Гендер в истории языка

В связи с тем, что данные, получаемые в различных исследованиях, весьма противоречивы, можно говорить  совершенствовании исследовательских методик, с одной стороны, и о наложении ряда параметров, что и является причиной различного речевого поведения мужчин и женщин. К таким параметрам относятся: возраст, уровень образования, социальный статус и ситуация общения.

Обобщая рассмотрение мужского и женского речевого поведения, необходимо отметить, что любая говорящая личность испытывает влияние ряда факторов. На наш взгляд, наиболее важны следующие:

1. Гендерная принадлежность говорящего. Причем под гендерной принадлежностью понимается, как уже говорилось, не биологический пол, а скорее, социальная роль (быть мужчиной/женщиной и совершать в связи с этим соответствующие данной культуре действия, в том числе и речевые). В этой связи важно учитывать особенности стереотипов мужественности и женственности, принятых в изучаемой культуре и находящих свое отражение в языке.

Следует также обратить внимание на тот факт, что, если авторы, исследующие мужскую и женскую речь, пользуются словами мужчины и женщины, то приписываемые лицам того или иного пола речевые особенности воспринимаются как природно обусловленные на что обратили внимание Е.А. Земская, М.А. Китайгородская и Н.Н. Розанова (1993, с. 113): “ Типическая черта построения текста, свойственная женщинам, - включение в ход разговора, беседы, диалога на какую-либо не связанную с конситуацией тему  той тематики, которую порождает конситуация (обстановка речи, действия, которые производят говорящие и т.п.). Можно думать, что такое переключение тематики... не является особенностью женщин как людей определенного пола, но связано, скорее, с их социальными, семейными и т.п. ролями”, например, с ролью хозяйки дома. Мужчинам, вынужденным совмещать два вида деятельности, также свойственно переключаться, как отмечают указанные авторы, но в силу социальных причин это происходит значительно реже.

2. Характерологические особенности языка, на котором осуществляется письменное или устное общение. Этот вопрос до сих пор не рассматривался в лингвистической литературе в связи с проблемой гендера. Между тем важность особенностей языка, его выразительных средств в целом и выразительных средств для  концепта пола и связанных с ним семантических областей чрезвычайно важна. Так, в англоязычных странах было установлено, что женщины склонны чаще употреблять уменьшительно-ласкательные номинации. Эту особенность относят к характерным чертам женского речевого стиля (Homberger, 1993). Другой особенностью ряд авторов считает более частое употребление женщинами неагентивных конструкций (страдательного залога и т.п.) Известно, однако, что в русском языке неагентивные формы весьма продуктивны и употребляются всеми носителями языка. То же касается уменьшительных форм, по крайней мере, уменьшительных названий пищевых продуктов. Этот факт, несомненно,  должен учитываться при исследовании гендерных аспектов коммуникации в русской языковой среде. В нашем распоряжении имеется большое количество примеров употребления мужчинами уменьшительных форм (Алло, это Владимир Анатольевич. Мы вам машиночку заказали уже). Е.А. Земская, М.М. Китайгородская, Н.Н. Розанова (1993) также отмечают нерелевантность пола в случае употребления диминутивов, по крайней мере в некоторых коммуникативных ситуациях - в формулах угощениях, при покупке продуктов, в медицинском общении врача с больными (С.125). В то же время авторы отмечают преимущественное употребление диминутивов женщинами при общении с детьми. Кроме названных признаков, в указанной работе получены данные по фонетическим и лексическим особенностям женской и мужской речи. Фонетические аспекты находятся за рамками нашего исследования. В области лексики авторы сосредоточились на активном словарном запасе, различиях в осмыслении слов, средствах экспрессии и оценки, употреблении “заполнителей”). К особенностям речевого поведения, изучалось (непринужденное неофициальное общение с смешанных и однополых группах). Авторы пришли к следующим выводам (подчеркнув, что они являются результатом отдельных, первоначальных наблюдений, требующих  дальнейшей разработки):

1. Женщинам более свойственны фатические речевые акты; они легче переключаются, “меняют” роли в акте коммуникации” (с.112). Мужчины переключаются тяжелее, проявляя некоторую “психологическую глухоту” - увлекаясь обсуждаемой темой, не реагируют на реплики, с ней не связанные.

2. В качестве аргументов женщины чаще ссылаются и приводят примеры конкретных случаев из личного опыта или ближайшего окружения.

3. Перебивы дали противоречивую картину. Авторы отмечают  так называемую полифонию разговора, с одной стороны, и более частое перебивание женщин мужчинами, с другой. При этом перебивания мужчин мужчинами в большей степени мешали коммуникации.

4. В мужской речи отмечаются также терминологичность, стремление к точности номинаций, более сильное влияние фактора “профессия”, большая, по сравнению с женской, тенденция к использованию экспрессивных, особенно стилистически сниженных средств”, намеренное огрубление речи. Ненормативную лексику , как утверждают авторы, используют в однополых группах и мужчины, и женщины. Однако, произносить ее в смешанных группах не принято.

