В.М. Строгецкий понимает как « не принимать  мессенцев в число граждан».

     Спарта  вынудила власти Тегеи, от имени своей общины, взять на себя клятвенные обязательства не мстить местным лаконофилам.

     Тегея обещала Спарте помощь в случае восстания  илотов, признавала военное руководство  Спарты в случае совместных войн, а  Спарта, в свою рчередь, гарантировала  Тегеи защиту ее территорий от врагов. Помимо частных условий, характерных именно для договора с Тегеей, текст соглашения, скорее всего, включал общую формулу, которая будет повторяться во всех двусторонних договорах между Спартой и вновь принимаемыми в Пелопоннесскую лигу членами: союзные государства обещали «иметь одних и тех же друзей и врагов и следовать за лакедемонянами по суши и по морю, куда они не поведут».

     Однако  Спарта не могла никогда быть уверенной  в надежности аркадян. Так, Геродот  рассказывает о судьбе Клеомена, сообщая, что в 491 г. до н.э. «он поднял там мятеж, возбудив аркадян против Спарты».

     После битвы при Левктрах аракадяне  немедленно отпали и основали самостоятельное  общеаркадское государство.

     Спартанцы проявили осторожность и не стали  вмешиваться в его внутренние дела.

Союзные собрания.

 

     Союз  состоит отнюдь не из одних мелких общин, которыми Спарта могла бы легко  манипулировать. Опыт показал невозможность  управлять союзом полностью авторитарно, без учета мнения его членов. Так  появились союзные собрания. Они во многом напоминали спартанскую апеллу, которая собиралась нерегулярно, а деятельность ее зависела в значительной степени от воли ее председателей, сперва царей, а затем эфоров. Смоделированные по образцу спартанской апеллы, союзные собрания также были нерегулярными и собирались лишь по приглашению полиса-гегемона. Обычно союзные собрания проходили в Спарте и лишь в исключительных обстоятельствах на территории союзников, например, в Олимпии или Коринфе.

     Возможно, что самое первое союзное собрание состоялось около 504 г. до н.э., когда царь Клеомен хотел вернуть тирана Гиппия в Афины и для этого хотел заручиться согласием союзников. Начиная с этого времени, союзные собрания собирались тогда, когда предстояла большая союзная война, как, например, в 418 г. до н.э., против персов и в 432 г. до н.э. против Афин.

     Спартанские цари, вроде бы, могли принимать  самостоятельные решения о военных  предприятиях не только без санкции  на то собственных властей, но и без  предварительного согласия союзников. В сообщении Геродота, по-видимому, отразилась обычная для спартанских царей - предшественников Клеомена практика: спартанские цари признавались главнокомандующими всех союзных контингентов и в качестве таковых были уполномочены собирать отряды союзников и распоряжаться ими по своему усмотрению. От момента создания Пелопоннесской лиги до 506/5 г. до н.э. это право спартанских царей никогда не оспаривалось и никакой нужды в союзных собраниях не было.

     Неудачный поход на Афины царя Клеомена оказался чреват весьма значительными последствиями, прежде всего для самих спартанских царей.

     В 504 г. до н.э. спартанцы, опасаясь повторения ситуации 505 г. до н.э., когда коринфяне  в явочном порядке покинули Клеомена и сорвали всю экспедицию, были вынуждены созвать собрание союзников и раскрыть им истинные планы похода. Большинство городов Пелопоннеса управляли родовой аристократией, пострадавшей от тиранических режимов. Спартанцам приходилось учитывать эти настроения союзников. Цель, ради которой, по инициативе самих спартанцев, собрано первое союзное собрание Пелопоннесской лиги, заключалось в том, чтобы обсудить спартанское предложение о восстановлении Гиппия в качестве тирана Афин.

     На  этом совещании, вероятно, в первый раз оппозицию Спарте возглавил  Коринф.

     Необходимость созыва собрания союзников была обусловлена в данном случае скорее конкретно - политическими обстоятельствами, чем требованиями конституционного оформления Пелопоннесского союза.

