Гендер в истории языка

1. “Алармистский” этап. Основное внимание уделялось андроцентрическому отклонению в общественных науках, критике интерпретационых возможностей социальной теории, изложенной с мужской точки зрения, акцентировалась дефектность традиционной патриархатной эпистемологии. Названная постановка вопроса получила свое развитие в первую очередь в постмодернистских трудах.

2. Этап “феминистской концептуализации”. Его главной целью была разработка отчетливых ориентиров в феминистской теории и практике. В этот период создаются несколько направлений феминистски ориентированной науки (феминистский психоанализ, феминистская лингвистика), не скрывающих своей идеологической ангажированности. Активно осваивается постмодернистская теория для обоснования  феминистского мировозрения и исследований.

3. “Постфеминистский” этап характеризуется появлением “мужских исследований” и осмыслением проблем анализа того, как гендер присутствует, конституируется и воспроизводится в социальных процессах. В область гендерного анализа включаются оба пола, их отношения и взаимосвязи с социальными системами разного уровня.

Как справедливо отмечает А.А. Клецин (1997, с.7), и в настоящее время исследования ведутся по всем трем направлениям, что связано “с одной стороны, с гетерохронностью освоения гендерной проблематики отдельными научными дисциплинами, с другой - региональными особенностями исследовательских интересов и приоритетов, с третьей - приверженностью отдельных исследователей той или иной модели теоретизирования и метатеоретизирования”. Обращая внимание на слабую структурированность поля гендерных исследований в гуманитарных науках, А. А. Клецин предлагает различать все же  три направления современных гендерных исследований : 1) гендер как инструмент социологического анализа; 2) понимание гендера как инструмента женских исследований; 3) гендер как культурологическая интерпретация (ср. также Воронина, 1997). В России, на взгляд цитируемого автора, наибольшее распространение получило социологическое направление. Мы согласны с этой точкой зрения, но считаем, что и в поле лингвистических исследований в настоящий момент представляется возможным сделать ряд обобщений и выявить определенные тенденции развития ГИ. В следующей главе рассматриваются особенности формирования ГИ в отечественной лингвистике как с точки зрения их  методологических особенностей, так и с позиции тематической организации.

Выводы

1. В научное описание  понятие гендер введено для того, чтобы провести границу между понятием биологический пол (sexus) и социальными и культурными импликациями, вкладываемыми в концепты мужское - женское: разделение ролей, культурные традиции, отношения власти в связи с полом людей. Термин гендер призван исключить биологический детерминизм, заключенный в понятии sexus и приписывающий все социокультурные различия, связанные с полом, универсальным природным факторам.

2. В отличие от категории sexus гендерный статус и, соответственно, гендерная иерархия и гендерно обусловленные модели поведения задаются не природой, а “конструируются” обществом (doing gender), предписываются институтами социального контроля и культурными традициями.  Гендерные отношения  являются важным аспектом социальной организации. Они особым образом выражают ее системные характеристики и структурируют  отношения между говорящими субъектами.

3. Основные теоретико-методологические положения гендерного концепта основаны на четырех взаимосвязанных компонентах: это культурные символы; нормативные утверждения, задающие направления для возможных интерпретаций этих символов и выражающиеся в религиозных, научных, правовых и политических доктринах; социальные институты и организации; а также самоидентификация личности. Гендерные отношения фиксируются в языке в виде культурно обусловленных стереотипов, накладывая отпечаток на поведение, в том числе и речевое, личности и на процессы ее языковой социализации.

4. Хотя гендерный концепция была в определенной степени подготовлена предыдущим накоплением фактов и их осмыслением, она оформилась в самостоятельное научное направление лишь в период постмодернизма. Это стало возможным благодаря отказу от постулата о том, что существует некоторая внешняя  по отношению к человеческому познанию истина. Признание множественности истины, ее субъективности способствовало развитию антропоморфного взгляда на сознание и мышление и, следовательно, усилению внимания ученых к различным параметрам человеческой личности. Одним из таких параметров был признан пол, представляющий собой не только биологическую субстанцию, но и культурно обусловленный мыслительный конструкт. Это означает, что гендерная самоидентификация входит в число когнитивных ресурсов как отдельной личности, так и общества. В соответствии с этим гендер может быть рассмотрен как измерение, как параметр исследования во многих общественных науках, в том числе и в лингвистике.

