Европейзация России в I четверти XVIII века

XVII век считается временем расцвета приказного строя. На протяжении этого столетия в России насчитывалось около 80 приказов. Приказное управление было настолько громоздким, сложным и запутанным, что историки и сейчас испытывают затруднения при классификации приказов. Название «приказ» произошло от глагола «приказать», то есть повелеть выполнять какие-то поручения.

Для центрального аппарата управления было характерно отсутствие чёткого разграничения дел меду приказами и существование нескольких приказов, ведавших одним делом. Знаменитая приказная волокита была порождена, в частности, отсутствием уставов и регламентов, определяющих права и обязанности учреждений, что вынуждало их по всякому пустяку просить указа у Боярской думы или у царя [30,С.189]. 

Самим ходом исторического  развития, эволюций государственного аппарата, политического строя, развитием  культуры Россия была поставлена перед необходимостью коренных реформ для ликвидации отсталости и в области промышленности, и в области культуры, и в области государственного строя и т.д. Ибо только таким путём она могла обеспечить себе подобающее место среди государств Запада и Востока.

Намерения начать преобразования были обусловлены тем, что царь не только осознавал кризис в политической, военной и социальной сфере, но и  полностью отрицал старомосковский, традиционный образ жизни [13,С.135].

Довольно рано Пётр нашёл  альтернативу тому миру, в котором он родился и которого стремительно боялся. Неподалёку от Преображенского располагалось Немецкая слобода – Кокуй – место поселения иностранцев, служивших московским царям. Пётр, привлечённый необычностью и непонятностью жизни иностранцев, стал часто наведываться в слободу, свёл короткое знакомство с её жителями, среди которых особо выделял Франца Лефорта и генерала Патрика Гордона. Интимные впечатления от знакомства с дочерью виноторговца Монса – Анной, ещё больше углубили разрыв Петра с «московской жизнью». И когда в 1684 году группировке Нарышкиных удалось победить своих заклятых врагов Милославских, Софью заточили в монастырь. Царь в то же время продолжал жить так, как привык ранее – среди солдат, иностранцев, в делах, далёких от традиционных занятий русского монарха: на верфи у Переславского озера, в строю созданного им Преображенского полка, на валах построенной им «потешной» крепостницы [14,С.11].

Тот заряд ненависти  к боярам, стрельцам, старому укладу жизни, который царь Пётр вынес из своих детских и юношеских лет, стал важным психологическим стимулом в его реформаторской деятельности, способствовал её радикализму.

Поездка заграницу, длительное пребывание в Голландии и Англии – странах в то время технически очень развитых – укрепила отвращение Петра к русской традиционной жизни. Он считал «старину» не просто опасной и враждебной лично ему, царю Петру из клана Нарышкиных, но и тупиком для России, свидетельством её очевидного технического, военного, культурного отставания от других европейских стран. Западная же модель жизни во всём её многообразии – от орудий труда до государственных институтов и мелких чёрточек быта – стала для него образцом, по которому он переделывал всю страну, беспощадно расправляясь со «стариной» [13,С.136].

Говоря о предпосылках и преобразований Петра, необходимо отметить и их особенности. Одна особенность  петровских реформ состоит в неясности  хронологии преобразований. Дело в  том, что точно сказать, когда  начались реформы, мы не можем. Условной гранью начала их следует считать рубеж XVII и XVIII веков, а конец приходится на 1725 год, когда со смертью Петра реформы оборвались. Важно отметить, что преобразования в различных сферах начинались в разное время и поэтому надолго растянулись, что для русского общества оказалось весьма мучительным испытанием. Реформаторский процесс проходил в «рваном» ритме, реформы не согласовывались между собой и создаваемые элементы новой государственной и социальной культуры долгое время не сочетались в единое целое. Лишь к концу Петровского царствования стали видны очертания новой постройки, главные части всей конструкции того «регулярного государства» - так в последствии его назовут                                                                          историки, - которое создавал Пётр.

Вторая особенность  петровских преобразований заключается  в том, что некоторые исследователи (прежде всего, П.Н. Милюков) пришли к  выводу о том, что не было никакого плана реформ, а была просто суета  психопатичного царя, «затыкание», образующихся в ходе тяжёлой Северной войны «дыр» в экономике и в политике. Так что Пётр лишь по ошибке назван царём – преобразователем, а на самом деле реформа прошла без реформатора [13,С.137].

