Женская трудовая миграция в условиях глобализации

Причины маргинализации женской миграции стоит искать в  объективной экономической сфере, в первую очередь, в характере труда, которым заняты женщины-мигранты, и в их роли в экономических структурах общества. Женщины-мигранты заняты в наиболее дискриминируемых, неформальных и теневых сегментах мигрантской занятости. Труд в сфере услуг, куда в основном привлекаются женщины-мигранты, имеет ряд особенностей, которые делают работников этой сферы более уязвимыми и менее социально защищенными, чем занятых в других отраслях экономики. Труд по производству услуг, будь то в частной или общественной сфере, традиционно не признавался и до сих пор de facto не признан равноправным по социальному и экономическому значению другим видам труда. Особенно это касается так называемых домашних услуг⁴¹.

О том, что женщины-мигранты трудятся в наименее престижных сферах занятости, говорит оплата их труда. В соответствии с данными выборочного обследования ИСЭПН РАН в группе низкооплачиваемых трудовых мигрантов (до 500 долларов в месяц) соотношение женщин и мужчин составляет 3:1, в то время как в группе высокооплачиваемых мигрантов (свыше 1000 долларов в месяц) эта пропорция изменяется на противоположную 1:3. Низкий статус труда, которым заняты мигранты, помимо объективной экономической стороны имеет и субъективное проявление. Складывается отрицательный социальный имидж женщин-мигрантов, определенная стигма на их образе в глазах общества, основанная на том, что они обычно выполняют непрестижную, часто общественно порицаемую работу.

Специфика женской трудовой миграции связана не только с наличием типичных секторов занятости женщин-мигрантов и непрестижным характером труда в этих секторах, но и с другими моментами. Это большая гибкость труда женщин, который сложнее поддается регламентации в контрактах, носит индивидуальный («штучный») характер. Это также социально-демографические особенности мигрантов (молодой и очень молодой возраст, неполное образование). Немаловажной особенностью женской трудовой миграции является большое количество скрытых мотивов (брачные, эмиграционные)⁴².

Благодаря всему этому  женская трудовая миграция в станах СНГ превратилась за прошедшие 10 лет в «зону» повышенного риска и массовых нарушений прав человека. Особенно это относится к так называемой рискованной или маргинальной занятости, к которой относится, во-первых, собственно секс-занятость, и, во-вторых - околосексуальная занятость, которая часто оказывается сопряжена с секс-услугами (танцевальные шоу, стриптиз, консумация, эскорт-сервис, модельный бизнес и т.п.).

Большинство экспертов считают, что практически вся работа за рубежом для молодых девушек сводится к секс-услугам. Если женщина исключает для себя секс-занятость, то круг возможных вариантов выезда для нее существенно сужается. Действует правило: интим исключен – исключена и возможность трудовой миграции.

В настоящее время  все перечисленные сектора занятости, включая домашние и общественные услуги, являются «сферами риска», во-первых, из-за особенностей трудовых отношений в данных видах занятости, а во-вторых, поскольку абсолютно законных каналов трудовой миграции по массовым профессиям практически не существует. Во многом это связано со структурными изменениями в мировой экономике, сопровождающими глобализационные процессы: относительное снижение в послевоенный период производственно ориентированного сектора мировой экономики и рост сервисно ориентированного комплекса, в широком смысле именуемого экономикой услуг (service economy)⁴³. Все большее доминирование сферы услуг в структуре занятости формирует постоянно растущую потребность развитых наций в женщинах-мигрантах, занятых неквалифицированным трудом в сфере сервиса⁴⁴.

По оценкам Международной  организации по миграции, в Европу ежегодно переправляется около полумиллиона иностранных проституток. В Германии три из четырех проституток – приезжие, в Голландии – каждая вторая⁴⁵. Секс-индустрия и секс-туризм в мегацентрах индустриально развитых наций, являясь составной частью глобальной «экономики услуг», представляют транснационально организованный сверхприбыльный бизнес по переправке женщин из одних стран в другие с целью сексуальной эксплуатации. Сегодня сфера сексуальных и околосексуальных услуг предоставляет большую часть миграционных возможностей для женщин из стран-доноров. Та волна «русской» (а на самом деле – СНГ-вской) проституции на Западе, которая имела и имеет шумный резонанс в западных СМИ, просто говорит о «выходе» наших женщин на мировую сцену миграции. Они пришли вслед за подобными секс-волнами из Филиппин, Китая, Колумбии (60-70-е годы), а затем Польши, Болгарии, Румынии (вторая половина 80-х годов). В 1997 году 175 тысяч женщин и девушек были проданы из стран СНГ на секс-рынки развитых стран Европы и Америки⁴⁶. Выход из изоляции пространства бывшего СССР инициировал новый передел западного рынка секс-услуг.

Хотя сам феномен  торговли людьми известен еще с начала XX века (Международный договор о  торговле белыми рабынями 1904 года), современная глобализация придает ему новые формы, которые трактуются сегодня как проявление рабства XXI века и грубое нарушение основных прав человека.

