Раннее детство

Социальная позиция - это функциональное место, которое  может занять человек по отношению  к другим людям. Она характеризуется  прежде всего совокупностью прав и обязанностей. Заняв данную позицию, человек должен выполнять социальную роль, т. е. осуществлять совокупность действий, которых от него ожидает  социальное окружение.

Оба понятия (социальной позиции и социальной роли) полезны  тем, что позволяют структурно расчленить социальную среду и сначала объективно, не прибегая к реально действующему субъекту, описать некую заданную нормативную систему действий, которые  он должен выполнить, отношений, в которые  он должен вступить, стиль поведения, который он должен освоить.

Это первый шаг в  анализе, после которого можно перейти  к рассмотрению того, как эта нормативная  система "врастает" в человека, интериоризуется в нем, какие  психологические феномены здесь  возникают.

Сразу надо отметить, что набор социальных позиций  и ролей очень широк и разнообразен. Среди них и роль дошкольника  или ученика первого класса, и  роль члена дворовой компании или  спортивной команды, и роли бухгалтера, ученого, матери, мужчины или женщины  и т. п. Очевидно, что каждый человек  задействован сразу в нескольких ролях.

308 

Обращаясь к  процессу вхождения в роль, ее освоения и выполнения, обнаруживаем, что  многие моменты этого процесса являются, так сказать, горячими точками жизни  личности.

Прежде всего заметим, что о позициях, или ролях, мечтают. Известно, что старший дошкольник мечтает стать школьником, солдат (по известному изречению) - генералом, спортсмен - чемпионом. Интересно, что в мечтах такого рода существенную роль занимают представления о том, "как я буду выглядеть", т. е. внешние регалии, признаки, символы позиции: школьная форма ("как я ее одел и иду с портфелем"), мундир и погоны, пьедестал и медаль чемпиона.

Подобные переживания  отражают очень важный психологический  момент - стремление предстать перед  другими в новом виде, соответствующем  новой роли.

На более продвинутой  фазе человек нередко срастается с ролью, она становится частью его  личности, частью его "Я". Это можно  наблюдать на случаях неожиданных  выходов или принудительных выводов  из привычной роли. Увольнение с  работы, дисквалификация спортсмена, срывание погон с офицера - все  подобные случаи обычно переживаются как утрата части своей личности. Близки к ним ситуации временного "обезроливания" человека, например, в условиях стихийного бедствия, перед  лицом тяжелой болезни и т. п.

Подобные ситуации, где происходит социальное уравнивание, а иногда даже социальная инверсия, очень интересны с той точки  зрения, что они проявляют степень  жесткости связи личности со своей  ролью. Некоторые лица обнаруживают в этом отношении большую гибкость - они быстро находят себя в новых  позициях; другие же более ригидны, блекнут, лишенные привычной социальной почвы, или же оказываются не в  силах отказаться от прежних замашек  и претензий, часто малоуместных.

Если присмотреться  ко всем фактам, составляющим то, что  можно было бы назвать в целом  феноменологией социальных ролей, то можно прийти к заключению, что освоение социальных ролей имеет самое непосредственное отношение к формированию и жизни личности.

309 

Чтобы убедиться  в этом, достаточно показать, что  в ходе освоения и выполнения ролей, во-первых, появляются новые мотивы, во-вторых, происходит их соподчинение, в-третьих, видоизменяются системы  взглядов, ценностей, этических норм и отношений.

Разберем все эти  три утверждения на примерах.

Первое может быть проиллюстрировано довольно известным  приемом, которым пользуются учителя: если в классе есть излишне активный и шумный ученик, классный руководитель назначает его ответственным  за дисциплину. Роль "блюстителя порядка" иногда в корне меняет поведение  самого "блюстителя", неожиданно порождая у него действительное стремление к порядку.

Более яркий пример того же рода описан А. С. Макаренко  в "Педагогической поэме". Вы, наверное, помните, как он однажды поручил  одному из воспитанников (в недавнем прошлом вору с хорошим стажем) довезти крупную сумму общественных денег. А. С. Макаренко, конечно, понимал, что это очень рискованный  шаг: представленный самому себе, подросток  мог в любой момент скрыться вместе с деньгами. И тем не менее, он пошел на этот риск.

