Психология экстремальных ситуаций

Телесно-ориентированные школы психотерапии  обращают больше внимания на «телесную несвободу» человека, определяя развитие как избавление от нее.  Так, у В. Райха личностный рост  определяется как процесс рассасывания психологического и физического «панциря», процесс постепенного становления более свободным и открытым существом, процесс обретения наслаждения полным и удовлетворяющим оргазмом. Основатель гештальттерапии Ф. Перлз к процессу развития личности подходил через возможности расширения зон самоосознания. Зрелый человек в его представлении способен перейти от опоры и регулирования средой к опоре на себя и саморегуляцию. Бихевиористы (например, Б. Скриннер), рассматривают психологический рост как минимизацию дурных условий и возрастание благотворного контроля над средой.

В российской психологии были заложены основные  положения, которые позволяли изучать личность как самостоятельного субъекта жизнедеятельности и развития (С.Л. Рубинштейн, К.А. Альбуханова-Славская, А.В. Брушлинсткий, Б.С. Братусь) с точки зрения  взаимоотношений субъекта и мира. Авторы развивают логику идей «самоосуществления», «самостроительства личности» в событийной общности.

Развитие как совершенствование смысловых структур личности. Для обозначения процессов совершенствования уже взрослой личности используются различные авторские термины, такие, например, как «индивидуация» и «самость» К.Г. Юнга, «достижение зрелости» К. Роджерса, «самореализация и самоактуализация» А. Маслоу, «обретение субъектности» Дж. Бюдженталя, «жизнетворчество» Д.А. Леонтьева, «зановорождение» М. Мамардашвили. Большинство современных психологов, обращаясь к теме развития человека, концентрируют свой интерес на процессах совершенствования ценностносмысловых уровней организации человеческой личности. Смысловая сфера признается интегрирующим началом личности, определяющим ее самотождественность и внутриличностную динамику (Асмолов А.Г., Братусь Б.С., Леонтьев Д.А. и др.) Смысл составляет внутренние механизмы, обоснование, причину внешних проявлений, определяющую их суть, вектор, человеческую цену, выступает как определяющий элемент системы отношений человека с миром, является ведущей детерминантой развития личности. Образуемая смысловыми структурами единая система с развитием личности  изменяется в сторону увеличения связанности, конструктивности, осознанности внутренних смысловых связей (согласованность и соподчиненность мотивов, отношений, интересов). Тем самым обеспечивается цельность и внутренняя непротиворечивость Я, способность человека сорганизовать свои цели, желания, возможности с личными перспективными задачами; определять внутреннюю обусловленность социальной активности человека, готовность решать жизненные задачи и др.

Асмолов А.Г. (25) классифицирует детерминанты развития личности:

стремление к равновесию и удовлетворение различных врожденных потребностей (З. Фрейд, К. Хорни, А. Адлер, Селливан); стремление к напряжению и самоактуализации  (А. Маслоу, Г. Олпорт); существованиие источника саморазвития деятельности в самом процессе движения деятельности (А.Н.Леонтьев, С.Л.Рубинштейн).

Феномены, сопровождающие процесс личностного развития, несмотря на различную терминологию, имеют в своей основе  нечто общее. Основное содержание развития как повышение автономии личности  представляют E. Deci, Л.И. Анцыферова, М.С. Яницкий. Быть автономным, по мысли авторов, означает быть самоинициируемым и саморегулируемым, в отличие от ситуаций принуждения и соблазнения, когда действия не вытекают из глубинного Я. Развитие личности сопровождается постепенным формированием особого  спецефического процесса – интеграции у К. Юнга, взросления (достижением Зрелости) у К.Роджерса, «зановорождения», обретением  нового взгляда на мир у Мамардашвили. У Э.Эриксона зрелость связывается с нарастанием открытости миру, стремлением внести свой позитивный вклад в общее дело, способностью видеть относительность всех истин, норм и правил.

Сопровождение развития обретением особых личностных новообразований можно проиллюстрировать  работами Юнга (Самость), Дж. Бюдженталя (Субъективность), Д.А. Леонтьева, Р. Харре (Субъектность), Г.Олпорта (Личностная идентичность). Так, глубинным проявлением субъектности Р. Харе считает два вида «самоинтервенции»: 1) внимание и контроль над воздействиями (в том числе собственными мотивами и чувствами, которые обычно управляют нашими действиями), и 2) изменение своего образа жизни, своей идентичности.

