Массовые репрессии в СССР в конце 1920-х – начале 1940-х гг.: актуальные проблемы современной отечественной историографии

Вопрос о дате начала «большого террора» возник в исторической литературе в связи с тем, что большинство авторов не могут найти объяснения тому, что пик репрессивной политики пришелся именно на 1937-1938 гг. Начинается поиск причин в прошлом, что и приводит к отодвиганию даты начала либо к событиям, связанным с убийством С.М. Кирова (конец 1934 г.), либо начинает прослеживаться преемственность политики красного террора и политики массовых репрессий и в частности «большого террора» 1937-1938 гг.

Большинство исследователей придерживаются точки зрения, что отправной точкой событий 1937-1938 гг. послужило убийство С.М. Кирова 1 декабря 1934 г. Среди них следует выделить Д.А. Волкогонова и А.Л. Литвина.

 Д.А. Волкогонов пишет:

«...если быть точным, 1937 год начался, пожалуй, 1 декабря 1934 года, в день убийства С.М. Кирова...»¹⁹⁴.

Однако автор старается подстраховаться  и на всякий случай оговаривается в том плане,

«...что может быть, его [1937 г.] контуры забрезжили еще в конце 20-х годов ?»¹⁹⁵.

А.Л. Литвин кроме отнесения начала «большого террора» к концу 1934 г. предлагает еще и причину такого отнесения:

«Убийство Кирова знаменовало начало Большого террора в стране, когда его объектом стало все общество»¹⁹⁶.

Попытку поиска преемственности политики красного террора и политики массовых репрессий, в том числе и «большого террора» делает Л.И. Гинцберг:

«Принято считать, что массовые репрессии развернулись только после убийства Кирова, особенно же в 1937 – 1938 годах. Материалы «особых папок» опровергают это представление. Террор сопутствовал большевистскому режиму с первых дней существования. Но в годы нэпа размах террора по сравнению с периодом военного коммунизма существенно уменьшился»¹⁹⁷.

Необходимо отметить, что свои выводы Л.И. Гинцберг делает опираясь на один из самых серьезных из доступных историкам источников – так называемые «Особые папки Политбюро ЦК ВКП(б)».

Таким образом, рассмотрев современное  состояние проблемы хронологических рамок и периодизации политики массовых репрессий, можно сделать следующий вывод: более разработанным аспектом является периодизация политики массовых репрессий.

Вопрос о хронологических рамках в литературе специально не анализируется. Авторы исходят из представлений, сформировавшихся под воздействием массового сознания, устанавливая хронологические рамки в зависимости от того, к какому жанру принадлежат их исследования: расширительное понимание обнаруживается в публицистической литературе – 1917-1953 гг., научная публицистика ограничивает период концом 20-х – началом 50-х гг., в массовом историческом сознании зафиксирован 1937 г.

На наш взгляд, в настоящее  время наиболее обоснованной является периодизация, разработанная Р.А. Медведевым (1-й этап – 1927-1928 гг., 2-й – 1929-1932 гг., 3-й – 1933 г., 4-й – 1937-1938 гг., 5-й – 1939-1940 гг., 6-й – период Великой Отечественной войны, 7-й – 1947-1953).и хронологические рамки политики массовых репрессий – 1928-1953 гг. (Шахтинское дело – дело врачей).

 

Определение численности  жертв массовых репрессий является одной из важнейших и наиболее острых эмпирических проблем современной отечественной исторической науки не только в рамках рассматриваемой темы, но и всего блока вопросов, связанного с периодом партийно-политического правления И.В. Сталина. Рассмотрение этой проблемы в рамках историографического исследования поможет в решении многих теоретических вопросов, таких как цели, сущность, исторические последствия, хронологические рамки и периодизация массовых репрессий, а на более высоком уровне   –   вопроса     о    сущности       советского         общества              конца      20-х – начала 50-х гг.

Деление точек зрения авторов, выступающих  по вопросу определения масштабов  репрессий, объективно можно произвести по следующим критериям: 1) по методу, применяющемуся исследователями в обработке данных; 2) по аспекту, который исследует тот или иной автор.

По методу исследования в настоящее время оформились три группы авторов: 

1. В публикациях которых приводятся  заведомо неправдоподобные, либо  непроверенные и неподтвержденные  источниками данные. Ведущими среди них можно назвать А.В. Антонова-Овсеенко, Р.А. Медведева, а также А.И. Солженицына и некоторых современников массовых репрессий. Истоки формирования данной группы следует искать в оценках современников массовых репрессий. Как четко выраженная группа, она оформилась в конце 80-х гг. и существует до сих пор, не претерпев сколько-нибудь существенных изменений.