5. К типичным чертам женской речи авторы относят гиперболизованную экспрессивность (жутко обидно; колоссальная труппа; масса ассистентов, с.122) и более частое использование междометий типа ой!

6. Ассоциативные поля в мужской и женской речи соотнесены с разными фрагментами картины мира: спорт, охота, профессиональная, военная сфера (для мужчин) и природа, животные, окружающий обыденный мир (для женщин). Заметим, что этот довод нуждается в очень серьезной проверке на большом количестве материала. Так, наш длительный  личный опыт общения с коллегами показывает, что в неофициальной обстановке в женском коллективе речь идет почти исключительно о профессиональных вопросах.

7. Женская речь обнаруживает большую концентрацию эмоционально оценочной лексики, а в мужской оценочная лексика чаще стилистически нейтральна. Женщины тендируют к интенсификации прежде всего положительной оценки. Мужчины более выраженно используют отрицательную оценку, включаю стилистически сниженную, бранную лексику и инвективы.

В качестве главного вывода авторы указывают на отсутствие резких “непроходимых” границ между мужской и женской речью в русском языке. Отмеченные ими особенности мужской и женской речи определяются как тенденции употребления. “Нередки случаи, когда те или иные явления, обнаруженные в речи мужчин и женщин, связаны с особенностями их психического склада, характера, профессии, роли в социуме, но не с различием по полу” (С.132).

В любом случае известное нам количество работ по определению типических черт мужской ми женской речи не дает возможности сделать твердые выводы о неотъемлемых атрибутах мужской и женской речи.

Следует заметить, что ряд зарубежных авторов, обобщая без преувеличения огромное количество исследований на материале влиятельных европейских языков, например английского и немецкого, пришел к аналогичным выводам. Так, Е.Маккоби и К. Джеклин (Maccoby, Jacklin, 1974)  обращают внимание на большую неясность и высокую степень противоречивости полученных результатов. Помимо это отмечается фактор множественности пола и его зависимости от ряда социальных факторов. Б. Барон (Baron, 1996а, 1996б), иследовавшая речевой стиль мужчин и женщин в академических кругах, пришла к выводу о том, что женщинам свойственна меньшая уверенность в ведении полемики, большая уступчивость. Мужской полемический стиль был признан более агрессивным и наступательным, мужчины чаще ссылались на авторитетные мнения для подкрепления своей точки зрения. Исследуя выражения юмора и иронии, Х. Коттхофф (Kotthoff, 1998; Kotthoff, http) установила, что женщинами - носительницам немецкого языка более, чем мужчинам, свойственны шутки, направленные на себя. В русской языковой среде такая тенденция была отмечена у мужчин  (Земская, Китайгородская, Розанова, 1993).

Методологически важно также разграничение факторов, определяемых гендерными особенностями говорящих, то есть их социальными ролями мужчин и женщин, и факторов, вызванных гормональными, психическими и иными имманентными особенностями биологических мужчин и женщин.

Нам представляется, что симптомы первого порядка, о которых говорилось выше, в большей степени отражают социальные роли мужчин и женщин, а симптомы второго порядка - их генетические характеристики. В то же время выраженность гормональных, генетических и т.п. признаков может быть неодинакова у всех представителей того или иного пола. Поэтому симптомы будут проявляться в разной степенью интенсивности. Кроме того, четкое разграничение симтомов первого и второго порядка на сегодняшний день не представляется возможным.

3. 2. 2. Изучение наименований лиц женского и мужского пола, категории рода и связанных с ней проблем референции.

Одним из важнейших источников ГИ является лексикон естественного языка, его номинативная система. Как показано выше, интерес к способам номинации лиц разного пола и к категории рода как таковой имеет глубокие корни. Феминистская лингвистика строила свою аргументацию также в значительной мере на критике номинативной системы языка, доказывая ее андроцентричность.

Хотя в советской лингвистике отсутствовал  феминистский пафос, мы обнаружили  очень большое количество работ, посвященных как наименованиям лиц, так и наименованиям лиц женского и мужского пола. Как совершенно справедливо отмечает К. Тафель (Tafel, 1997), эта проблематика обсуждалась в российской лингвистике значительно раньше, нежели возникла феминистская лингвистика.

Прежде всего следует назвать работу М.Я. Немировского (1938), автор которой рассматривает способы обозначения пола в различных языках мира, связывая процесс номинации с социальными факторами.

Поток исследований этой проблематики так велик, что мы можем привести ссылки лишь на наиболее значительные труды: И.Ф. Протченко (1953, 1960, 1961, 1964), Аверьянова (1960), А.А. Зализняк (1964), Т.В. Шанская (1964),  А.К. Панфилов (1965), Ю.С. Сорокин (1965), Н.А. Янко-Триницкая (1966, 1967),  В.П. Даниленко (1967), Г.И. Демидова (1969), Л.И. Васильева (1971), В.Г. Гак (1970,1977), Т.М. Николаева (1972), М.В. Китайгородская (1976), Е.Н. Борисова (1978), А.А, Брагина (1981), И.А. Долгов (1984), Л.С.Акопов (1985), А.И. Моисеев (1985),  А.П. Бабушкин, З.Д. Попова (1987),  И.С.Улуханов (1988), И.Н. Дубовик (1989), Р.И. Розина (1991), М.А. Кронгауз (1996),А.М. Шахмайкин (1996) и многие другие.