5. Гендер не является лингвистической категорией, но в значительной мере его содержание может быть раскрыто путем анализа структур языка. Именно внелингвистический статус гендера обусловил некоторое своеобразие его изучения. Во-первых, гендер сам может служить объектом исследования как в отдельных науках, так и в междисциплинарной парадигме. Во-вторых, отдельные области науки, в частности, лингвистики, могут изучаться в аспекте гендера. Объектом в данном случае является лингвистическая категория, например синтаксис, лексикон, прагматика и т.д. Предметом же становится гендерное измерение соответствующей сущности.

6. Именно из-за того, что гендер является компонентом как коллективного, так и индивидуального сознания, его необходимо изучать как когнитивный феномен, проявляющийся как в стереотипах, фиксируемых языком, так и в речевом поведении индивидов, осознающих себя, с одной стороны, лицами определенного пола, с другой, - испытывающих определенное давление аксиологически не нейтральных структур языка, отражающих коллективное вúдение гендера.

7. Как показывают изложенные в главе концепции (в особенности идеи М. Фуко), пристальное внимание к вопросам пола свойственно западноевропейской культурной традиции. В какой степени гендерный фактор значим в других культурах, можно заключить, в числе прочих исследований,  посредством лингвистического анализа.

2 Развитие гендерных исследований в лингвистике. Методологические вопросы лингвистической гендерологии.

1. Освещение связи языка и пола в истории лингвистики

Проблематика ГИ в лингвистике может быть рассмотрена в диахронном и синхронном аспектах, тесно друг с другом связанных.

Изучение взаимосвязи языка и пола его носителей принято разделять на два периода (Günthner, Kotthoff, 1991; Samel, 1995; Кирилина, 1997а, 1998а; Tafel, 1997), рубежом которых являются 60-е годы нашего века:

1) биологический детерминизм - нерегулярные (и не связанные со смежными науками) исследования, основанные главным образом  на наблюдениях разрозненных фактов;

2) собственно гендерные исследования - широкомасштабные исследования, идущие  с 60-х годов и обусловленные ростом интереса к прагматическому аспекту языкознания, развитием социолингвистики и существенными изменениями в традиционном распределении  мужских и женских ролей  в обществе, позволившими увидеть лингвистические факты в новом свете и по-новому интерпретировать их.

Сегодня нам представляется более правильным назвать три фазы развития ГИ: между первым и вторым этапами находится небольшой промежуточный период, продолжавшийся с начала  примерно до середины нашего века и послуживший подготовительной базой современных ГИ. В это время началось накопление фактов, позволивших усомниться в исключительно биологическом характере полового диморфизма. Этот период мы назовем переходным.