Рост мобильности населения (как и в случае с товарами, финансами и информацией) ведет  к необходимости существенных сдвигов  в механизмах управления этими процессами со стороны государств и правительств. Противоречие между наднациональными экономическими и социальными процессами и институтами, с одной стороны, и национальной концепцией управления этими процессами и институтами – с другой, становится все более очевидным. Это противоречие выражается в так называемом кризисе управления. Подобно тому, как в результате интернационализации производства и роста международных финансовых трансакций, исчисляемых сотнями миллионов долларов ежедневно, правительства теряют миллионы долларов годовых налогов⁴⁷, также становится затруднительным для государственной власти удерживать контроль над передвижением населения. Результат - рост нелегальной миграции. В 1996 году в США проживало от 4,6 до 5,4 млн. нелегальных мигрантов⁴⁸. Женщины в силу различных причин, о которых будет сказано ниже, концентрируются именно на нелегальном полюсе миграции.

II. Проблемы женской трудовой миграции

в Кыргызстане

2.1 Причины,  масштабы и тенденции женской  трудовой миграции

в Кыргызстане

С распадом СССР Кыргызстан очень трудно переходили к рыночным отношениям, поэтому показатели в плане политического режима и рыночной экономики долгое время были здесь довольно низкими. Распространенной стратегий первых шагов реформирования в стране стала политика разнопланового наступления на жизненный уровень населения, сегодня именуемого политологами «игрой на понижение» – при активном участии международных и донорских организаций⁴⁹ постепенное снижение заработной платы, социального обеспечения и жизненного уровня основного населения. Такой подход считается в условиях неолиберальной глобализации одним из важных способов повышения конкурентоспособности. Неолибералы добиваются таким способом ослабления хозяйственной роли других стран, чтобы добиться преимуществ в межгосударственном соперничестве. По мнению ряда ученых, государства Центральной Азии стали для США и некоторых европейских государств удобной площадкой для одновременного осваивания региона и проведения разного рода сомнительных экспериментов. Общепризнано: для того, чтобы построить демократические и рыночные институты, нужно время. Попытки подтолкнуть перемены извне, обставляя представление займов разного толка дополнительными условиями или же пользуясь иными инструментами давления, могут привести к результату, обратному желаемому⁵⁰.

За официальным политическим распадом Советского Союза в декабре 1991 г. быстро последовали дезинтеграция и развал экономики. Этот процесс был намного глубже, чем могли бы быть непосредственные последствия системных экономических реформ (макроэкономическая стабилизация, либерализация цен, правовые реформы и – в более общем плане – строительство рыночных институтов и т.д.). Очень быстро произошло разрушение системы единых платежей и безналичного расчета между предприятиями, прекращение финансовых потоков через новые границы (особенно после разрушения рублевой зоны и требования проведения межгосударственных расчетов в твердой валюте). Многие промышленные предприятия на севере страны, которые с самого начала своего становления были ориентированы на привозимое сырье, оборудование, а также инженерно-технические и квалифицированные рабочие кадры, а продукция – на общественный рынок, были приостановлены⁵¹, а другие объявлены банкротом и в спешном порядке приватизированы.

Вообще, надо сказать, что приватизация на первых порах проводилась без состязательных торговых аукционов, без соблюдения принципов гласности и прозрачности. В таких условиях предпочтение на деле предоставлялось отдельным лицам (руководителям) и «патронажным» трудовым коллективам. Это приводило к «усреднению» и «обезличиванию собственности», создавало возможность возникновения различных закрытых акционерных обществ. Значительную часть госсобственности «отхватили» госчиновники, прикрываясь так называемыми «трудовыми коллективами». Именно в период разгосударствления собственности широкие слои населения к процессу приватизации даже не подпускались. В результате государству был нанесен огромный материальный урон, были ущемлены права граждан. Так, только в течение трех лет, т.е. с 1991-1993 гг., партийной и руководящей элитой и их родственниками было с большими нарушениями отчуждено и приватизировано около 40% государственного имущества⁵².

Первый этап реформ оказался губительным и для всего сельского  хозяйства. Приватизация и разгосударствление сельскохозяйственных предприятий, начавшиеся с 1991 года, привели к простому дележу скота, земли, материальных ценностей. Вывоз сырья, в том числе и сельскохозяйственного, в другие регионы из-за отсутствия на местах действующих предприятий по их переработке привело к повальному обнищанию сельского населения, более трети которого оказалось за чертой бедности.

Кризисная ситуация в  экономике усугубилась ростом цен. Вследствие чего резко сократилась покупательская способность населения. В социальной сфере положение усугубилось тем, что ввиду спада производства, непрекращающегося роста цен и инфляции стала расти безработица. В результате криминогенная обстановка в стране стала обостряться. Кривая тяжких и насильственных преступлений в сводках МВД поползла вверх. На конец 1994 г. было осуждено 20 тыс. 869 человек, среди которых 10 тыс. 451 человек на момент совершения преступления нигде не работали⁵³. По классификации Всемирного банка, в 1993 году республика входила в группу стран с самыми низкими доходами⁵⁴. Неудивительно, что такого рода неблагоприятное положение активизировало в стране миграционные процессы.

