Трудовая миграция и проблемы использования иностранной рабочей силы

структур. Наиболее крупные из этих структур органично вписались в новый

мировой глобальный экономический порядок. В связи с этим, думается, следует

весьма пессимистически оценивать возможность развития российского общества и

его экономики по иному сценарию, нежели «корпоративный». Соответственно можно

охарактеризовать и общую картину рынка труда в середине второго десятилетия

XXI века. Для этого воспользуемся предложенной Р. Г. Громовой классификацией

населения по роду социально-экономической деятельности граждан. Исследователь

выделяет шесть укрупненных групп:

1) бизнес-слой (сюда относятся все те, кто в той или иной форме занимается

предпринимательской деятельностью, за исключением наемных менеджеров);

2) управленцы (директоры, руководители подразделений на предприятиях,

менеджеры, а также работники госаппарата); 3) работники преимущественно

умственного труда (квалифицированные профессионалы, в том числе творческие

работники; интеллигенция — преподаватели, учителя, врачи и пр.; служащие);

4) рядовые работники торговли и сервиса (за исключением управленцев);

5) работники преимущественно физического труда (рабочие разной квалификации и

крестьяне);

6) военные (все работники силовых структур).

Эта классификация имеет целый ряд недостатков. Она не учитывает отраслевые

различия, в значительной степени определяющие дифференциацию статусов внутри

социально-экономической группы, лишь косвенно отражает уровень образования и

степень урбанизированности населенного пункта, в котором живет и трудится

соответствующий работник. В ней, естественно, не могут быть отражены и такие

существенные факторы общественного различения, как размеры социальных

ресурсов, «капиталов», которыми располагают представители разных групп и

социальных слоев. И все же она обладает достаточной эвристической силой,

позволяющей изучать рынок труда нашего общества.

Рассмотрим каждую из укрупненных групп.

Бизнес-слой сегодня состоит из трех больших подгрупп: предпринимателей,

имеющих свое дело, бизнесменов, занимающихся индивидуальной трудовой

деятельностью, и, так сказать, полупредпринимателей. Очевидно, что этот слой

чрезвычайно неоднороден. Он включает и тех, кто владеет мощными заводами и

корпорациями, сетями магазинов и супермаркетов, самолетами и теплоходами, и

тех, кто имеет небольшой доход от торгового места на вещевом рынке, и тех,

кто предпринимательством занимается лишь время от времени, совершая

«челночные» поездки за товаром в другие города и страны или выращивая на

собственном огороде овощи на продажу. Как бы то ни было, к нему принадлежат

сравнительно обеспеченные граждане. В то же время бизнес-слой наименее

стабилен. Он постоянно «выбрасывает» из себя обанкротившихся и рекрутирует

новых людей, стремящихся обрести финансовую независимость.

К середине 2010-х годов ситуация в области предпринимательства вряд ли

кардинально изменится. В результате действия механизма, воспроизводящего и

поддерживающего «корпоративные» структуры, можно даже ожидать некоторого

сокращения этого слоя — прежде всего за счет более слабых его подгрупп,

которые будут испытывать усиливающуюся конкуренцию со стороны крупного

бизнеса. Кроме того, этому слою будет все труднее рекрутировать новых

предпринимателей, поскольку конкуренция с крупным капиталом ведет к повышению

порога первоначальных инвестиций. В середине 1990-х годов население нашей

страны еще обладало достаточно большим инвестиционным потенциалом (отсюда

возникшие в то время многочисленные финансовые пирамиды). Сегодня, по мнению

экспертов, этот потенциал, накопленный предыдущими поколениями, практически

иссяк. Тем более ему неоткуда будет взяться через 10–12 лет.

Бизнес-слой создает рабочие места для представителей других социально-

экономических групп, однако среди них в наиболее выгодном положении

оказываются управленцы и работники преимущественно умственного труда.

Управленцев можно разделить на четыре крупные подгруппы: это директоры и

руководители подразделений крупных и средних предприятий; сотрудники

государственных и административных органов; менеджеры, занятые в госсекторе;

менеджеры, занятые в частном секторе. Сегодня их привилегированное положение

обеспечивается даже не столько уровнем доходов, сколько возможностью участия

в «серой» экономике и получения не облагаемой налогом прибавки к заработной

плате.

