Массовые репрессии в СССР в конце 1920-х – начале 1940-х гг.: актуальные проблемы современной отечественной историографии

В итоге общее число раскулаченных  и одновременно подвергшихся репрессивным санкциям (осуждение, ссылка и высылка) с политической подоплекой составляло около 4 млн. человек (подчеркнуто мной. – С.Д.) . Все остальные, включая подвергшихся суровым штрафным санкциям за неуплату налогов, – это в той или иной мере пострадавшие от коллективизации, но не репрессированные»²⁵².

Таким образом, с некоторыми оговорками исследователь включает в число репрессированных раскулаченных всех трех групп. Это дает нам право говорить, что критерием репрессивности в отношении политики коллективизации у автора выступают виды насильственных действий, примененных властями в отношении раскулаченных (осуждение, ссылка и высылка). При таком подходе люди, вступившие тем или иным образом в колхозы не будут являться репрессированными. Этот факт дает возможность ограничить группу репрессированных в ходе проведения коллективизации категорией раскулаченных, что объективно во много раз сокращает исследовательскую базу масштабов репрессий.

Кроме того,

«...на материале справки отдела по спецпоселенцам ГУлага ОГПУ «Сведения  о выселенном кулачестве в 1930-1931 гг.»  исследователь выявил число выселенных семей в эти годы – 388 481, представил динамику движения спецпоселенцев за 1932-1940 гг. Изучение опубликованных В.Н Земсковым сведений позволило подсчитать численность прибывших в ссылку за 1932-1938 гг. (из республик, краев, областей, организаций, возвращенных из бегов, родившихся) – 1 818 614 человек. Убыло за этот период, включая категории бежавших, освобожденных, осужденных, умерших, переданных в другие организации, на иждивение – 2 205 084 человека. Из них умерло – 356 429 человек, т.е. в среднем 13 % из числа прибывших... Однако данные об умерших не учитывают сведения об умерших во время транспортировок»²⁵³.

В изучении вопроса о количестве спецпоселенцев периода коллективизации важное место занимают исследования М.М. Горинова и Е.Н. Дощенко. Спецпоселенцы объективно относятся к категории, подвергшейся репрессиям, поэтому приводимые авторами данные позволяют говорить о размерах группы, являющейся основной частью всего массива репрессированных рассматриваемого периода. Главный источник, которым пользовались авторы в составлении статистики – официальные данные. Однако исследователи не указывают какие именно. М.М. Горинов и Е.Н. Дощенко пишут:

«...официальная статистика указывает, что в январе 1932 г. в спецпоселках находилось 1,4 млн. высланных «кулаков» и членов их семей. Меньшая их часть занималась сельским хозяйством, большая – трудилась в лесной и добывающей промышленности. К весне 1935 г. 445 тыс. спецпереселенцев (включая членов семей) трудились в 1271 неуставной сельскохозяйственной артели в отличие от обычной, в частности, состоял в том, что во главе правления стоял комендант); 640 тыс. – в промышленности. С 1932 г. началось снятие ограничений и предоставление гражданских прав спецпереселенцам, затрагивавшее узкий круг лиц. В сентябре 1938 г. неуставные артели переведены на общий устав сельхозартели. Итак, в 1935 г. сектор принудительного труда насчитывал приблизительно 2 млн. 85 тыс. человек 1 млн. 85 тыс. – в спецпоселках, 1 млн. – в ГУЛАГе; на 1 января 1941 г. – около 1 млн. 930 тыс. в ГУЛАГе; 930 221 человек, проживавших в местах поселений, трудился в условиях, близких к обычным в стране»²⁵⁴.

