для проживания

иностранных граждан в России в течение длительного времени, вплоть до

постоянного проживания. Это приблизило миграционное законодательство России к

международным нормам.

Вместе с тем эти законы практически не создают преференций для бывших

сограждан россиян по Советскому Союзу, приравнивая их в правовом отношении

(кроме тех, кто родился в России) к остальным иностранцам. Кроме того, в этих

законах установлены слишком высокие нормы стажа проживания в России,

необходимого для получения гражданства или постоянного вида на жительство, не

говоря уже о чрезмерно бюрократизированных и сложных процедурах оформления

пребывания в России. То же справедливо и по отношению к оформлению мигрантов

на временную работу. Кроме того, все новшества вводятся без соответствующей

информационной подготовки. Все это создает неразбериху и новые ниши для

коррупции, отпугивая мигрантов.

В результате приходится констатировать, что Россия не смогла использовать

миграционный потенциал стран СНГ в полной мере и продолжает упускать

возможности привлечения лучшей для себя рабочей силы, наиболее адаптированной

к ее условиям.

Интересам развития российского рынка труда отвечало бы устранение

законодательных и административных препятствий въезду мигрантов из стран СНГ.

Важным шагом могло бы стать смягчение требований в отношении как оформления

вида на жительство, так и гражданства.

Не приведут к желаемым результатам и попытки избавиться от теневой занятости

иммигрантов путем усложнения процедуры их найма. Теневая занятость

определяется состоянием рынка труда и может быть сокращена именно за счет его

регулирования. Давление на мигрантов - это не что иное, как попытка

переложить на них ответственность за состояние российской экономики. Расчеты,

основанные на исследованиях, показывают, что путем регулирования трудовой

миграции можно избавиться лишь от одной трети незаконной занятости мигрантов,

а оставшиеся две трети требуют глубокого регулирующего вмешательства в

экономику страны.

Весомую часть доходов некоторых стран СНГ составляют трансферты из России. В

России это склонны оценивать как угрозу экономической безопасности. Но можно

взглянуть на трансферты и с других позиций. Они вносят серьезный вклад в

сохранение относительно стабильной обстановки на границах России.

Стабильность - это тоже серьезный ресурс, за который обычно приходится

платить.

С изложенных позиций более чем актуально выглядит намерение создания

свободного поля для перемещения мигрантов, в том числе трудовых,

декларированное в рамках Евразийского экономического сообщества на встречах

президентов стран региона.

Переход к рыночным отношениям четко поляризовал территорию страны в отношении

условий и перспектив роста, повернул миграционные потоки в сторону наиболее

обжитых и благоприятных для жизни регионов. В последнее десятилетие главным

межрегиональным вектором миграций в России стало движение с севера и востока

на юг и запад, в противоположность не только предыдущему десятилетию, но всей

истории страны, когда население перемещалось на север и восток страны.

Два района страны образуют миграционные полюса - Центр, который стягивает

население со всей территории страны, и Дальний Восток, который во все регионы

население отдает. Каждый последующий регион, расположенный в западном

направлении от Дальнего Востока, теряет население, мигрирующее во все более

западные регионы, одновременно частично восполняя его за счет восточных.

Благодаря движению с востока, Восточная Сибирь компенсирует 10-15 процентов

своих потерь, обусловленных миграцией в западном направлении, Западная Сибирь