В последнее время повысился интерес к историческим аспектам гендерно релевантных наименований лиц, что вызвало появление двух весьма обстоятельных и убедительно аргументированных работ по развитию наименований лиц женского пола в ХVIII (Демичева, 1996) и XIV (Еременко, 1998) веках.

Повторно отметим, что это лишь небольшая часть работ, написанных по рассматриваемой проблематике. Полемический характер имеют лишь некоторые из них (Панфилов, отчасти Янко-Триницкая). В целом же приводятся материалы об именах существительных мужского и женского пола, рассматривается их происхождение и время возникновения в системе языка, в связи с явлениями синонимии и дублетности (Борисова, 1978); процессы метафоризации в связи с категорией рода; влияние экстралингвистических факторов на развитие системы наименований лиц женского пола, история развития таких наименований. Надо отметить, что рассмотрение названных вопросов отличалось от феминистской постановки вопроса большей политической нейтральностью, более существенным учетом интралингвистических процессов (аналогии, фонетических закономерностей и т.д.). Вместе с тем, они не игнорируют (за исключением М.А. Кронгауза, работающего в структуралистском ключе) и экстралингвистическую обусловленность возникновения ряда номинаций, особенно для обозначения лиц женского пола.

Категория рода подверглась в русском языке также психолингвистическому анализу (Холод, 1994), что  позволило автору сделать следующие выводы:

- родовые формы русских имен прилагательных и имен существительных различно воспринимаются реципиентами, что детерминировано половыми характеристиками носителей языка;

- грамматическая экспликация антропоцентрических показателей посредством родовых форм базируется на функционировании в речи психологического механизма половой дихотомии (процессор половой дихотомии - это, по А. М. Холоду, один их элементов универсального предметного кода, обеспечивающий формирование символьных схем и кодов на речевом этапе в соответствии с принадлежностью индивида к одному из полов в дихотомии мужской- женский);

- степень актуализации родовых форм зависима от наличия партнера по речевому акту определенного пола;

- диапазон актуализированных родовых форм продиктован тремя условиями: полом носителя языка, формальным грамматическим показателем рода, степенью соотнесенности родовых форм с полом носителя языка (там же, с.6 и след.).

На наш взгляд, ход экспериментального исследования А.А. Холода нуждается в верификации посредством повторного проведения и сравнения результатов. На настоящий момент данных о проведении такого рода экспериментов у нас не имеется. Не вызывает сомнений факт психической обусловленности грамматических явлений, однако нам представляется, что обусловленность носит не столь простой характер. Кроме того, следует учитывать такие внутрилингвистические закономерности, как аналогия, безусловно влияющая на процессы словообразования и, следовательно, на функционирование в языке категории рода.

Новая гендерная проблематика

Помимо этих центральных линий наблюдается,- особенно в последние годы,- реакция на выводы феминистской лингвистики - обзорные труды по результатам зарубежных исследований (Горошко, 1997, 1997а; Кирилина, 1997а, 1998а; Горошко, Кирилина, 1999; Ольшанский, 1997), обсуждаются возможности применения ряда зарубежных методов и методик на материале русского языка (Мартынюк, 1989; Халеева, 1998; Кирилина, 1998г.; Грошев, 1999), усиливается интерес к  ненормативной лексике (Вул, 1988; В. Буй, 1995; Жельвис, 1997 и др.) и ее употреблению с позиции гендера (Жельвис, 1985; Кирилина, 1998д). Растет также число исследований, посвященных особенностям перформации у мужчин и женщин, появился ряд информативных диахронических исследований по формированию в русском языке обозначений лиц женского пола ( Еременко, 1998; Демичева, 1996), а также антропоцентричности семантики названий животных в связи с их полом (Шведченкова, 1998); рассматриваются культурно обусловленные овнешнения концепта любовь (Лилич, 1996; Вильмс, 1997; Каштанова, 1997), особенности отражения русским языком понятий “женственность” и “мужественность” (Телия, 1996; Кирилина, 1997б; Кирилина, 1998в), специфика русских стереотипов фемининности и маскулинности (Каган, 1988; Kirilina, 1999, Кирилина, 1999б, 1999в; Городникова, 1999; Халеева, 1999, Малишевская, 1999).

Рассматривается материал европейских языков: О.Н. Колосова (1996) на материале английского языка рассматривает три когнитивные акта категоризации, позволяющие выразить “инакость” женщин в патриархальной картине мира: установление дистанции отчуждения, приписывание атрибутов референту и пространственно-временное представление о референте. Е.М. Бакушева рассматривает на материале французского языка особенности мужской и женской речи. Практически неразработанной проблематике - гендерным аспектам перевода - посвящена работа С.Ф. Гончаренко (1999). Общению между мужчинами и женщинами в семье посвящены  исследования  И.А.Стернина (1996, 1997, !998, 1999а,б).