Имущественные права несовершеннолетних

б)  особый субъект  правоотношений – несовершеннолетний, который относится к категории  физических лиц, является субъектом гражданского права, но обладает особым правовым статусом, специфической дееспособностью, характерными способами защиты его имущественных прав.

Осуществленный нами анализ правоприменительной практики последних лет показал, что понятие, виды и содержание имущественных прав играют важную роль в существующем гражданском обороте, а также становятся предметом рассмотрения в различных судебных инстанциях. В частности, понятие имущественных прав кладется судами в основу определения возможности отнесения спорных экономических отношений к предмету гражданского права. В связи с этим в Определении Конституционного Суда Российской Федерации от 19 апреля 2001 г. отмечается, что пункт 3 статьи 2 ГК Российской Федерации предписывает судам и иным правоприменительным органам применять гражданское законодательство к имущественным отношениям, основанным на административном или ином властном подчинении одной стороны другой в том случае, если это предусмотрено законодательством. Тем самым применение положений статьи 395 ГК Российской Федерации в конкретных спорах зависит от того, являются ли спорные имущественные правоотношения гражданско-правовыми, а нарушенное обязательство - денежным, а если не являются, то имеется ли указание законодателя о возможности их применения к этим правоотношениям¹.

Предметом судебных разбирательств являются и проблемы определения  формы защиты отдельных имущественных  прав, соотношения государственных  и частных интересов в области  защиты имущественных прав. Так, Конституционным судом отмечалось, что по смыслу конституционных норм в их системной связи, право военнослужащего на вознаграждение за исполнение обязанностей военной службы (денежное довольствие), закрепленное статьей 12 Федерального закона от 27 мая 1998 года "О статусе военнослужащих", - как относящееся по своей природе к имущественным правам и одновременно являющееся специфической формой вознаграждения за труд в особой сфере государственной службы - подлежит признанию и защите, включая судебную защиту, со стороны государства без какой-либо дискриминации. В то же время подлежит признанию и защите и государственная собственность (в данном случае - имущество, находящееся в федеральной собственности и закрепленное за воинскими частями).

Исходя из этого законодатель вправе предусмотреть условия и размеры материальной ответственности военнослужащего за ущерб, причиненный им при исполнении обязанностей военной службы имуществу, находящемуся в федеральной собственности и закрепленному за воинскими частями, а также определить порядок возмещения такого ущерба. Однако меры материальной ответственности военнослужащего, связанные с возмещением причиненного ущерба за счет его денежного довольствия, должны устанавливаться на основе положений Конституции Российской Федерации, закрепляющих гарантии права собственности и иных имущественных прав, в том числе связанных с получением вознаграждения за труд².

Существуют и иные проблемы применения категории имущественные  права на практике. Они связаны  с определением объекта обложения налогом на прибыль организаций по ст. 247 Налогового кодекса Российской Федерации. Под доходами в целях этой главы НК РФ понимаются доходы от реализации товаров (работ, услуг) или имущественных прав, за исключением случаев, указанных в статье 251 Кодекса³. Налоговыми органами обращается внимание и на то, что налогоплательщики, в нарушение требований п. 8 ст. 250 Налогового кодекса РФ, не включают в состав внереализационных доходов доход в виде безвозмездно полученных имущественных прав, а именно - выгоду по процентам, полученную за пользование беспроцентными займами, предоставленными юридическими лицами⁴.

Все это требует рассмотрения категории имущественных прав как  одной из основных категорий гражданского права с учетом тенденций развивающего гражданского законодательства России.

Действующее гражданское  законодательство активно использует категорию имущественных прав в  системе норм гражданского кодекса, хотя и не дает ее определения. Так  ст. 128 Гражданского кодекса Российской Федерации (далее ГК РФ) при перечислении объектов гражданских прав указывает на имущественные права, которые наряду с деньгами и ценными бумагами, относятся к имуществу. Имущественные права упоминаются и в ряде других ГК РФ, например, в ст. 66, 132, 382–390, 454, 572, 826 и др.

Одной из краеугольных проблем категории имущественных прав в отечественной юриспруденции можно назвать проблему юридической природы или сущности имущественного права, носящую, в большей степени теоретико-правовой, нежели гражданско-правовой характер. Пользуясь инструментарием теоретико-правовой науки и рассматривая конструкцию относительного правоотношения, мы рассматриваем имущественное право как разновидность субъективного права. В этом качестве оно является элементом содержания правоотношения и традиционно понимается как мера возможного поведения управомоченного лица⁵. Само по себе субъективное право имеет сложную структуру, состоит из определенных правомочий. В зависимости от конкретной разновидности субъективных прав принято выделять три правомочия (иногда их называют правами): право на собственные действия, право требования и право притязания. Причем отмечается, что право требования — это правомочие на чужие действия (в отличие от права на собственные действия), кроме того, правомочие требования напрямую увязывается с юридической обязанностью. Эти правомочия в разной совокупности имеются как в относительных, так и в абсолютных правах.