     Следующее собрание союзников состоялось перед  началом Пелопоннесской войны, в 432 г. до н.э. Оно было созвано, скорее, по требованию союзников, главным образом коринфян. Спарта не могла вовлечь своих союзников в общегреческую войну без их согласия. После голосования большинством голосов было решено начать войну.

     Фукидид обвиняет Пелопоннесский союз в том, что тот не имеет постоянного совещательного органа (единого булевтерия), и члены союза весьма редко собираются вместе, а собравшись, не умеют и не хотят решать общие для союза задачи.

     Все члены союза имели по одному голосу, независимо от размеров государства. Решение принималось простым большинством.

     Голосование среди союзников проводили сами лакедемоняне, под которыми имелись  в виду спартанские магистраты –  эфоры, которые заведовали всеми  текущими делами союза и председательствовали в союзных собраниях. Пелопоннесский союз не имел своих магистратов, и потому их функции «по совместительству» выполняли представители спартанских властей. Специально созванные для обслуживания союзных нужд магистраты, т.н. ксенаги, во-первых, появились по инициативе самой Спарты, а, во-вторых, назначались из числа спартанских офицеров.

     Каждый  раз заседания союзников были военно-политической реальности, а  не результатом «конституционной регулярности».

Автономия союзников.

 

     По  мнению некоторых исследователей, члены союза были принципиально во всех отношениях независимы. В.Шван ссылается на то, что некоторые из спартанских союзников, например, Элида, сами имели подчиненные им общины.

     Принадлежность  к Пелопоннесскому союзу не означала для его членов отказа от самостоятельной политики. Спарта не могла даже воздействовать на соседнюю Тегею, которая стала прибежищем для спартанских изгнанников.

     Спартанская гегемония не была безграничной, потому что ей противостояла автономия  союзников.

     У Фукидида в договоре между Спартой и Аргосом прокламировалась общая идея, лежащая в основе отношений между Спартой и ее союзниками: «Города же в Пелопоннесе, большие и малые, должны быть все независимы, по обычаям предков. Если какой-нибудь город вне Пелопоннеса пойдет со злым умыслом на Пелопоннесскую землю, то обе стороны должны, договорившись, принять те меры, чтобы отразить врага, какие признают наиболее справедливыми пелопоннесцы».

     До 404 г. до н.э. степень независимости  союзников от Спарты была весьма высокой  и распространялась, в том числе и на внешнюю политику. У Спарты было не много возможностей заставить своих союзников выполнять их союзные обязательства, если они того не желали.

     Лишенная  каких-либо значительных государственных  средств, не имеющая флота и испытывающая большой недостаток в людских ресурсах, Спарта в большей степени зависела от доброй воли своих пелопоннесских союзников. Спарта насильно не заставляла принимать участие в военных кампаниях. В обращении со своими союзниками Спарта могла только просить, но не приказывать.

     Автономия городов, входившая в Пелопоннесскую лигу, обнаруживается главным образом  в том, что они могли вполне самостоятельно вести войны с  любыми государствами, включая членов союза. Так, например, в 423 г. до н.э. имел место вооруженный конфликт между  общинами Аркадии Тегеей и Мантинеей. Спарта осталась в стороне от этого локального конфликта и никак на него не прореагировала.

     Фукидид, характеризуя тип отношений между  Спартой и ее союзниками до Пелопоннесской войны, среди прочего обращал  внимание на то, что «стоя во главе союзников, лакедемоняне не заставляли их платить подати, но заботились лишь о том, чтобы у тех была всегда выгодная для лакедемонян олигархическая форма правления».

     В 418 г. до н.э. при заключении мирного  договора с Аргосом, Спарта включила в него пункт, согласно которому свои взаимные распри члены Пелопоннесского союза должны решать мирным путем, приглашая в качестве третейских судей города, не замешанных в их споре.

     Уже в ходе Пелопоннесской войны Спарта начала вмешиваться во внутренние дела своих союзников и насильственным путем устанавливать там олигархии. Насильственное установление в Сикионе олигархического правления – первый случай откровенного вмешательства Спарты во внутренние дела союзных полисов.

