Трудовая миграция и проблемы использования иностранной рабочей силы

                              Относительное сальдо                             

Четко видно снижение значений, что характеризует уменьшение притока

прибывающих с течением времени.

6.      Эффективность миграции.

Этот коэффициент свидетельствует о том, в какой мере совокупный миграционный

оборот способствует увеличению или уменьшению размеров человеческой популяции.

Измеряется в процентах. Рассчитывается по формуле:

                                                                        Табл. 19

                             Эффективность миграции                            

Миграционный оборот в данном случае способствует уменьшению размеров

человеческой популяции, так как значения коэффициента неуклонно падают.

Будущее российских трудовых ресурсов

Сейчас в России насчитывается примерно 145 миллионов жителей, не считая

приезжих из ближнего и дальнего зарубежья, число которых, по различным

оценкам, колеблется в диапазоне от одного до нескольких миллионов. При этом

доля мужчин составляет 47 процентов, а женщин — 53 процента. Но перекос в

сторону «слабого пола» наблюдается исключительно в старших возрастах. Если

всех жителей нашей страны разделить на две группы по условной линии «середины

жизни» — 35 лет, то в более молодой части окажется примерно равное количество

мужчин и женщин. В 2000 году мужчин в возрасте до 35 лет насчитывалось 34,5

миллиона, а женщин — 33,4 миллиона. «Слабый пол» добирает свое в старших

возрастах, когда начинает играть роль фактор меньшей продолжительности жизни

мужчин. Женщины составляют сегодня 57 процентов общей численности этой

возрастной группы. Иными словами, на каждого мужчину «от 35 и выше»

приходится почти две женщины соответствующего возраста, что проиллюстрировано

следующим примером.

                                                                          Рис. 2

Половозрастная структура населения  на 1 января 2002 года.

А что нас ждет в будущем? Ответить на этот вопрос не так-то просто, и, прежде

всего — из-за невозможности оценить, каким будет демографическое поведение

поколений, которым только предстоит вступить в репродуктивный возраст.

Поэтому демографы составляют многовариантный прогноз. Экстраполируя

сложившиеся тенденции, они рассматривают минимальный (худший), максимальный

(лучший) и средний варианты. Минимальный, иногда именуемый прогнозом-

катастрофой, используется для «устрашения» заказчика — представителя

государственной администрации. Наиболее тщательно просчитывается средний

вариант, который, как обычно утверждают авторы, осуществится, если

правительство предпримет меры по улучшению экономической ситуации в стране и

повышению уровня жизни населения. Максимальный же вариант обычно не

детализируется. Опыт анализа долговременных демографических трендов

показывает, что сегодня вероятность его реализации пренебрежимо мала.

Наибольшей достоверностью обладают краткосрочные сценарии, рассчитанные на 5,

10 и 15 лет. Для 2015 года Госкомстат России дает два прогноза численности

населения страны. Средний вариант (прогноз А. Е. Суриновой)— 134 миллиона,

прогноз-катастрофа — 125 миллионов. По расчетам Н. М. Римашевской, исходящей

из средних показателей, в 2015 году нас будет 132–134 миллиона.

На следующем графике представлен прогноз катастрофического варианта развития,

а также прогноз на более поздний период.

                                                                        График 2

Несмотря на солидный характер этих прогнозов, опирающихся на значительный

объем расчетов и использующих большое количество показателей, очевидно, что

они во многом играют роль риторических аргументов, служащих полемике

отечественных ученых с властью. При этом неявно подразумевается вполне

определенная желаемая стратегия развития страны, согласно которой Россия

должна сохранить статус великой державы и воспроизводить необходимый для

этого демографический потенциал.

В середине нынешнего десятилетия на рынок труда выходит сравнительно

многочисленное поколение молодежи, родившейся в 1980-х годах (см. табл.). По

данным Госкомстата, нынешних 15–19-летних насчитывается почти 12 миллионов —

в количественном отношении с этим поколением сопоставимо только поколение их

отцов, появившихся на свет в результате известного послевоенного

демографического всплеска. Тех, кому сегодня 30–34 года (экономически самый

продуктивный возраст), у нас лишь 9,5 миллиона. Число 35-летних составляет

уже 11 миллионов, а сорокалетних вообще больше всех — целых 12,5 миллиона!

Те, кому скоро будет пятьдесят, также образуют довольно значимый сегмент

рынка труда: 11,5 миллиона.

Как видим, в трудовую жизнь приходит многочисленная когорта молодежи; в то же

время перестает трудиться относительно малочисленное поколение «эха войны»,

появившееся на свет в «роковые» 1940-е годы. Так что с экономической точки

зрения нынешней возрастной состав населения России весьма благоприятен. Доля

же людей трудоспособного возраста остается практически неизменной с 1960 года

— это почти 60 процентов жителей. Проследить эти показатели в абсолютном

значении можно в следующей таблице:

                                                                        Табл. 20

Численность населения России на 01.01.2001 (в тысячах человек)

Несколько иная ситуация будет складываться в середине 2010-х годов. Из

рабочего возраста начнут выходить те, кто родился в 1950-х годах, — самое

многочисленное поколение. А на смену им придут родившиеся в 1990-х, число

которых, напротив, невелико. Если возраст выхода на пенсию останется тем же

(для мужчин — 60 лет, а для женщин — 55 лет), то нас ожидает некоторое

уменьшение абсолютной численности работоспособных граждан. Причем они

окажутся в значительной степени взрослыми. В 2015 году молодых людей в

возрасте 15–19 лет будет менее шести миллионов, а в возрасте 20–25 лет — чуть

больше семи миллионов.