На официальную статистику с  указанием ее происхождения, относящуюся к определению масштабов раскулачивания, опирается в своих исследованиях другой автор – В.М. Курицын. Он определяет количество раскулаченных по каждому периоду осуществления данной политики:

«С конца 1929 года до середины 1930 года было раскулачено свыше 320 тыс. семей, конфисковано имущество стоимостью более 400 млн. руб. (См.: Советское крестьянство. Краткий очерк истории (1917-1969). М., 1970. С. 237.) С осени 1930 года до лета 1931 года прошла вторая волна раскулачивания. Значительная часть кулаков переселялась в пределах своих областей. Однако к осени 1931 года свыше 265 тыс. семей, отнесенных ко второй категории, было выслано в отдаленные районы страны... (См.: История КПСС. Т. 4. Кн. 2. М., 1971. С. 164.) Что касается кулаков, причисленных к первой категории (т[о] е[сть] оказавших активное сопротивление), то они составляли примерно 10 % от общей численности кулацких семейств. (См.: Советское крестьянство. Краткий очерк истории (1917-1969). М., 1970. С. 240, 235.) К ним применялись как в судебном, так и внесудебном (по решению «троек») порядке меры наказания вплоть до высшей меры. Но в подавляющем большинстве случаев они направлялись в исправительно-трудовые лагеря ОГПУ.

В начале 30-х годов аналогичные  мероприятия стали проводиться  и в городах в отношении  нэпманских и иных слоев населения. Общая численность в стране элементов, которые определялись как классово-враждебные, включая кулаков и нэпманов, в 1928 году составляла 4,6 % населения. (См.: История КПСС. Т. 4. Кн. 2. М., 1971. С. 491.) Это сравнительно небольшой процент. Однако, если учесть, что население страны в начале 30-х годов составляло около 160 млн. человек, это и немало. Тем более, что вследствие «перегибов» на местах процент раскулаченных и репрессированных нередко значительно превышал установленные нормативы и доходил в некоторых местностях до 15 % (См.: История КПСС. Т. 4. Кн. 2. М., 1971. С. 62.). Таким образом, раскулачивание практически захватило и значительную часть крестьян-середняков»²⁵⁵.

Н.А. Ивницкий, главный специалист в России по проблеме коллективизации, в своих работах на основе огромного фактического материала дает сведения о численности хозяйств, подвергшихся коллективизации, раскулаченных, а также много сопутствующих данных. Следует напомнить, что для Н.А. Ивницкого вся политика коллективизации является репрессивной акцией, критерием репрессивности служит подключение органов НКВД. В рамках этого подхода следует признать репрессированными всех вошедших в колхозы крестьян, несмотря на то добровольно или принудительно произошло это вхождение. Если же учесть, что на практике осуществлялась политика сплошной коллективизации, то в число репрессированных можно смело вносить все сельское население СССР. В такой широкой трактовке очень сложно определить масштабы репрессий. В связи с этим следует привести данные Н.А. Ивницкого относительно количества хозяйств, подвергшихся коллективизации и данные по количеству раскулаченных.

Динамика коллективизации  в 1929-1937 гг. (на 1.06)²⁵⁶

Таким образом, выходит, что к 1937 г. было подвергнуто коллективизации 18,5 млн. крестьянских хозяйств. Если предположить, что крестьянское хозяйство и крестьянская семья – одно и то же, и взять за численность семьи, как это делает Н.А. Ивницкий 5-6 чел., то количество людей, вступивших в колхозы будет от 92,5 до 111 млн. чел. Если отталкиваться от тезиса, что вся коллективизация – репрессивная акция, то всех этих людей следует считать репрессированными. Но в это количество не входят еще и раскулаченные, которых в колхозы не принимали.

Количество раскулаченных:

«В ходе коллективизации было раскулачено (административно-репрессивными и экономическими мерами) не менее одного миллиона крестьянских хозяйств с населением в 5-6 млн. человек (подчеркнуто мной. – С.Д.) , только незначительная часть которых принадлежала к эксплуататорскому слою деревни»²⁵⁷.

