Европейзация России в I четверти XVIII века

Одновременно государство, само себя провозглашавшее высшей ценностью, неминуемо порождало традиционные для последующих веков русской  истории страх народа перед государственной  машиной и недоверие к властям. И вместе с тем неограниченность власти также оказалась подвергнутой сомнению и тоже под непосредственным влиянием петровской реформы.

4. Петровскими преобразованиями, фактом создания империи как  мощной, выражаясь языком конца  XX века, супердержавы, был надолго определён курс, стиль внешнеполитического поведения страны. Статус ведущей мировой державы способствовал формированию российского патриотизма, чувства гордости русских людей за свою страну. Но для его поддержания требовались многочисленные и боеспособные армия и флот, что в условиях крепостнической экономики, огромных неосвоенных пространств, территорий с неблагоприятными климатическими условиями и низкой плотностью населения. Это означало напряжение всех ресурсов, всех сил общества и могло быть достигнуто лишь за счёт жизненного уровня народа [20,C.80].

5. Тщательно насаждаемая  ПетромI идея государя – слуги отечества, активного работника на троне, реформатора, постоянно пекущегося о благе подданных, привела к трансформации самой идеи царской власти, её своеобразной секуляризации. Цель Петра была в том, чтобы подданным дать пример самоотверженного служителя государству, но в результате возникла как бы модель поведения идеального государя, набор критериев, по которым его можно было оценивать. По существу это был набор требований, которые общество отныне ощущало себя вправе предъявлять своему самодержавному правителю, загоняя самодержавие в определённые рамки.

6. Следствиями утвердившейся  идеи вестернизации в петровском  реформаторстве стали, с одной  стороны, неизвестная допетровской России открытость общества, готового перенять у Запада всё самое новое, хорошее (как впрочем, и вполне плохое), а с другой стороны, то, что в современной историографии называется «догоняющей» моделью развития. Она подразумевает непрерывную, подчас на пределе сил общества, гонку за наиболее развитыми странами, а также острое. Подчас эсхатологическое сознание отставания, неминуемо ведущего Россию к гибели. Противовесом этому мировосприятию стала консервативная, по сути, идея некой исключительности России, особого «русского пути» в истории.

Великий император не остался бы столь мощной фигурой  в национальной истории и национальном самосознании. Если бы дело ограничилось пресловутым бритьём бород и  переодеванием дворянства в  европейскую  одежду. Был создан внешний слой европеизации, часто насильственный и слепо заимствованный. Но существовал и глубинный слой, на котором европейский компонент русской цивилизации был активизирован  и получил поддержку. В противном случае дело, начатое Петром, умерло бы вместе с ним. Огромная евразийская империя в XVIII веке выбирала свой исторический путь: азиатство или европейство. По существу речь идет о двух противоположных началах, двух альтернативных вариантах развития, которые были заключены в итогах петровских реформ и борьба, между которыми в значительной мере и составила содержание последующих десятилетий [17,C.291].

7. Следствием реформ  стало создание многочисленных  учреждений, наполненных несметным,  по тем временам, качеством чиновников. Резко возросло число бумаг. Камерализм был построен на процедуре правильного, регламентированного составления и движения бумаг, и этот принцип получил в российских условиях слишком буквальное воплощение. Многим казалось, что с введением коллегий и провинций, прокуроров и земских комиссаров начал действовать некий «вечный двигатель» бюрократии, сутью которого было не решение дел, а непрерывное движение бумаг. Изощрённая бюрократичность и бездушие новорожденного монстра превосходили всё, что раньше люди называли приказной «московской волокитой», которая по прошествии лет стала казаться простой, естественной и нестрашной для человека. Вся последующая история российской государственной власти показала, что новая административная система не только восприняла все пороки старой, но и умножала их за счёт бюрократизации, вполне естественной в рамках камерализма [13,C.146].

Говоря об итогах петровских преобразований необходимо отметить и  причины неэффективности работы новой системы управления, которые  были многосложны. России явно не хватало  квалифицированных, опытных кадров, чтобы воплотить в  жизнь камералистские институты; система финансирования государственного аппарата находилась в зачаточном состоянии, жалованья, чиновники «кормились от дел», а попросту воровали. Правильно распределить компетенции между коллегиями сразу не удалось, что приводило к неразберихе и волоките. К этому нужно добавить, что коллежское управление не охватило все сферы государственного хозяйства и после реформы ещё продолжало действовать около двух десятков центральных учреждений приказного типа. В законодательстве о работе аппарата было много прорех, и все титанические усилия Петра по созданию регламентов и инструкций кардинально дело не меняли [12,C.218].

Но всё же главным  недостатком в работе коллегий, да и других новых учреждений было то, что принцип коллегиальности в русских условиях оказался нежизнеспособным. Пётр продвигал его во все сферы управления для того, чтобы предотвратить полную бесконтрольность начальствующих чиновников, которые в условиях приказной системы, как писал царь,  «делали, что хотели» . Новая система лишила начальника его власти – президент был первым среди равных и все решения достигались путём голосования [20,C.200].