     Пелопоннесская  война, по многим параметрам оказавшаяся поворотным пунктом для всех греков, явилась своеобразным водоразделом и в отношении Спарты к своим союзникам. Уже в ходе войны Спарта постепенно усиливала давление на союзников, а по окончании Пелопоннесской войны давление только усилилось.

     Попытка Спарты распространить на собственных  союзников новые имперские институты  типа гармостов и фороса привела  в конце концов к распаду Пелопоннесского  союза.

Обязанности членов Пелопоннесского  союза.

 

     Первейшей обязанностью союзников было доставлять войска  в союзную армию, особенно, при защите Пелопоннеса от нападения. От мобилизации освобождены только те союзники, которые не могли воевать «по религиозным соображениям», например, во время священного перемирия. Численность союзных контингентов и денежные взносы на ведение войны, скорее всего, регулировались договорами. Поскольку в Пелопоннесском союзе не было ни постоянных взносов, ни союзной казны, то приходилось оговаривать в каждом отдельном случае денежные суммы, вносимые на войну.

     Каждый  город должен был выставить отряд соотносительно числу его граждан. Судя по сообщениям Фукидида, большей частью они призывали 2/3 военнослужащих от 20 до 40 лет. Союзники поставляли в союзное войско отряды гоплитов, а те из них, которые обладали собственным флотом,- корабли. Среди союзников, поставляющих корабли, в начале Пелопоннесской войны, Фукидид называл коринфян, мегарян, сикионцев, пелленцев, элейцев, ампракийцев, левкадян.

     По  свидетельству Ксенофонта, «если  же какое-либо государство вовсе  уклонялось от воинской повинности, лакедемонянам было представлено налагать на него штраф в размере одного статера за каждого человека в день». Решением союзников осуществления штрафных санкций было предоставлено спартанцам.

     До  Пелопоннесской войны отряды союзников  находились под начальством только своих собственных командиров, хотя общее руководство союзной армии осуществляли спартанские цари. С началом Пелопоннесской войны ситуация изменяется. В Спарте появляются новые военные магистраты, отвечающие за набор союзных контингентов, - ксенаги. Ксенаги были спартанские офицеры, посылаемые в союзные города для вербовки солдат, они руководили отрядами союзников вместе с местными офицерами, не вытесняя их, и координировали их действия. В каждый союзный город посылалось по одному ксенагу. 
 

        
 
 

ЗАКЛЮЧЕНИЕ.

     Уникальность  Спарты еще в древности смущала  теоретиков полиса и затрудняла идентификацию се политического строя с какой-либо известной простой политической формой. Уже Платон, взяв за образец Спарту, более или менее четко сформулировал новый взгляд и новое отношение к чистым политическим формам: по его мнению, исключительное преобладание демократии или аристократии одинаково гибельно для полиса, ибо только смешение лучших элементов, взятых из всех известных политических систем, может придать государству необходимую прочность и устойчивость. Теоретики полиса, начиная с Платона и Исократа, сделав Спарту прообразом своих идеальных политических построений, препарировали спартанский строй таким образом, что он оказался у них плодом смешения чуть ли не всех известных им чистых политических форм. Однако, как не раз уже отмечалось, древние социологи прекрасно отличали реальную Спарту от придуманной ими ее идеальной модели.

     Из-за эфората не только древние авторы иногда отзывались о Спарте как о демократии, но и некоторые современные исследователи продолжают рассматривать ее как демократический полис.

     Для Аристотеля ликургова Спарта — безусловно, аристократическое государство. По его словам, тот строй, который был создан Ликургом после ниспровержения тирании Харилая, бесспорно, являлся аристократией.

     Демократизм Спарты никогда не только не достигал, но даже не приближался к тому уровню, которого достигло развитие демократии в тех греческих полисах, где демос одержал полную победу над родовой знатью». Спартанская военная элита, именующая себя «равными», конечно, не была однородна, но степень ее неоднородности приблизительно такая же, как между простым и титулованным дворянством в Российской империи.