Представления о развитии как расширении, совершенствовании некоторых ценностно-смысловых способностей человека очень актуально сегодня. Развитие проявляется в совершенствоании Способности отыскивать и реализовывать смыслы (В. Франкл); способности к самопознанию через самонаблюдение (Гурджиев); способности к внутреннему поиску, умение за многочисленными «онтическими трудностями» не утерять из виду проблемы онтологического, экзистенциального уровня - те «базовые вопросы», которые жизнь ставит перед каждым человеком: «Кто и что я есть? Что такое этот мир, в котором я живу?» (J.F.T. Bugental). Соотнесение себя с высшими смыслами жизни, умение видеть смысловую структуру за фактами жизни, владение «полными текстами сознания», некий «экзистенциальный тонус»  – так  определяет эту способность М. Мамардашвили. Джорджи и вслед за ним Д.А. Леонтьев считают, что это - способность человека к трансценденции, что связано с его интенциональностью, то есть направленностью на что-то вне себя. Постепенное формирование способности к самореализации – также один из коррелятов развития человека (К.Хорни, К. Гольдштейн, А. Маслоу, К. Роджерс). Все они описывают очень близкие явления: полную реализацию наших подлинных способностей (К. Хорни), стремление человека к наиболее полному выявлению и развитию своих способностей и возможностей (К.Роджерс), активное познание своей собственной природы (Ф. Перлз), стремление человека стать тем, кем он может стать (А. Маслоу).

Скрипкина Т.П. указывает на такую способность, как доверие к себе и к миру и описывает ее как условие развития личности. Доверие к себе  можно осмыслить как относительно самостоятельный феномен личности, позволяющий человеку занять определенную ценностную позицию по отношению к самому себе, к миру и  исходя из этой позиции строить собственную жизненную стратегию (Т.П. Скрипкина, 2002). 

Для Д.А. Леонтьева – саморазвитие личности представляется как  разворачивание способности «отыскивать и реализовывать смыслы». Он анализирует такие социальные системы способствования личностному совершенствованию человека, как психотерапию, религию (в ней в качестве медиатора изменений личности выступает идея Бога, перед которым мы несем ответственность),   организационно-деятельностные игры, педагогику. В этих практиках путь ведет через построение отношений с предметной реальностью к изменению внутреннего мира и построение отношений с трансцендентной реальностью. Описываемая  Д.А. Леонтьевым способность к жизнетворчеству (расширению жизненных отношений) претендует на интегральное описание совокупности  изменений личности в процессе ее развития. Расширяются контексты осмысления мира, человек начинает воспринимать все под углом зрения более глобальных вещей, под углом зрения вечности, нравственных ценностей, происходит определенное движение в направлении расширения мира. Жизнетворчество можно определить как личностно-ориентированную практику развития и коррекции отношений с миром. Жизнетворчество предполагает трансценденцию собственного сознания, его расширение через направление его в мир и раскрытие того, что происходит в мире (Д.А. Леонтьев, 1999; 2001).

В рассмотрении развития личности с точки зрения приоритета совершенствования ее ценностно-смысловой сферы постепенно выкристаллизовывается представление о «фундаментальной драме развития человека», состоящей в том, что в нем действуют две главные силы - призывающая к изменениям и сопротивляющаяся им (А.Маслоу, М. Мамардашвили, Д.А. Леонтьев, Л.А. Анцыферова, В.А. Ананьев, Д.Бюдженталь и  др). Борьба этих двух мотивов - развития и стабильности - сопровождает всю жизнь каждого из нас и во многом определяет траекторию жизненного пути. Две системы сил усматривает в природе человека  Маслоу. Одна – побуждает к развитию, росту, самоактуализации, преодолению страданий и разочарований. Другая – заставляет цепляться за  безопасность, бояться  независимости, свободы, истины. Он описывает «Комплекс Ионы» – бегство от своих талантов, сдерживание лучших умений, интерпретируя его как своеобразный способ защиты, который называет «психологическим членовредительством».

Позитивные аспекты влияния экстремальных ситуаций на человека

Только ли социальная среда подталкивает личность к развитию, фасилитирует и направляет его? Рассмотрим, как влияет на человека экстремальная среда, экстремальная ситуация. Может ли она, наряду с социальной средой и социальными ситуациями, служить фактором развития и совершенствования личности?