Порученная миссия глубоко потрясла подростка. Он вдруг почувствовал себя другим человеком - человеком, которому можно доверять, на которого можно положиться. Он не только с честью справился с заданием, но и очень скоро стал одним из самых близких помощников А. С. Макаренко в организации жизни колонии и воспитании других ребят.

Для иллюстрации  второго факта - влияния социальной роли на соподчинение мотивов - воспользуюсь примерами из В. Джемса.

"...Частное лицо, - пишет он, - может без зазрения  совести покинуть город, зараженный  холерой, но священник или доктор  нашли бы такой поступок несовместимым  с их понятием о чести. Честь  солдата побуждает его сражаться  и умирать при таких обстоятельствах,  когда другой человек имеет  полное право скрыться в безопасное  место или бежать не налагая  на свое социальное Я позорного пятна" [34 ,с. 63].

Здесь в обоих  случаях мы сталкиваемся с установлением  иерархии мотивов: мотив самосохранения уступает

310 

место социально  значимому мотиву (помощь больным, защита соотечественников), причем такая иерархия диктуется ролью и становится действительной, неотъемлемой характеристикой  личности.

Наконец, яркую иллюстрацию  третьего факта - широкого влияния роли на всю "идеологию" личности - мы находим  у Л. Н. Толстого в его повести "Детство. Отрочество. Юность".

Описывал себя в  возрасте 16 - 17 лет, автор вспоминает, что главным для него было в  то время ощущение принадлежности к  своему социальному кругу. Выражалась эта принадлежность одним словом comme il faut.* С помощью этого понятия, по словам автора, он делил весь род человеческий на две неравные части: на людей comme il faut и на comme il ne faut pas.** Первых он уважал и считал себе равными. Вторых он презирал и ненавидел, 4питая к ним какое-то оскорбленное чувство личности" [112, т. I, с. 285].

Какие же признаки отличали comme il faut?

Во-первых, отличное владение французским языком, во-вторых, ногти, длинные и очищенные, в-третьих, умение кланяться, танцевать и разговаривать, наконец, равнодушие ко всему и "постоянное выражение некоторой изящной  презрительной скуки". Примечательно, что точно те же свойства мы находим  у молодого Онегина, когда он "наконец, увидел свет":

Он по-французски совершенно 
Мог изъясняться и писал; 
Легко мазурку танцевал 
И кланялся непринужденно; 
Чего ж вам больше?...

Со временем у  него появилось и последнее свойство:

Недуг... 
Подобный английскому сплину, 
Короче: русская хандра 
Им овладела понемногу...

Как же в свете  его главного идеала - comme il faut - выглядели  для героя повести прочие жизненные  ценности?

311 

"Я не  уважал бы ни знаменитого артиста,  ни ученого, ни благодетеля  рода человеческого, если бы  он не был comme il faut. Человек comme il faut стоял выше и вне сравнения  с ними... Мне кажется даже, что,  ежели бы у нас был брат, мать или отец, которые бы не  были comme il faut, я бы сказал, что  это несчастие, но что. уж  между мной и ими не может  быть ничего общего... Главное  зло состояло в том убеждении,  что comme il faut есть самостоятельное  положение в обществе, что человеку  не нужно стараться быть ни  чиновником, ни каретником, ни солдатом, ни ученым, когда он comme il faut; что,  достигнув этого положения, он  уже исполняет свое назначение  и даже становится выше большей  части людей" [112, т. I, с. 287].

Вот такое восприятие жизни в целом сформировалось у героя повести к 16 годам жизни  как результат его социальной позиции и принадлежности к избранному кругу русского дворянства того времени. По словам Л. Н. Толстого, это мировоззрение  было привито ему "воспитанием  и обществом" [112, т. I, с. 285].

На данном примере  хорошо видно, что социальная роль во всей оформленности и определенности, с запрограммированной системой действий и отношений входит в  личность, становится ее органической частью.