В середине следующего десятилетия ситуация, думается, существенно не

изменится. «Корпоративные» структуры отнюдь не заинтересованы в финансовой и

юридической «прозрачности» своей деятельности и широко воспроизводят «серую»

экономику. Для этого они рекрутируют соответствующих представителей

государственных и административных органов, которые легитимируют их

деятельность и лоббируют их интересы в сферах управления. Думается, что

положение этих групп в социальной иерархии в перспективе по крайней мере не

ухудшится.

В то же время могут относительно ухудшиться позиции квалифицированных

профессионалов. Общемировой тенденцией является сокращение высокооплачиваемых

рабочих мест для этого слоя. Доминирующей экономической стратегией становится

частичная занятость. Профессионал будет вынужден трудиться одновременно на

нескольких средне и низкооплачиваемых работах, чтобы иметь возможность

прокормить себя и свою семью.

Еще худшее положение ожидает другие большие подгруппы этого слоя —

интеллигенцию и служащих. Особенно осложнится ситуация в образовательном

секторе — из-за уменьшения численности молодого поколения, поступающего в

учебные заведения. Работу потеряют десятки тысяч воспитателей, учителей и

преподавателей. В армию безработных придет многочисленное и при этом

обладающее достаточно высокой квалификацией пополнение.

Группа рядовых работников торговли и сервиса принадлежит сегодня к средней по

доходам экономической страте. Не в последнюю очередь их сравнительно неплохое

положение обусловлено широким участием в «серой» экономике. К 2015 году

следует ожидать увеличения этого слоя. Но поскольку в этой области

практически не требуется высокая квалификация (за исключением отдельных

профессий сервиса), здесь можно ожидать усиления конкуренции со стороны

гастарбайтеров.

Точно такую же конкуренцию предстоит выдерживать представителям другой группы

— работников преимущественно физического труда. Правда, не всем. Сравнительно

большая подгруппа квалифицированных рабочих — так называемая «рабочая элита»

— окажется в несколько лучшем положении. Что касается других подгрупп —

полуквалифицированных и неквалифицированных рабочих, а также работников без

профессий, — то на их места в недалеком будущем также станут претендовать

высвобождающиеся в других секторах безработные и мигранты. К тому же здесь

возможно существенное сокращение рабочих мест за счет нерентабельных

производств и неконкурентоспособных предприятий.

Что же касается близких к ним по характеру труда крестьян и фермеров, то в

этом секторе экономики можно ожидать определенного увеличения занятости. Дело

в том, что интенсивный процесс урбанизации, характерный для всего

послевоенного периода развития нашего общества, фактически привел к

заброшенности многих деревень (по данным последней переписи, в деревне в

настоящее время живет чуть больше четверти населения страны) и,

соответственно, земельных и лесных угодий. Все это должно привести к

частичному восстановлению почв, состояние которых столь катастрофически

ухудшилось во времена советских колхозов и совхозов. Такие почвы позволят

выращивать экологически чистые продукты, которые будут пользоваться все

большим спросом.

Нелегкой, по всей видимости, будет участь довольно многочисленного слоя

кадровых военных. Переход силовых структур на контрактную основу вызовет

существенное сокращение численности постоянно служащих офицеров. Уволенные

будут стремиться пополнить престижные слои предпринимателей, управленцев и

высококвалифицированных специалистов, еще более увеличивая конкуренцию и, как

следствие, уменьшая размеры доходов и заработных плат.

Как уже отмечалось, в середине следующего десятилетия в трудоспособном

населении страны будут устойчиво преобладать мужчины. В этой связи можно

ожидать довольно любопытного и нехарактерного для нашей страны явления —

маскулинизации традиционно женских профессий, прежде всего, таких как

педагог, воспитатель, бухгалтер, рядовой конторский служащий. Популярный же в

1980-90-е годы образ бизнес-леди — красивой «супервумен», с легкостью

затыкающей за пояс коллег-мужчин, — может отодвинуться на задний план,

уступив место более привычному образу хранительницы домашнего очага.