2. Группа авторов, работы которой  опираются на источники. Исследователи производят анализ документов и приводят какую-либо доказательную базу. Сюда можно отнести Д.А. Волкогонова, В.Н. Земскова, В.М. Курицына, И.А. Курганова, Н.А. Ивницкого, Н.Ф. Бугая, М.М. Горинова, Е.Н. Дощенко, С. Овсиенко, А.Г. Звягинцева, Ю.Г. Орлова, Г.А. Куманева. Формирование данной группы исследователей относится к началу 90-х гг. Работы Д.А. Волкогонова в этом плане можно рассматривать как переходные от первой ко второй группе. На сегодняшний день это самая многочисленная и влиятельная группа исследователей 

3. Группа исследователей, в публикациях  которых нет самостоятельного анализа документов, касающихся масштабов репрессий. Авторы опираются на работы других исследователей и проводят вторичную обработку источникового материла. К ним относятся, в первую очередь, А.Н. Яковлев, В.З. Роговин, А.Л. Литвин. Эта группа оформилась к середине 90-х гг. и в настоящее время имеет тенденцию к расширению.

Деление по аспектам объективно совпадает с основными репрессивными кампаниями, имевшими место в действительности. В исторической литературе большей частью исследуются масштабы следующих репрессивные акций:

1. Масштабы репрессий конца 20-х – начала 50-х гг. в целом.
2. Масштабы репрессий в ходе проведения политики коллективизации.
3. Масштабы репрессий в период «большого террора» 1937-1938 гг.
4. Масштабы репрессий в армии накануне Великой Отечественной войны.
5. Масштабы депортаций отдельных народов СССР в 30-е – начале 40-х гг.

Основой нашего историографического  анализа будет являться деление  по аспектам проблемы. В рамках того или иного аспекта будут рассматриваться точки зрения групп авторов, использующих разные методы.

Определение масштабов  репрессий за весь период – конца 20-х – начала 40-х гг. является наиболее острой с точки зрения актуальности проблемой. Историографический анализ существующих в настоящее время подходов к решению данного вопроса позволяет определить наиболее перспективную методику вычисления количества репрессированных и создать необходимую научную базу для последующих исследований.

Многие авторы определяют масштабы репрессий не только за период конца 20-х – начала 40-х гг., но и за все время партийно-политического правления И.В. Сталина. Мы считаем нужным приводить в своем исследовании эти подсчеты. Необходимо также отметить, что при выявлении количества репрессированных большинство авторов в разных вариантах включают в них следующие категории репрессированных:

– пострадавших в ходе коллективизации и раскулачивания;

– осужденных по политическим мотивам, в том числе приговоренных к высшей мере наказания;

– заключенных лагерей и тюрем (при этом в подавляющем большинстве случаев авторы не отделяют заключенных, осужденных по политическим и уголовным статьям, а признают всех заключенных репрессированными);

– пострадавших в ходе депортаций отдельных народов;

– военнослужащих и репатриантов, прошедших фильтрационные лагеря после Великой Отечественной войны.

 Авторы первой группы, выделенной по методу  исследования, работы которой характеризуются отсутствием опоры на источники,  в то же время являются первыми исследователями проблемы масштабов репрессий за период конца 20-х – начала 40-х гг. Но отсутствие доказательной базы и излишняя эмоциональность привели к тому, что в своих подсчетах они во много раз завышают количество репрессированных.

А.В. Антонов-Овсеенко является автором, чьи подсчеты количества репрессированных вызывают недоверие. В качестве источника своей информации автор приводит без ссылки на архивные фонды «данные КГБ, представленные после XX съезда партии в комиссию Президиума ЦК»¹⁹⁸, подсчеты специалистов-статистиков¹⁹⁹, а также мнения демографов, историков, социологов²⁰⁰. Но приводимые автором цифры говорят, что никакой серьезный ученый не мог позволить себе дать подобную, неподкрепленную источниками, информацию.

Подсчеты А.В. Антонова-Овсеенко количества репрессированных на деле сводятся к вычислениям масштабов уничтожения населения в результате расстрелов и заключения в тюрьмы и лагеря, что, по мнению автора являлось медленной смертью²⁰¹:

1. С января 1935 по июнь 1941 гг. было репрессировано 19 миллионов 840 тысяч человек. Из них 7 млн. расстреляно, остальных отправили в лагеря²⁰².
2. В 1929-1933 гг. «деревенский погром» и организованный голод привели к убыли 22 миллионов крестьян²⁰³.
3. Репрессии военного времени и послевоенной поры унесли 9 млн. чел.²⁰⁴