Следует заметить, что группа раскулаченных, которую все без исключения исследователи хотя бы частично считают категорией репрессированных, имеет у Н.А. Ивницкого расширенные границы, так как автор включает сюда, кроме раскулаченных административными мерами, еще и подвергнувшихся экономическому давлению. Это важный момент, который приводит к потере критерия репрессивности, так как вряд ли воздействие экономическими мерами (ножницы цен, повышение налогов) осуществлялось при помощи органов НКВД. Таким образом, если к количеству людей, вступивших в колхозы, прибавить количество раскулаченных, то получится огромная цифра от 97,5 до 117 млн. чел., которых, если пользоваться критериями Н.А. Ивницкого, следует признать подвергшихся репрессиям. Заметим огромную разницу в подходах Н.А. Ивницкого и В.Н. Земскова, считающего репрессированными только раскулаченных, что дает огромные различия в статистике. Даже по вопросу о раскулаченных оценки авторов разнятся на 1-2 млн. чел.  

Точку зрения Н. Михайлова и Н. Тепцова о количестве раскулаченных будет интересно проанализировать сразу после В.А. Ивницкого. Их исследование, опирающееся на совершенно другую методику, дало следующие результаты:

«Н. Михайлов и Н. Тепцов считают, что  в разряд «ликвидированных как класс» попало более 20 млн. крестьян. Интересен ход их рассуждений. Основываясь на речи И.В. Сталина, произнесенной на I Всесоюзном съезде колхозников-ударников (19 февраля 1933 г.), где отмечалось, что до коллективизации на каждые 100 дворов в деревне было 4-5 кулацких дворов, 8-10 – зажиточных, 45-50 – середняцких, 35 – бедняцких, они подсчитали: на каждые на каждые 100 дворов приходилось от 12 до 16 кулацко-зажиточных и, исходя из общего числа крестьянских хозяйств в начале 30-х гг. – 25 млн., получили более 3 млн. крестьянских хозяйств, попавших под раскулачивание или 20 млн. человек (при условии, что семья кулака в среднем состояла из 7-8 человек) (Родина, 1989. № 8. С. 35.). При всей правомерности такого подхода (с учетом точности слагаемых) в нем ясно ощущается ограниченность источниковой базы»²⁵⁸.

Этот подход интересен, и им можно  было бы пользоваться, если бы авторы приводили в доказательство какую-либо другую методику, которая подтверждала бы сделанные ими выкладки. Без дополнительной проверки цифру в 20 млн. чел. раскулаченных (репрессированных) сложно назвать реальной.

А.Г. Звягинцев и Ю.Г. Орлов публикуют сведения, извлеченные из архива Генеральной Прокуратуры Российской Федерации, говорящие о количестве осужденных в РСФСР за 1923-1933 гг., а также о процентном соотношении различных мер уголовного наказания за контрреволюционные преступления в эти годы. Эти данные, относящиеся к самому активному периоду проведения политики коллективизации, на наш взгляд, можно смело относить к проблеме определения количества репрессированных в ходе осуществления именно этой политики, так как другие репрессивные акции данного периода не идут ни в какое сравнение по количеству осужденных и дают незначительный процент в приводимой статистике.

Сведения об осужденных в РСФСР за 1923-1933 гг.²⁵⁹

Меры уголовного наказания  за контрреволюционные преступления (в %% за каждый год)²⁶⁰

Данные сведения позволяют проследить изменение соотношения различных видов преступлений и наказаний в период проведения политики коллективизации. Заметен явный рост всех видов преступлений, особенно имущественных, должностных и против личности. Данная статистика позволяет предположить активное использование статей уголовного законодательства в судебных приговорах по делам политического содержания.

 Третью группу, выделенную нами по методу, представляет в вопросе о количестве репрессированных в ходе коллективизации А.Н. Яковлев. Автор прямо называет репрессивной акцией раскулачивание и исходит из того, что количество раскулаченных и есть количество репрессированных:

«Самой массовой репрессией в начале 30-х годов было так называемое раскулачивание, осуществленное в процессе коллективизации. Значительная часть «раскулаченных» была выслана вместе с семьями в отдаленные районы страны, на стройки Сибири и Крайнего Севера – около 1 миллиона 200 тысяч крестьян...