Утечка умов

"Утечка умов" из российской науки, означающая отъезд ученых за рубеж или уход

в другие сферы деятельности, стала активно изучаться сразу после распада

СССР. Это объяснялось не только тем, что ученые стали стремительно покидать

науку, но и сильно политизированным отношением к самому этому феномену,

особенно когда речь шла об отъезде ученых за рубеж. Эмиграция проецировалась

на состояние и безопасность государства, а также положение России среди

других стран. Поэтому выражение "утечка умов" нередко стало употребляться в

сочетании с такими понятиями, как "национальная безопасность", "утечка

технологий", "кража идей". Именно внешняя "утечка умов" стала основным

объектом внимания, причем настрой большинства работ был алармистским. К 1995

году по частоте упоминания в прессе эта тема занимала третье место, уступая

лишь таким проблемам, как "государственное финансирование науки" и "положение

вузов".

Характерно, что результаты исследований процесса "утечки умов" очень

неоднозначны, а количественные оценки, полученные в разных работах, нередко

расходятся в разы. При этом данные отечественных и западных экспертов, как

правило, различны. Например, согласно оценкам Организации Экономического

Сотрудничества и Развития, в 1990-1992 годах из России по всем каналам уехало

10-15% от общего числа ученых и инженеров, покинувших сферу науки в этот

период времени. Этот показатель в два раза выше в сравнении с данными

российских исследователей. Вместе с тем тогда же прогнозировалось, что из

уехавших по контрактам на срок от полугода до года 90% вернутся назад.

Российские источники давали более пессимистичную оценку: диапазон

прогнозируемого возвращения составлял от 60% до 80%.

"Среднестатистический" эмигрант середины 90-х годов выглядел так: мужчина в

возрасте 31-45 лет, хорошо владеющий английским языком, как правило, теоретик

в области естественных наук, с ученой степенью и значительным числом

публикаций, половина которых - в зарубежных изданиях, преимущественно

американских. В выборочных опросах в усредненный портрет добавлялись

определенные детали в зависимости от того, в каком секторе науки, регионе и

по каким областям знаний проводились исследования, а также каковы были объем

и качественный характеристики массива опрашиваемых.

Помимо оценки числа эмигрировавших, проводились количественные исследования

контрактной эмиграции, то есть явления, при котором ученые уезжают на работу

за рубеж на 1-3 года с перспективной остаться там навсегда. Во второй

половине 90-х годов стала изучаться и русскоязычная диаспора за рубежом,

которая к тому времени приобрела вид достаточно устойчивого сообщества.

Следует отметить, что диаспора - это не все соотечественники, работающие в

сфере науки за рубежом, а только те, кто общается друг с другом, а также

стремятся не терять связей с Россией. Вне диаспоры находятся те, кто

полностью ассимилировался и порвал всякие связи с Россией и со своими

соотечественниками за рубежом, а также те, кто, поддерживая связи с

русскоязычными коллегами за рубежом, не имеют и не хотят иметь никаких

отношений со своей бывшей родиной.

Позднее специальное внимание стало уделяться отдельным категориям уезжающих,

в частности молодым исследователям. С конца 90-х годов стало очевидным, что

"молодежный контингент" среди потока выезжающих за рубеж постоянно растет.

Сегодня можно уже говорить о том, что сформировалась достаточно устойчивая

схема отъезда молодежи на работу за рубеж. Опыт предыдущих поколений

"молодежной" составляющей оттока показал, что наиболее рациональным является

получение высшего образования, учеба в аспирантуре и защита кандидатской

диссертации в России, с последующим немедленным отъездом за рубеж на

"постдокторскую" позицию, аналога которой в российской науке нет. Выгодность

подготовки диссертации в России объяснялась тремя главными причинами -

быстрее, проще, дешевле. Быстрее, потому что очная аспирантура в России

составляет 3 года, а, например, в США - как минимум 5 лет; проще - потому что

зарубежный аналог российской аспирантуры включает обязательное обучение,

прослушивание значительного числа курсов и сдачу экзаменов. Написание

диссертации ("тезиса") - это только один компонент комплексной системы

обучения на Ph.D. Дешевле - потому, что у аспирантов "здесь", как правило,

больше возможностей подработки и свободного распределения своего времени, чем

"там". С другой стороны, поиск "постдокторской" позиции сегодня не составляет

труда, особенно в развивающихся направлениях исследований. Более того, в