Разумеется, это крайняя  точка зрения, и она страдает односторонностью. Конечно, у Петра часто небывало не только плана некоторых конкретных преобразований, но и достаточно ясного представления обо всех аспектах реформ. И всё же следует признать, что петровские реформы повлияли на все стороны российской жизни, и это реформы были вполне осмысленны, целенаправленны, а некоторые очень хорошо обеспечены значительной подготовительной работой. Другой вопрос – все ли они, в конечном счёте, достигли своих целей, насколько царю удалось осуществить то, что он задумал. 

Глава II  Элементы европеизации в реформах Петра I

1.  Реформа высших  и центральных органов государственного  управления.

1.1.  Коллежская реформа.

Административные преобразования первой четверти XVIII века завершили изменения в центральном и местном государственном аппарате России, которые частично проводились ещё в  предшествующие годы. Сущность наметившихся ранее изменений состояла в упрочении самодержавной власти, в освобождении от влияния сословно – представительного учреждения, каким являлись Земские соборы, и боярской аристократии, группировавшейся в Боярской думе. В итоге преобразований Россия превратилась в чиновничье–дворянскую империю с неограниченным монархом во главе [15,С.291].

Создание коллегий было одной из серьёзнейших проблем реформы. Задумывалась не просто очередная реорганизация аппарата управления, а новое строительство по иным, чем раньше, принципам.

Об устройстве коллегий ПётрI знал лично, бывая в Голландии, Англии, Пруссии, Дании, Польше, Франции и других государствах. Сам же царь не упускал возможности расширить свои знания об устройстве иностранных государств. Известно, что в 1716 году, когда он особенно упорно думал над выбором коллежской системы, Пётр, находясь в Копенгагене, внимательно ознакомился с работой датских коллегий. Царь получал разнообразные сведения о государственном устройстве других стран из самых разных источников: бесед и переписки с опытными людьми, из книг, записок, которые стали приходить к царю из-за границы [11,С.107].

    Разумеется, степень  знания царя о всех тонкостях государственного механизма других стран преувеличивать не стоит, а тем более представлять, что он разложил на столе описания нескольких государственных систем, тщательно сравнил их и выбрал наиболее удовлетворявшую его и подходящую для России. Но нет оснований и преуменьшать личный опыт царя, который в середине 1710-х годах был истинным руководителем государства. Суть, основные принципы распространённой в европейских странах камеральной системы не были для него секретом, а интерес его к институтам коллегиального типа никогда не оставался чисто теоретическим [11,С.108].

Изучая устройство шведского  Сената, Петр заинтересовался и шведскими  коллегиями. Весьма вероятно, что мысль  об организации подобных специализированных центральных учреждениях, где все дела велись коллегиально, начала оформляться параллельно с идеей создания Сената.

Пётр, взяв за основу шведский административный опыт, внёс изменения, обусловленные особенностями России. Иногда эти изменения не касались существа дела, имели чисто косметический характер, иногда же в корне меняли смысл работы аппарата. Общий принцип подхода к шведским образцам Пётр выразил в указе от 28 апреля 1718 года: «Всем Коллегиям надлежит ныне на основании шведского Устава сочинять во всех делах и порядках по пунктам, а которые пункты в шведском Регламенте  неудобны, или с ситуациею сего государства несходны, и оные ставить по своему рассуждению. И поставя об оных, докладывать, так ли их быть» [14,С.25].

Декабрь 1717 года можно  считать этапным рубежом в  истории государственной реформы. К концу 1717 года закончился её подготовительный период. ПётрI после длительного вояжа за границей вернулся в свой «парадиз». За несколько дней пребывания в новой столице он  подписал ряд важных указов, которыми началась организация коллегий. Особенно важен указ 11 декабря, написанный в Сенате и для Сената. Именно он дал ход всей огромной машине реформ.

Указом предусматривалось, что реформа растянется на три  года. В 1718 году назначенные президенты должны были «сочинять» свои коллегии, то есть на основе материалов Фика разрабатывать регламентационные документы своих коллегий с учётом профиля своей отрасли, уточнять компетенцию коллегий, принимать служащих, организовывать делопроизводство. В 1719 году коллегии должны были начать работу, но так как новые регламенты могли запоздать утверждением, то предлагалось, что они начнут работу по старым, то есть приказным делопроизводственным принципам, а в 1720 году перейдут на новые инструкции и регламенты. Выполняя намеченный план, ПётрI 15 декабря 1717 года назначил во все коллегии президентов, а в некоторые вице – президентов из иностранцев [15,С.296].

Итак, идея коллежской реформы  относится к началу 1710-х годов, когда был основан Сенат. С 1714-1715 годов ПётрI взял курс на использование уже готовых образцов в других странах.