Одним из проявлений этого  стало резкое увеличение в 1991-1994 гг. оттока из республики не только русских, но и представителей других национальностей. А.Р. Муксинова считает, что во многом мигрантские настроения появились у большинства из них после взятого руководством страны курса на создание этнонационального государства. Важнейшим элементом этой политики было создание языкового государства. Кыргызский язык объявлен в Кыргызстане единственным государственным языком⁵⁵. Такой точки зрения придерживается ряд отечественных и российских ученых. Они считают, что языковая политика стала важнейшим средством вытеснения русскоговорящих из всех структур государственного управления, престижных сфер деятельности, превращения людей, не владеющих кыргызским языком, в граждан второго, а то и третьего сорта., что к выезду за пределы республик подталкивали носителей русской  культуры и языка этнизация власти на всех уровнях⁵⁶, отстранение русских от процесса приватизации созданной общим трудом государственной собственности⁵⁷, сокращение сферы употребления русского языка, русской культуры⁵⁸. Миграционные настроения вылились в мощную волну мигрантов после трагических событий в Оше и Узгене летом 1990 года (график 2.1.1).

График 1.2.1. Внешняя миграция населения Кыргызстана 

(1991–1995 гг.)

Источник: Данные Национального статистического комитета

Кыргызской Республики / Кыргызстан в цифрах: [1991…–1995].

Большинство уезжающих  проживало в Бишкеке и Чуйской  области. В результате произошли  не только количественные, но и глубокие качественные изменения структуры трудовых ресурсов республики. Выехали и продолжали выезжать работники, которые традиционно были заняты в промышленности, сфере услуг, здравоохранении, других видах деятельности, требующих высокой квалификации. Отъезжающие освобождали сотни тысяч квартир. Что в свою очередь спровоцировало внутреннюю миграцию, направленную на переселение в Бишкек и Чуйскую область. Кыргызский ученый А.Д. Батилов в ходе научных исследований пришел к выводу, что переселялись в основном крестьяне из отдаленных регионов республики (высокогорных районов Нарына, Таласа, Алая, частично – с периферии Иссык-Кульской и Ошской областей)⁵⁹. Процесс заселения столицы выходцами из провинции длился не один десяток лет. В результате вокруг Бишкека создалось своеобразное кольцо – 43 новостройки⁶⁰. Но не все приезжие смогли адаптироваться к городскому укладу жизни, найти работу и повысить свой статус. Уйдя из привычного для себя уклада жизни и не сумев найти свою нишу и влиться в новую культурную среду, многие выходцы из провинции стали пополнять маргинальные и что еще хуже – криминальные группы. Огромны экономические потери от миграции: за пятилетний период из-за оттока трудоспособного населения страна лишилась чисто материального продукта на 1,2 млрд. долларов⁶¹..

Таким образом, основной чертой миграционных процессов 1990-1994 гг. стал активный рост нерегулируемых перемещений  населения Кыргызстана. В результате отсутствия опыта и инструментов регулирования подобных проблем в рамках как единой государственной политики, так и в рамках межгосударственного сотрудничества миграционные процессы приняли бесконтрольный и неуправляемый характер, что привело к отрицательным социально-политическим последствиям для Кыргызстана: ухудшению производственного потенциала, уменьшению слоя экономически активного населения, усложнению этнополитической ситуации. В 90-е годы социальные изменения в Кыргызстане, по образному выражению Л.Н. Лысковой, приобрели сложный, нелинейный, порой хаотический характер⁶².

Новая фаза духовного, социального, политического и экономического развития коренным образом изменила все условия жизни населения внутри республики. Вместе с тем граждане Кыргызстана получили редкую возможность сопоставить преимущества и промахи двух разных вариантов общественно-политического устройства (социалистическую, плановую и капиталистическую, рыночную) на фоне ускоряющихся глобализационных тенденций. С одной стороны, весомые приобретения, в том числе связанные с приобщением к преимуществам глобализации: возможность без излишних формальностей выезжать за границу, поглощать любую информацию, иметь твердую валюту, приобретать качественные импортные товары. С другой – ощутимые потери: многолетних денежных накоплений, утрата социальных гарантий, надежного прожиточного минимума, резкое падение уровня личной безопасности. В кратчайшие сроки был нанесен  большой ущерб системе бесплатного здравоохранения и образования, особенно среднетехнического и высшего. Крайне негативно сказался на обществе развал существовавших форм общественных контактов: сети клубов, движения театральной и иной самодеятельности, организаций, обеспечивающих досуг молодежи, оздоровительные лагеря и т.д. Практически, не приобщившись к преимуществам развитого капитализма в результате длительного, в том числе остро конфликтного развития, не испытав связанного с этим комфорта, население Кыргызстана постоянно и довольно ощутимо испытывает на себе те беды, с которыми неоднократно сталкивались граждане капиталистических стран только в периоды глубочайших экономических кризисов.