На уровне бытового  сознания существует устойчивое представление о том, что «трудности закаляют»; оно отражено в таких пословицах и поговорках, как, например «Тяжело в учении - легко в бою», «Без туда не выудишь рыбки из пруда» и т.п. В архетипах человечества, безусловно, присутствует представление о предельных бедах, тяжестях и невзгодах, мужественное переживание которых, как правило, означает  достижение  нового уровня личностного благополучия. Собственно, большинство сказок и имеет такой сюжет. Ценой запредельных усилий, которые требуется приложить в экстраординарной ситуации, а также посредством  проявления замечательных личностных качеств  герой заслуживает себе либо магических помощников, либо друзей и соратников, либо просто предрасположенность судьбы (божества). Лейтмотив подобных мифов один – человек сам становится лучше (адаптированней, применительно к нашей терминологии) и жизнь такого «улучшенного» человека становится счастливее, т.к. волшебным образом изменяется все вокруг него: прежде враждебная, среда становится помогающей. Р. Дилтс и Дж. Кэмпбелл исследовали сходство мифов различных народов и обнаружили, что определенные темы повторяются во многих культурах и, по-видимому, являются объединяющими человечество вечными темами (Дж. Кемпбелл, 1997). Основная их них – «Путешествия героя» – последовательность событий, которые можно найти в мифах любой культуры: первое событие – это «призыв» – относится к идентичности, смыслу жизни или миссии.  Можно выбирать – принимать или не принимать призыв. Принятие призыва ведет к столкновению с границей возможностей существования или с картой мира. Пересечение границы – приводит на «новую территорию»; требует искать поддержки и руководства. Как естественный результат пересечения границы, происходит «столкновение с демоном», который не столько представляет зло,  сколько просто определяет некоторый тип «энергии» или «силы», с которой надо столкнуться и научиться ею управлять. Часто Демон является отражением внутренних сомнений героя. Энергию демона можно преобразовать в ресурс, развивая особые навыки или находя особые ресурсы или инструменты. Таким образом, отозвавшись на призыв, человек выбирает путь и создает новую карту мира, что фактически и является моделью позитивного преодоления экстремальной ситуации.

Создание и преодоление искусственных трудностей и препятствий часто используется для фиксации изменения статуса человека, как мы наблюдаем в ритуалах инициации  или  включения человека в какую-нибудь общность (начиная от ритуалов приема в масонские ложи до современных «посвящений» новичков в моряки или, скажем, в альпинисты). Так, классический лабораторный эксперимент Аронсона и Карлсмита демонстрирует, как испытуемые, подвергающиеся более суровой инициации, считают группу, в которую им удалось попасть путем испытаний, более привлекательной для себя и более дорожат ею, чем индивиды, принятые в группу без инициации (Э. Аронсон, 2002).

Ю. Александровский в работе «Психогении в экстремальных условиях» отмечает, что некоторые исследователи оспаривают тезис об увеличении числа психических заболеваний и проблемных состояний после ЭС и утверждают, что наоборот, «катаклизмы вызывают чувство личной уверенности и социальной стабильности среди членов пострадавшей ситуации»(Ю.А.Александровский, 1991). Частота встречаемости неблагоприятных эмоциональных последствий после переживания людьми ЭС колеблется по разным описаниям от 10 – 15 % до  50 – 60 %. В этот диапазон укладываются данные Дж. Глезера, Дж. Беннета, и М. Мелика по обследованию пострадавших от наводнения, Х. Мора, А. Телор и Дж. Милна, изучавших последствия ураганов, Т.П. Симпсона, Т. Николса, К.Фогельмана и У. Парентона, наблюдавших реакции населения после землятрясений и т.д.  Понятно, что на  величину этих данных существенным образом влияют как степень «тяжести» экстремальной ситуации, так и величина временного промежутка,  прошедшего с момента ее окончания до момента проведения исследования. Например, в случае катастроф планетарного масштаба (взрыв ядерной бомбы в Хиросиме, Чернобыль) исследователи (Д.Джанис) пишут о 100% подверженности людей посттравматическим стрессовым расстройствам. 

В.С. Ротенберг также описывает факты, не согласующиеся со сложившимися концепциями негативного влияния стресса на личность. Так, во время войн падает процент психосоматических заболеваний (язва двенадцатиперстной кишки, гипертония), в экстремальных условиях повышается устойчивость к инфекционным заболеваниям, например, у борющихся с эпидемией врачей, у матерей – единственных кормилец детей.  Важно, что отрицательные эмоции приводят к позитивным эффектам при одном условии: активное вовлечение людей в экстремальной ситуации в ратную или трудовую деятельность, за которую они несут ответственность и ради которой преодолевают многочисленные препятствия. При отказе от деятельности и при возвращении в нормальные ситуации, несмотря на положительные эмоции, процент психосоматических заболеваний вновь возрастает. Вторая группа фактов касается «болезней достижения» или, по выражению В.С. Ротенберга, «Синдрома Мартина Идена»: возникновение психосоматических заболеваний на гребне успеха, при достижении той цели, к которой человек стремился и наконец достиг. Сам Г. Селье в своих поздних работах рассматривает стресс как положительный фактор, источник повышения активности организма, радости от усилия и успешного преодоления, противопоставляя ему болезнетворный дистресс. Он пишет, что стресс может быть полезен, называет его «острой приправой к повседневной пище жизни» (В.В. Аршавский, В.С. Ротенберг, 1976).

В психологии описаны т.н. «положительные» реакции на фрустрацию, которые представляют собой конструктивные разрешения, преодоление препятствия, мешающего достижению стимула. Считается, что многие научные открытия, успехи в развитии техники, культуры были стимулированы фрустрирующими событиями в жизни людей (Ф.В. Василюк. 1984).