О.С.Иоффе и М.Д.Шаргородский считали, что правоотношение следует рассматривать как волевое отношение не с точки зрения субъективной воли его участников, а с точки зрения объективной воли, воли государства, выраженной в юридических нормах, на основе которых устанавливаются правовые отношения. Волевое содержание правоотношения, по их мнению, воплощается в субъективных правах и обязанностях его участников⁶.

По поводу места субъективного  права в правоотношении в гражданско-правовой и теоретико-правовой науке так  и не сложилось единого мнения. Долгие годы ведется дискуссия о  возможности существования субъективного  права вне структуры правоотношения.

Ученые, обосновывающие существование субъективного права вне правоотношения, включают в понятие субъективного права элементы статуса⁷.

Задаваясь вопросом о  том, может ли действительно субъективное право, как реальная возможность данного лица в конкретных отношениях, реализоваться не в качестве элемента правоотношения, Р.О.Халфина давала на него отрицательный ответ, поскольку, по ее мнению, отсутствие связи права с корреспондирующей ему обязанностью лишает право существенного его элемента - обеспеченности⁸. Аналогичных взглядов по этому вопросу придерживаются и Ю.К.Толстой, О.С.Иоффе, М.Д.Шаргородский, В.А.Тархов и другие ученые⁹.

К относительно дискуссионным вопросам теории права и цивилистики относится и само определение субъективного права. Это связано с тем, что имеются два основных подхода к определению субъективного права. В соответствии с первым сущность субъективного права определяется в аспекте возможности требования управомоченным лицом от обязанных лиц определенных действий или воздержания от действий. При таком подходе субъективное право раскрывается в аспекте обеспеченности его возложением соответствующих обязанностей на точно определенный или относительно определенный круг лиц, в аспекте обеспечения возможности реализации¹⁰.

В соответствии со вторым подходом субъективное право определяется с точки зрения положения управомоченного лица. При различных словесных формулировках определение субъективного права сводится к тому, что это обеспеченная законом мера возможного поведения управомоченного лица¹¹. В таком определении раскрывается существенная черта субъективного права как того элемента правоотношения, который определяет возможное поведение участника, способное превратиться по его воле в действительное.

На первый взгляд, приведенные подходы могут показаться противоречащими друг другу, по мнению Р.О. Халфиной, на самом деле они раскрывают разные стороны субъективного права как социальной реальности¹². Неудивительно поэтому, что в правовой науке господствовала точка зрения, объединяющая два аспекта¹³.

Возвращаясь к анализу значений категории имущественных прав отметим, что по мнению А.С. Джабаевой термин «имущественное право» имеет двойной смысл, а потому следует отличать субъективное право как составную часть правоотношения, как элемент содержания правоотношения, с одной стороны, а с другой — непосредственно имущественное право (право требования) как объект гражданского права, как объект правоотношения¹⁴. Таким образом, по ее мнению, понятие имущественного права касается не только содержания правоотношения, но и его объекта.

Объект субъективного  права так же является дискуссионной  категорией. Вопрос об объекте правоотношения в цивилистике, а также в теории права вообще является перманентно дискуссионным. За все время развития советской и современной цивилистики единого подхода по этому вопросу выработано так и не было, несмотря на то, что по поводу понятия объекта гражданского правоотношения было высказано достаточно много суждений. Их традиционно делят на две основные группы: монистические и плюралистические концепции объекта правоотношения¹⁵. Последователи первого подхода в качестве объекта предлагают рассматривать конкретное благо — вещь или действие, в то время как сторонники второго подхода — совокупность тех или иных благ. При этом даже в рамках одного подхода имеются различия в трактовке самого объекта.

Спорным до сих пор  остается и вопрос о месте объекта правоотношения в его структуре. Некоторые авторы считают его необходимым элементом правоотношения, другие — необходимой предпосылкой. Наконец, высказывалось мнение о том, что объект может быть элементом или предпосылкой многих видов правоотношений, но вместе с тем существуют правоотношения, которые не связаны с определенным объектом.

По мнению Р.О. Халфиной, что касается применения терминов «объект права» и «объект правоотношения», то здесь одно и то же понятие обозначается двумя терминами. Поскольку, с ее точки зрения, субъективное право — всегда элемент правоотношения, понятия «объект права» и «объект правоотношения» фактически совпадают¹⁶.