Впрочем, даже в этом случае до демографической катастрофы будет еще далеко.

Относительная численность работающих сохранится на прежнем уровне — около

шестидесяти процентов. Да и возрастная структура трудоспособного населения

окажется не просто сбалансированной, но близкой к оптимальной: чуть больше 24

процентов (более 19 миллионов) составят двадцатилетние, почти 29 процентов

(около 23 миллионов) — тридцатилетние, примерно 25 процентов (или 19,8

миллиона) — сорокалетние, а те, кому будет на тот момент более пятидесяти

лет, — лишь 22 процента (чуть больше 17 миллионов).

В середине следующего десятилетия в трудоспособном населении страны будут

устойчиво преобладать мужчины. Причем их станет больше не только в старших и

средних, но и в «молодых» возрастах. Если сегодня имеется устойчивый дефицит

женихов, т. е. на 11 девушек приходится примерно 10 юношей, то на нисходящей

демографической волне, с которой вступит в жизнь молодежь 2010-х годов, будет

наблюдаться обратная картина. На 100 девушек будет в это время приходиться

142 юноши, что непременно скажется на брачной стратегии будущих женихов и

невест и их поведении в других сферах жизни, включая и рынок труда.

Трудности, с которыми сталкиваются составители прогнозов, во многом

объясняются отсутствием у них сколь либо четкого представления о

перспективной стратегии развития общества. И это легко объяснить: мы по

существу не знаем, с какими социальными реалиями имеем дело сегодня, после

десяти с небольшим лет реформ и перемен. Отечественная социология в последние

годы занимается разработкой специальных проблем. Социологи

переквалифицировались в преподавателей или ушли в коммерческие структуры, где

интересуются не обобщениями, а скрупулезным сопоставлением социальных

показателей. Самопознание общества — то, чем и обязана заниматься

теоретическая социология, — было передоверено политикам и журналистам, обычно

не обладающим профессиональными знаниями.

В этих условиях приходится обращаться к опыту зарубежных исследователей,

причем тех, кто работал в относительно схожих социальных, политических и

экономических условиях. Здесь едва ли могут пригодиться модели американских

ученых с их опытом свободного рынка, информационного общества и культуры

постмодерна. Более применимы, по-видимому, концепции европейских социологов,

особенно представителей тех стран, для которых в недавнем прошлом был

характерен высокий уровень коррупции, значительная социальная дифференциация

и тоталитарное устройство общества.

Так, итальянский социолог Ф. Ферраротти в 1986 году предложил несколько

сценариев общественного развития к 2000 году, рассмотрев наряду с

либеральным, национально-замкнутым, «коммунистическим» и другими так

называемый «корпоративный» сценарий, который, по его мнению, мог

осуществиться в обществах, имеющих не преодоленный и не отброшенный массовым

сознанием тоталитарный опыт. Используя один из ключевых терминов итальянского

фашизма, он описал общие черты «корпоративных» социальных структур и

соответствующих общественных отношений.

Под «корпоративными» структурами Ферраротти понимает замкнутые образования,

«плавающие» во враждебном социальном пространстве. Для них характерна высокая

внутренняя организованность, хорошая техническая оснащенность.

Взаимоотношения с социальной средой «корпоративные» структуры строят не

столько на обмене, сколько на высасывании и потреблении ресурсов, используя

при этом механизм, аналогичный социалистической экономике, где универсальным

регулятором, ресурсом является дефицит.

Подобные социальные образования и отношения широко представлены в нашей

сегодняшней ситуации. И это неудивительно. Когда начинались реформы,

предполагалось, что всеобщая либерализация позволит обществу

самоорганизоваться на капиталистической основе. Реформаторы считали, что

отношения обмена и взаимности являются естественными, что либерально-

капиталистическая экономическая антропология сама собой воспроизведется после

отпадения «командно-административных» скреп. Однако «невидимая рука»

упорядочила социальную среду на привычной для ее агентов дефицитарной основе.

Были воспроизведены структуры и механизмы, соответствующие ее социально-

экономическому генотипу. В них лишь обращаются новые социальные ресурсы

(кредиты, акции и иные виды финансов), распределяются новые общественные

блага. В результате образовались некие конгломераты: экономические структуры,

с одной стороны, сращенные с органами власти, которые легитимируют их

деятельность, и с другой — использующие, потребляющие какой-либо ограниченный

ресурс.

Сегодня в нашем обществе происходит все большее укрепление «корпоративных»