Биологический детерминизм

Впервые фактор биологического пола в языке возник  в античности при осмыслении категории грамматического рода. Древнейшей и долгое время единственной гипотезой о причинах появления и функционировании в языке категории рода стала символико-семантическая, базировавшаяся на соотнесении природной биологической категории sexus с грамматической категорией  genus. Сторонники символико-семантической гипотезы считали, что грамматический род возник под влиянием природной данности -наличия людей разного пола (подробнее см. Royen,1925; Jarnatowskaja, 1968, Шахмайкин, 1996). Хотя точки зрения на детерминированность категории рода биологической реальностью в ряде аспектов не совпадали, единым было мнение о несомненной связи природного пола и грамматического рода. Гипотеза основывалась на двух особенностях мифологического мышления - анимизме и антропоморфизме. Символико-семантическую гипотезу представляли ученые, оказавшие огромное влияние на лингвистику (Гердер, Гримм, В. Гумбольдт и др.), что предопределило ее длительное господство в лингвистическом описании. При этом обращает на себя внимание обстоятельство, что для объяснения экстралингвистической мотивированности категории рода исследователи  использовали свой неязыковой опыт. Это привело к появлению оценочности в интерпретации категории рода: мужской род оказывался первостепенным из-за приписывания именам, относящимся к нему, семантики силы, активности, энергии. Имена женского рода, напротив, характеризовались пассивностью, подчиненностью. Таким образом условия социальной реальности экстраполировались на законы развития языка, что подтверждается данными Э. Борнемана (Borneman,1991),  создавшего один из наиболее фундаментальных трудов о роли гендерного фактора в развитии общества, где анализ ведется с позиций междисциплинарного подхода. Удар по символико-семантической гипотезе нанесло открытие  языков, в которых категория рода отсутствует. Тем не менее в рамках критики этой гипотезы и постепенного вытеснения ее морфологическим и синтаксическим объяснением категории рода неизменным оставалось признание того, что категория рода сама способна влиять на человеческое восприятие  соответствующих слов и понятий. Так,  персонификация приписывает объектам, обозначаемым словами женского рода, свойства лиц женского пола, а объектам среднего и мужского рода - свойства лиц мужского пола.  По данным Р. Якобсона русские представляют себе дни недели в соответствии с родом слова. Грех в немецком сознании ассоциируется с женщиной (die Sűnde) ( см. Шахмайкин, 1996, с. 231). При этом обыденное сознание  не задумывается о том, что обусловило род слова - семантика, синтаксис или морфология. Все это позволяет предположить, что  грамматический род имени оказывает влияние на восприятие действительности и активизирует в сознании фреймы, связанные с концептом биологического пола, и - что существенно - участвует в формировании положительных или отрицательных коннотаций.

Следующим стимулом исследования гендерного фактора в языке стало открытие в 17 веке “экзотических” первобытных языков, где имело место разделение на мужской и женский варианты или даже обособленные мужские и женские языки. Сообщения о таких языках спорадически появлялись с 1664 года, но систематических исследований по ним не проводилось. Общим для всех немногочисленных описаний гендерной вариативности было то, что мужской вариант рассматривался как собственно язык, а женский - как отклонение от него. Строго говоря, речь шла не о мужском и женском языках, а только о женских. Примечательно, что даже в 1990 г. ЛЭС в статье Женские языки представлена подобная точка зрения.

Особенностью этого периода были преимущественно описательный характер научного дискурса и сугубо биологический подход к материалу. Как правило, исходной позицией исследователей были как бы предопределенные природой различия в когнитивных и в целом в интеллектуальных способностях мужчин и женщин. Соотношение пола, образования, культуры, возраста не рассматривалось; выводы делались на нерепрезентативном материале. Считалось, что все различия между мужской и женской речью определяются биологическим полом. Исходным пунктом интерпретации признаков полового диморфизма в языке и речи  была их природная обусловленность: “принятое в культуре представление о гендере рассматривает мужчину и женщину как определенные естественно и недвусмысленно категории бытия с очевидно различающимися психологическими и поведенческими предпочтениями, которые возможно предсказать, исходя из репродуктивных функций. Компетентные взрослые члены этих обществ рассматривают различия между мужчиной и женщиной как фундаментальные и устойчивые... Вещи таковы, какие они есть благодаря тому факту, что мужчины - это мужчины, а женщины - это женщины: такое разделение рассматривается как естественное и укорененное в биологии.” (Уэст, Зиммерман, 1997, с.97).

Переходный период (первая половина ХХ века)

В начале нашего века интерес к гендерным аспектам языка и коммуникации несколько возрос благодаря трудам Э. Сепира, О. Есперсена, Ф. Маутнера, хотя самостоятельного направления еще не сформировалось.