Однако в обычных  случаях личность, так ассимилирующая роль, сама этой ролью целиком не ассимилируется. Полное совпадение структуры  роли и структуры личности возможно лишь как эпизод в развитии личности. Положение здесь можно сравнить со стоящими часами: в. какой-то момент действительное время и положение  стрелок точно совпадают, но затем  время продолжает свой ход. Выход  личности за пределы роли, перерастание ее очень напоминает аналогичную  динамику при идентификации. Так  происходит более или менее с  каждой личностью, более или менее  с каждой ролью.

Я говорю "более  или менее", потому что здесь  возможны и отклонения от общего правила. Они случаются, если личность достаточно слабая или роль достаточно сильная.

В первом случае даже незначительная должность или положение  человека может целиком наполнить  его жизнь, определить его чувства  и отношения. Так получаются ограниченные чиновники, военные типа Скалозуба, классные дамы - "синие чулки" и  др.

Во втором случае роль оказывается трудно преодолимой  по причине ее широты и жесткости. Продолжая пример из книги Толстого, можно сказать, что роль представителя  высшего слоя дворянства была достаточно

312 

сильной. В  результате она могла ассимилировать многие личности.

"Я знал и  знаю, - пишет по этому поводу  Толстой, - очень, очень много людей,  гордых, самоуверенных, резких в  суждениях, которые на вопрос, если задастся на том свете: " Кто ты такой? и что ты  там делал?" - не будут в состоянии  ответить иначе, как: " Je fus un homme tres comme il faut"* [112, t. I, c. 287].

Итак, вы познакомились  с последними из упомянутых стихийных  механизмов формирования личности.

Еще раз замечу, что  все рассмотренные механизмы  могут принимать и осознанные формы, однако осознание не необходимо для их работы, больше того, оно часто  и невозможно.

Замечу также, что  все эти механизмы действуют, как правило, совместно, тесно переплетаясь и усиливая друг друга, и только умственное абстрагирование позволяет рассмотреть  каждый из них в отдельности.

Обратимся к самосознанию, появление которого означает "второе рождение" личности.

Коротко самосознание можно определить как образ себя и отношение к себе. Такие образ  и отношение неразрывно связаны  со стремлением изменить, усовершенствовать  себя. Пожалуй, одна, из высших форм работы самосознания заключается в попытках найти смысл собственной деятельности; нередко эти попытки вырастают  в поиск смысла жизни.

Таким образом, мы наметили главные функции самосознания - познание себя, усовершенствование себя, поиск смысла жизни, на которых дальше и остановимся. Конечно, они не исчерпывают всех форм работы самосознания, но вполне их представляют. А главное для нас - получить общее представление об этой новой "инстанции" личности и понять, почему и как ее появление обеспечивает дальнейший рост личности.

Познание себя - одна из самых сложных и в то же время субъективно очень важных задач. Сложность этой задачи вызвана многими причинами. Во-первых, человек должен развить свои познавательные способности, накопить соответствующие средства, чтобы потом применить

313 

их к познанию себя. А это приходит с возрастом  и предполагает определенное умственное развитие. Во-вторых, должен накопиться материал для познания, т.е. человек  должен чем-то (кем-то) стать; вместе с  тем он находится в непрерывном  развитии, и самопознание все время  отстает от своего объекта. В-третьих, всякое знание о себе уже фактом своего получения меняет субъекта: узнав нечто о себе, он становится другим. Поэтому-то задача "познать  себя" и оказывается для человека столь субъективно значимой: всякое продвижение в ней - очередной  шаг в его развитии.

Познание себя начинается в очень раннем детстве, но там  оно имеет совершенно особые формы  и содержание.

Сначала ребенок  учится отделять себя от физического  мира: он еще не знает, что относится  к его телу, а что - к миру.

По описанию Я. Корчака, маленький ребенок хватает себя за ногу, тянет ее в рот, падает, а  потом недоуменно оглядывается: кто  же это его толкнул?

Позднее ребенок  начинает осознавать себя уже в другом смысле - в качестве члена социальной микрогруппы. И здесь на первых порах, наблюдается сходное явление: он еще плохо отделяет себя от других, а других - от себя. Это выражается в известном детском эгоцентризме. В сознании ребенка он как бы центр  социального микромира, а другие люди существуют для того, чтобы его кормить, поить, с ним играть, его воспитывать.