Выше говорилось, что царь стремился  приспособить иностранные институты  к русской действительности, «спустить», по его терминологии, «с русским обычаем». А что имелось в виду под «русским обычаем»? Во-первых, это - самодержавие, которое можно с большой неполнотой и применительно только к данному периоду охарактеризовать как неограниченную, не контролируемую никем верховную власть. Во-вторых, это – отсутствие какого-либо, пусть даже формального, сословно-представительного органа. В-третьих, это – полная подчинённость церкви самодержцу, В-четвёртых, это – отсутствие самоуправления в городах и сельской местности, и, наконец, в-пятых, это – крепостное состояние почти половины населения страны. В соответствии с этими условиями и «спускали» шведскую систему управления [22,C.163].

Но абсолютизм в Швеции не имел таких прочных корней, как  самодержавие в России. Создание коллегиального управления на основе камерализма относится в Швеции к началу XVII века, когда сложилась система «херредагов» - периодических собраний глав дворянских фамилий, духовенства, выборных от горожан и крестьян, как на местном, так и на общешведском уровне для решения общих вопросов. Шведские коллегии не были единственными и главными органами власти, а лишь одним из элементов разветвлённого государственного устройства, в котором ключевую роль играл риксдаг – четырёх - сословный парламент, а также риксрод – Государственный совет, ставший высшим коллегиальным органом управления и суда. Он состоял из знатнейшего дворянства и чиновников и заменял короля на время его отсутствия в стране. Коллегии, укомплектованные поначалу одними немцами, были как бы придворными ремнями всей системы власти, основанной на сословно-представительном  начале. Одним словом, шведские коллегии действовали в единой, достаточно целостной и сбалансированной, утверждённой традициями и регламентами, система власти [13,C.148].

Однако Петра кроме коллегий совершенно не интересовали никакие  другие части механизма власти Швеции. Рост бюрократического дерева, контролируемого в своём развитии на шведской почве выборными органами, были насажены на русскую почву, не имевшую, или, точнее сказать – давным-давно утратившую всякие черты самоуправления и элемента сословного представительства, и поэтому ста в России расти бурно и бесконтрольно.

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

Заключение

 

Главной причиной административной реформы ПетраI стал глубокий кризис российской государственности – одно из проявлений общего кризиса русского общества в XVII веке. Начальный этап Северной войны обострил симптомы кризиса, и, прежде всего в сфере государственного хозяйства, на которое легла вся тяжесть войны. Эти новые, непривычные для старой администрации крупномасштабные организационные задачи «раздавили» старую приказную систему, сделали невозможным существование в прежне виде, как системы высшего управления, так и власти на местах. В первое десятилетие XVIII века Петром были предприняты попытки реформировать систему управления путём бюрократизации, усиления власти на местах, последовательной ориентации государственного управления на решение военно-организационных задач. Преобразования эти несли в себе лишь некоторые элементы западноевропейских систем управления, и влияние их было незначительно.

Реформа центральных  и высших органов власти в конце 10-х гг. XVIII века началась с активного использования западноевропейского, и особенно шведского, административного опыта, с привлечением иностранных специалистов и составления регламентов и штатов новых учреждений. Реформа проводилась в полном соответствии с популярными в тогдашней Европе идеями «общего блага», полицейского государства. Создание коллегий и Сената  имели в своей основе целостную концепцию европейского камерализма – учения о бюрократическом делопроизводстве, с характерными для него систематичностью, специализацией и унификацией. Важно, что, с одной стороны, с самого начала государственной реформы ПетрI использовал не просто элементы или институты, а всю совокупность административной камералистской системы Шведского королевства. С другой стороны, государственные реформы были тесно связаны (и проводились фактически одновременно) с реформированием различных сфер государственного хозяйства: местного управления, финансов, налогообложения, суда, торговли и церкви. В этом видна системность преобразований последнего периода петровского царствования.

Проблема следования шведским образцам имеет несколько аспектов. В целом ПётрI стремился сохранить такие основополагающие принципы шведской системы: отраслевую специализацию, бюрократическую организацию с её штатами, процедурой и делопроизводственной частью. Всё это особенно отчётливо отразилось в разработанных под его руководством регламентах коллегий и других учреждений. Однако воспроизвести всю шведскую систему Пётр не смог, да и не стремился к этому. Русские коллегии отличались от шведских не столько номенклатурой должностей, численностью чиновников или тем, что коллегиальное управление не охватывало всего центрально управления, столько тем, что взятые образцы были вырваны реформатором из шведского государственного «контекста». Они являлись органичным элементом всего устройства шведского государства с характерной для него разветвлённой системой сословно-представительных органов, самоуправляющихся городов и сельских общин, с неотменяемыми сословными привилегиями, личной свободой всего населения и, наконец, с традиционными королевскими обязательствами перед обществом, что ставило известные пределы шведскому абсолютизму.