Из анализа структуры правоотношения вытекает, что объект не является элементом правоотношения. Мнение о том, что объект права не входит в состав правоотношения, обосновывается различными соображениями, в том числе и такими: поскольку правоотношение представляет собой идеологическое отношение, в его содержание не могут входить предметы материального мира, являющиеся объектом различных видов правоотношений¹⁷.

Довольно распространена точка зрения, согласно которой объектом правоотношения признаются не только предметы материального мира, продукты духовного творчества в объективированной форме, но и действия людей и их поведение. Такое расширение понятия объекта права — результат попыток согласовать понятие правоотношения как единства правовой формы и материального содержания с тем, что при конкретном анализе рассматривается только правовая форма — права и обязанности. Отсюда возникают интерпретации объекта как действия, поведения наряду с материальными объектами или независимо от них и, наконец, как это наиболее последовательно выражено у Ю. К. Толстого,— как фактического общественного отношения, на которое правоотношение воздействует¹⁸.

Отдельную проблему теории имущественных прав составляет нерешенность вопроса о том, может ли имущественное  право быть самостоятельным, полноценным объектом. Имеющиеся варианты ответа состоят в том, что, во-первых, субъективные права (имущественные права) не могут быть объектами других прав¹⁹. В этом случае ученые указывают на то, что содержание правоотношения не может быть объектом хотя бы и другого правоотношения. Кроме того, любое право всегда принадлежит конкретному субъекту — кредитору или управомоченному лицу. Для функционирования в качестве объектов оборота, имущественные права должны отделиться от их носителя. Но бессубъектных прав не существует. Как указывает В.Белов, передача права предполагает наличие хотя бы и бесконечно малого по продолжительности момента времени, когда одно лицо право уже передало, а другое еще не приняло²⁰. А значит, невозможна и передача прав. Указывается также на то, что признание права объектом влечет возникновение конструкций «право на право», в частности, становится возможным получить право собственности на права (например, ст. 454 ГК РФ), а такие конструкции только усложняют аппарат гражданского права. Поэтому в этом варианте решения вопроса о самостоятельности и полноценности имущественного права как объекта гражданских прав, имущественные права не должны быть объектом гражданского права, ни в составе более общей категории «имущество», ни в качестве особого объекта гражданских прав.

Иной вариант решения  рассматриваемого вопроса состоит  в признании возможности самостоятельного участия имущественных прав в гражданском обороте. ГК России рассматривает имущественные права в качестве объектов, кроме того, их оборот допускается нормами о купле-продаже, о дарении, об уступке, о финансировании под уступку денежного требования, о внесении в качестве вклада в уставный капитал юридических лиц, о коммерческой концессии, о договоре простого товарищества и др. Представителем такой позиции можно назвать Р. Саватье. Он указывает на то, что «всякое имущество, в сущности, выступает как право»²¹. Хотя, «идея о том, что имуществом в действительности являются права, не вошла еще полностью в юридическое сознание»²².

А.С. Джабаева справедливо замечает, что среди сторонников признания имущественных прав объектами гражданского права наблюдаются различные мнения относительно юридической природы имущественных прав. Так, в частности, есть предложения рассматривать имущественные права как разновидность вещей, или как квазивещи. Так, проведя анализ понятия вещи в современном гражданском праве, И. Гумаров пришел к выводу о том, что помимо вещей — предметов материального мира, существуют еще два вида вещей. Это, во-первых, вещи, прямо названные таковыми в законодательстве (ценные бумаги, предприятие как имущественный комплекс). А во-вторых, вещи, отсутствующие в природе, но существование которых допускается²³. Более того, данный автор замечает, что некоторые имущественные права не могут выступать в обороте самостоятельно, поэтому можно предположить, что законодатель допускает наделение некоторых имущественных прав, прямо вещами не называемых, свойствами вещи. К таковым он относит вклады физических и юридических лиц в банках, по которым вкладчики обладают правом требования возврата суммы вклада и выплаты процентов на эту сумму (при этом особо акцентируется внимание на том, что вклад здесь не должен рассматриваться как денежная сумма), а также пай члена производственного кооператива и доля участника общества с ограниченной ответственностью²⁴. Таким образом, применительно к имущественным правам он указывает, что некоторые имущественные права являются, по сути, нематериальными вещами. А некоторые — выступают в гражданском обороте в «первозданном» виде, самостоятельно. Но тогда возникает вопрос: как отграничить между собой имущественные права как самостоятельный объект оборота и имущественные права, выступающие как нематериальная вещь? На это обстоятельство обращает внимание и сам автор данной концепции: наличие в законодательстве бездокументарных ценных бумаг, а также безналичных денег свидетельствует о том, что законом помимо вещей как предметов материального мира параллельно допускается существование «нематериальных» вещей. И это говорит о том, что грань между вещами как предметами материального мира, с одной стороны, и имущественными правами, с другой стороны, не является достаточно определенной.