Как видел реформатор новую государственную машину? Впервые  список коллегии был приведён Петром в декабрьском указе сената о  начале реформы. В списке упоминалось  восемь коллегий: «Камар-Колегиум, Штатс-Кантор, Юстиц-Колегиум, Камар-Ревизион, две воинские (то есть Военная и Адмиралтейская), Берг-Колегиум, Политическая Коллегия» [18,С.28].

   Уже в начале  реформы Пётр чётко представлял  себе новую систему управления, причём перечень коллегий свидетельствовал  о последовательной ориентации царя на шведский коллегиальный строй, и, кроме того, о стремлении его, вопреки настоятельным рекомендациям Г. Фика, перестроить её с учётом специфики России. Это проявилось в том, что из списка шведских коллегий Пётр вычеркнул «Канцелярию-Коллегию» и заменил её «Политической Коллегией». Кроме того, в шведский список коллегий были внесены ещё два изменения: появляется Коммерц-коллегия, а шведская Берг-коллегия становится русской Берг -  и Мануфактур-коллегией.

Список всех коллегий приводится в проекте Генерального регламента    Г. Фика, который был переведён на русский язык 2 декабря 1718 года. Фик перечисляет уже знакомый список учреждаемых коллегий: Камер -, Военная, Адмиралтейская, Коммерц -, Берг –  и Мануфактур, Ревизион -, Штатс-контор-коллегия, Концелярия-коллегиюм, которую Пётр, как и в декабре 1717 года, заменяет коллегии иностранных дел [1,С.246].

В ведение Военной  коллегии отходили армия, городские  гарнизоны и «все воинские дела». К компетенции Адмиралтейской коллегии были отнесены флот, военно-морские артиллерийские заводы, верфи, мануфактуры, обслуживающие морское хозяйство и управление государственными лесами. Юстиц-коллегии поручались дела Поместного, Сыскного, Земского и всех судных приказов, а так же передавался туда штат фискалов из Сената. Три финансовые коллегии должны были ведать: Камер-коллегия – окладными и неокладными налогами, военными подрядами, соляными промыслами и дорогами; Штатс-контор коллегия – надзором за государственными расходами, а Ревизион-коллегия – контролем за использованием государственных средств местными органами. В Мануфактур-коллегии сосредотачивалось управление промышленностью, за исключением горной и металлургической, которые отходили к Берг-коллегии. Коммерц-коллегия должна была заниматься вопросами торговли. В 1721 году была учреждена Вотчинная коллегия для охраны земельных прав и привилегий дворянства. К ней от Юстиц-коллегии отошли все юридические дела, связанные с землевладением [20,С.66].

Три «первейшие государственные коллегии», Военная, Адмиралтейская и Иностранная, вступили в стой действующих центральных учреждений в 1718 году примерно в одно время.

Коллегия иностранных дел (КИД), Военная и Адмиралтейская коллегии с самого начала занимали особое положение  среди других коллегий. Объяснение исключительности этих коллегий следует искать в том огромном значении, которое придавалось в государстве Петра вооружённым силам и дипломатии. Царь – военный, моряк, дипломат и завоеватель уделял этим сферам государственного хозяйства особое внимание. Кроме того, во главе этих ведомств стояли наиболее влиятельные сподвижники Петра: канцлер граф Г.И. Головкин (КИД), святейший князь А.Д. Меншиков (Военная коллегия) и граф Ф.М. Апраксин (Адмиралтейская коллегия).

Иностранная коллегия заменила собою  Посольский приказ или, точнее, Посольскую канцелярию, осуществлявшую почти с начала века функции внешних сношений [15,С.298].

При организации КИД было тщательно  изучено устройство и компетенции  шведской Канцелярии-коллегии, в которой  были сосредоточены, кроме других, внешнеполитические дела. 25 апреля 1718 года Г. Фик представил ПетруI специальную записку на немецком языке с кратким описанием «Королевской государственной канцелярии или Канцелярии - коллегий в Стокгольме». В этой записке даётся общая схема устройства государственного аппарата Швеции на его высшей ступени и показана эволюция, которую он претерпел со времён КарлаXI (1660–1697гг.) до 1717года.

Вместе с тем из описания видно, что важнейшая шведская коллегия, хотя и имела коллежскую структуру, тем не менее, не была коллегией: она не выносила коллегиальных решений и преимущественно готовила дела для доклада королю, обеспечивала оформление и рассылку королевских указов в различные учреждения. В 1713-1715 годах Карл XII реформировал учреждение. В итоге коллегия стала состоять из шести экспедиций во главе со статс-министрами, которым подчинялись статс-секретари, секретари, регистраторы, канцеляристы, копиисты.