Таким образом, если суммировать количество репрессированных по А.В. Антонову-Овсеенко, то получиться, что в результате репрессий в период партийно-политического правления И.В. Сталина убыль населения страны составила: 51 млн. чел. (заключенные, по мнению автора, были отправлены на медленную смерть). Если оперировать данными, используемыми самим А.В. Антоновым-Овсеенко, и прибавить к этой цифре количество погибших в годы Великой Отечественной войны – около 30 млн.²⁰⁵, то получится, что убыль населения СССР с конца 20-х гг. до 1953 г. составила 81 млн. чел. Это только в результате репрессий и Великой Отечественной войны (причем репрессии унесли жизней в 1,7 раза больше). Следует заметить, что сам автор приводит количество населения СССР в 1937 г. – 160 млн. чел.²⁰⁶, следовательно, погибло с конца 20-х гг. по 1953 г. больше половины, так как никакого высокого естественного прироста в рассматриваемые годы при таких условиях жизни и потерях в репродуктивной части населения быть, естественно, не могло. Также, по мнению данного автора, И.В. Сталин не достиг своих целей, которые в отношении масштабов репрессий заключались в формуле «чем больше – тем лучше»²⁰⁷. Он пишет:

«И все же к началу войны Сталин не успел уничтожить и загнать  в лагеря даже четверти (подчеркнуто мной. – С.Д.)  взрослых граждан»²⁰⁸.

Более умеренные, но также во много  раз завышенные цифры репрессированных приводит Р.А. Медведев, который так объясняет свое желание заниматься проблемой масштабов репрессий:

«Я не стал бы заниматься никакими подсчетами огромного числа жертв сталинизма – миллионов арестованных, расстрелянных, умерших от голода, высланных на Север и на Восток, не выдержавших пыток, похороненных в огромных безымянных могилах, если бы такая страшная статистика была когда-либо обнародована. Но такой официальной статистики нет, и я подозреваю, что она никогда не составлялась... Приходится заниматься хотя бы приблизительными подсчетами. По сравнению с данными западных исследователей мои цифры не столь велики, и я ничего не хотел бы преувеличивать (подчеркнуто мной. – С.Д.) . Однако и мой итог заставляет меня всякий раз ужасаться масштабам репрессий и их жертв»²⁰⁹.

Заявляя о приблизительности своих подсчетов, Р.А. Медведев говорит чистую правду. Все приведенные Р.А. Медведевым цифры не выдерживают критики и являются результатом творческого воображения автора. В подтверждение своих слов он не приводит ни одного источника или документа, изредка ссылаясь на данные печати 30-х гг. Вот подсчеты Р.А. Медведева:

1. Количество репрессированных до 1937 г. (процессы конца 20-х гг., раскулачивание, выселение из крупных городов после убийства С.М. Кирова) – не менее 17-18 миллионов человек, из которых погибло не менее 10 миллионов»²¹⁰.
2. Количество репрессированных в 1937-1938 гг. – от 5 до 7 млн. чел. Из них расстрелянных – 1 млн. чел. ²¹¹
3. Количество репрессированных в 1939-1940 гг. – примерно 2 млн. чел.²¹²
4. Количество «жертв сталинизма» в 1941-1946 гг. – не менее 10 млн. чел.²¹³ Количество выселенных и погибших при переселении в годы войны – около 3 млн. чел. Из них погибло не менее 1 млн. чел. ²¹⁴

5. Количество репрессированных  в 1947-1953 гг. – 1 млн. чел.²¹⁵

Если сделать общий подсчет количества репрессированных и «пострадавших от сталинизма» (что для автора одно и то же) по Р.А. Медведеву с конца 20-х гг. по 1953 г., то получится цифра в 35-38 млн. чел.

По всей видимости, арифметические данные А.В. Антонова-Овсеенко и Р.А. Медведева лежат в традиции, которую обозначили современники репрессивных кампаний. Например, по словам А.Н. Яковлева,

«...такой проницательный человек, как академик Вернадский, глубина суждений и точность анализа которого поражает, оценивая события второй половины 30-х годов, записал в своем дневнике в январе 1939 года о том, что «приводится цифра 14-17 миллионов ссыльных и в тюрьмах. Думаю, что едва ли это преувеличение»²¹⁶.

Большое место причинам появления  огромных придуманных цифр репрессий уделяет в своем очерке «Статистика жертв массовых репрессий» В.Э. Роговин²¹⁷. О современниках репрессивных кампаний он пишет:

«Ошеломленные их невиданным размахом, они публиковали придуманные им цифры, выдавая их за достоверные. Так, в 1945 году А. Бармин утверждал, что в концентрационных лагерях СССР находится 12 миллионов человек»²¹⁸.

В.З. Роговин приводит цитату из романа А.И. Солженицына «В круге первом», в которой автор затрагивает психологические причины многократного превышения количества репрессированных современниками событий:

«Зэки были уверены, что на воле почти  не осталось мужчин, кроме власти и  МВД». Эти личные представления людей, неоднократно перебрасываемых в различные пересыльные тюрьмы и лагеря и встречавших там огромное количество все новых лиц, невольно диктовали мифы, бытовавшие среди арестантов»²¹⁹.