Накопившаяся к этому времени информация  о различиях в языке в связи с полом его носителей у  народов, находящихся в стадии первобытного развития, и в ряде языков юго-восточной Азии навела лингвистов и философов на мысль о возможности гендерных различий в “цивилизованных” языках Европы. В 1913 году вышел посвященный критике языка труд Маутнера (Mauthner, 1921), в котором он признает гендерные различия в языке, обосновывая их социальными и историческими причинами. Анализируя коммуникацию в различных социальных слоях, автор выявил ряд особенностей мужского и женского речевого поведения, установив, что в среде фабричных рабочих ненормативную лексику употребляли мужчины. В высшем же обществе мужчины прибегали к двусмысленностям, произносить которые позволялось и женщинам, но лишь до тех пор, пока их эвфемистический характер не утрачивался. По Маутнеру, женщины менее образованы и поэтому стремятся без нужды использовать иностранные слова, тогда как образованные мужчины  их не употребляют, будучи в состоянии найти  эквивалент в родном языке. Маутнер считает, что  творческое использование языка - прерогатива мужчин, а женщины  лишь способны усвоить создаваемый мужчинами язык. Возникновение “женского” языка Маутнер связывает с историческими традициями античного театра, где первоначально женские роли исполняли мужчины. Лишь с появлением на сцене женщин в технике драматургии произошли изменения, давшие возможность “зазвучать” и женскому варианту языка. Исторический подход привел автора к выводу о том, что общество восприняло “женский” язык тогда, когда женщинам позволено было выступать, что свидетельствует о влиянии неравноправного положения полов на языковую социализацию. Ранее социальные аспекты гендерной вариативности языка не учитывались, однако идея Маунтнера долгое время не находила дальнейшего развития и оставалась невостребованной.

Э. Сепир (Sapir, 1915, 1929) сосредоточил внимание на различиях, имплицирующих социальную идентичность (person implications) в индейских языках нутка и коасати. Пол и статус Сепир относит к тем измерениям социальной идентичности, цель которых - сигнализировать посредством  лингвистической формы “отклоняющуюся от нормы” речь. Сепир рассмотрел также фонологические различия в рамках одной морфемы, интерпретируя их как сигнализацию пола. Сепир пришел к выводу, что пол маркируется индексально и облигаторно в морфологии многих языков. Этот факт подтвердился дальнейшими исследованиями индейских, а затем и на материале других языков. Было установлено, что этот тип различия является главным  и наиболее частотным способом гендерной дифференциации, зафиксированным в лингвистической литературе.

В 1922 году Отто Есперсен посвятил целую главу фундаментального труда о происхождении и развитии языка особенностям женской языковой компетенции (Jespersen, 1998).  Есперсен дал более широкий, чем Сепир, обзор дистинктивных признаков пола в языке. Его также считают одним из первых лингвистов, обративших внимание на существование мужских и женских преференций в пользовании лексиконом. По Есперсену, женщины употребляют иную, нежели мужчины, лексику, более склонны к эвфемизмам и менее к ругательствам. Женщины, считает автор, консервативны в употреблении языка, что иллюстрируется на примере сообществ эмигрантов и иных изолированных групп, где сохраняется родной язык и одновременно усваивается новый. При этом женщины чаще остаются монолингвальными, а мужчины быстрее усваивают новый язык. На синтаксическом уровне  женщины предпочитают эллиптические конструкции и паратаксис, тогда как в речи мужчин чаще встречаются периоды и гипотаксис, чему Есперсен дает более высокую оценку и на этом основании делает вывод об умственном превосходстве мужчин. Хотя Есперсен наиболее полно для своего времени интерпретировал вопрос о влиянии гендерного фактора, его воззрения в последующий период подвергались критике в связи с тем, что свои выводы он сделал, основываясь лишь на личных наблюдениях, многие из которых не были достаточно обоснованы (см. Janssen-Jurreit, 1975,  Günthner, Kotthoff, 1991;).

В целом первый и второй периоды изучения гендерного фактора в языке характеризуются двумя особенностями: а) исследования носили нерегулярный характер и находились на периферии лингвистики; б) в ходе описания особенностей мужской и женской языковой компетенции сформировалась концепция “дефицитности” “женского” языка по отношению к “мужскому”. Нормой признавался “мужской” язык, а  отклонением от нормы - “женский”. Однако на втором этапе появились новые данные, а также тема заинтересовала крупных лингвистов, что способствовало большему распространению ГИ и повышению их авторитета.