Новый государственный  аппарат создавался «под самодержавие». Сенат, ставший из большого прежнего приказа большой коллегией, по своей  сути оказался лишь чисто бюрократическим  органом, передаточным звеном между государем, центральными и местными органами управления. Более того, на основе всей новой системы власти лежал старинный принцип поручения, крайне далёкий от идеи ответственного министерства. Создание иерархической системы государственных учреждений, действующих по чётким инструкциям, под жёстким контролем прокуратуры, фискалов и доносчиков, должно было обеспечить «выдавливание» наверх, к государю, наиболее важных, спорных, не имеющих прецедента дел. В этой бюрократической схеме самодержавие являлось единственным гарантом эффективности управления, правосудия, мерой всех и вся в государстве. Это с неизбежностью порождало полную бесконтрольность власти чиновников, господство этатизма. Так в ходе государственной реформы Петр вполне удачно соединил камералистскую «бюрократическую технологию» с традиционной самодержавной властью, что, безусловно, усилило самодержавие в России на длительный период.

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

Список использованных источников и литературы

Источники

1. Генеральный регламент. 28 февраля 1720г // Хрестоматия по истории СССР с древнейших времён до 1861г / Сост. П.П.Епифанов, О.П.Епифанов. – М.: Просвещение, 1987. – С. 246-247.

2. Об учреждении бурмистрской  палаты для ведомства всяких  расправных дел между гостями  и посадскими людьми, для управления казенными сборами и градскими повинностями, и об исключении гостей и посадских людей из ведомства воевод и приказов // Реформы Петра I: сборник документов / Сост. В.И.Лебедев. – М.: Гос. соц-эконом. изд-во, 1934. – С.92-94.

3. Об учреждении правительствующего сената и о бытии при оном разрядному столу вместо разрядного приказа, и по два комиссара из губерний // Реформы Петра I: сборник документов / Сост. В.И.Лебедев. – М.: Гос. соц-эконом. изд-во, 1934. – С.101.

4. О поручении правительствующему сенату попечения о правосудии, об устройстве государственных доходов, торговли и других отраслей государственного хозяйства // Реформы Петра I: сборник документов / Сост. В.И.Лебедев. – М.: Гос. соц-эконом. изд-во, 1934. – С.101.

5. Указ Петра I Сенату 2 марта 1711г // Хрестоматия по истории СССР с древнейших времён до 1861г / Сост. П.П.Епифанов, О.П.Епифанов. – М.: Просвещение, 1987. – С.245.

6. Указ Петра I Сенату 5 марта 1711г // Хрестоматия по истории СССР с древнейших времён до 1861г / Сост. П.П.Епифанов, О.П.Епифанов. – М.: Просвещение, 1987. – С.245.

 

 

 

Справочная литература

 

7. Словарь русского языка: В 4-х Т.1. А-Й / Гл. ред. А.П. Евгеньева. – М.: Русский Язык, 1981. –696 с.

8. Словарь современного русского литературного языка: В 20-ти т. Т.2.В / АН. СССР, Инс-т рус. яз. – М.: Русский язык, 1991. –958с.

9. Современный толковый словарь русского языка / Гл. ред. С. А. Кузнецов. – СПб.: «Норинт», 2001. – 960 с.

 

Специальная литература

10. Анисимов Е.В. Время петровских реформ XVIII век, 1-я четверть. – Л.: Лениздат, 1989. – 495 с.

11. Анисимов Е.В. Государственные преобразования и самодержавие Петра Великого в первой четверти XVIII века. – СПб.: «Дмитрий Буланин», 1997. – 331 с.

12. Анисимов Е.В. Пётр I: рождение империи // История Отечества: люди, идея, решения. – М.:Политиздат,1991. – С. 186-220.

13. Анисимов Е.В. «Шведская модель» с русской «особенностью»: Реформа власти и управления при Петре Великом // Звезда. - 1995. - №1. – С.133-150.

14. Анисимов Е.В., Каменский А.Б. Россия в XVIII – первой половине XIX века. – М.: МИРОС, 1994. – 336 с.

15. Бабурин Д.С. Реформа высших и центральных органов управления // Очерки истории СССР. Период феодализма. Россия в первой четверти XVIII века. Преобразования ПетраI / Под. ред. Б.Б. Кафенгауза, Н.И. Павленко. – М.: изд-во АН, СССР, 1954. – С.291-318.

16. Баггер Х. Реформы Петра Великого (обзор реформ). – М.: Прогресс, 1085. – 198 с.

17. Березовская Л.Г., Берлякова Н.П. История русской культуры: В 2-х ч. Ч. 1.– М.: Владос, 2002. – 400 с.

18. Буганов В.И. Петр Великий и его время. – М.: Наука, 1989. – 192 с.

19. Во Д.К. Мы никогда не были людьми нового времени: подходы к изучению России эпохи Петра Великого // Социальные и гуманитарные науки. Отечественная и зарубежная литература. Серия 5. История. - 2003. - №1. – С.55-57.

20. Голикова Н.Б., Кислягина Л.Г. Система государственного управления // Очерки русской культуры XVIII век: В 4-х ч. Ч.2. – М.: Изд-во Моск. ун-та, 1987. – С. 44-109.